Любовь Карпенко - Лживая осень. Сборник рассказов Страница 3

Ещё вчера, после пылких объятий, она клялась ему, что ей никогда и ни с кем не было так хорошо и спокойно. Делилась с ним своими горькими воспоминаниями из прошлой жизни, говорила, что не хотела бы больше испытывать ничего подобного. Она мечтала о совместной поездке к своим родителям, чтобы познакомить их со своим избранником.

Сегодня, возвратясь с работы, Сергей, как обычно, приготовил ужин, и уже было собрался ехать встречать своё счастье, как зазвонил сотовый. Она просила не торопиться и сослалась на неотложные дела, сказав, что доберётся домой сама, и просила его не волноваться.

Он прождал до одиннадцати, потом появилось странное и неприятное предчувствие обмана. В начале двенадцатого, дверь квартиры распахнулась, вошла она и её бывший сожитель. Он, как ни в чём ни бывало, снял обувь и прошёл в её комнату. Обескураженный Сергей стоял в коридоре и смотрел в глаза своей любимой. А она смотрела на него и улыбалась широкой улыбкой. А в глазах была ничем не прикрытая ложь.

Больничные истории. Сашка

В ту зиму, травматологическое отделение больницы было перегружено. Больные лежали не только по палатам. Пришлось собирать дополнительные койки и выставлять их в широкие и длинные коридоры отделения.

Основной контингент больных состоял из старичков, детей и, конечно, сильно пьющих мужичков.

Детей отделили и разместили на втором этаже корпуса. Но одного, двенадцатилетнего «подрывника – мазохиста» пришлось отправить во взрослое отделение. С детьми его оставлять было нельзя, дабы невзначай, не стал делиться он с детишками своим опытом подрывной деятельности. Пацан этот, поступал в отделение с такой регулярностью, что всем становилось тошно, когда видели его смеющуюся рожицу в обработочной. На сей раз, это была уже девятая ходка в травму. Его белобрысая голова была практически без волос, остался только кусочек чуба и клок волос уцелел на затылке. Руки, ноги и туловище были в мелкоточечных ожогах, на его лице остались не задетыми только нос, губы и глаза.

Обрили мы его наголо, перевязали, как мумию, на эту «мумию» надели семейные трусы, чтобы резинка не давила и домашние мягкие тапочки, те, что его матушка привезла. И выпустили в отделение.

Наша «мумия» на месте не сидела. Сашка мотался по всему отделению, лез во все палаты. Гнали мы его отовсюду, но пацану было скучно, и он стал к нам приставать. То помочь больных покормить напрашивался, то просто сидел рядом и травил свои страшилки. Знали мы все его повадки, поэтому отправляли мальчишку в ординаторскую и включали ему телевизор. Сашка надолго затихал.

Лежала в отделении старенькая женщина, лет ей было восемьдесят девять, когда она поступила, а пока у нас лежала, все девяносто и стукнуло. Бабуля лежала с переломом шейки бедра. Диагноз, я вам скажу, тот ещё. Несмотря на возраст, больную прооперировали, сердечко у неё было крепенькое. А после операции родные отказались старушку домой забирать. Но кости срастались хорошо, и бабулю решили оставить до полного выздоровления, а затем научить ходить.

За время пребывания в стационаре, у больной сильно испортился характер. Стала она донимать своих соседок по палате ночными стонами. Днём бабушка спала так крепко, что её не могли потревожить без конца хлопающие двери, ни громыхание каталок по коридорам, когда больных возили на перевязки, ни разговор самих больных и обслуживающего персонала. Нянечки, убирая палату, гремели ведрами и стульями, а бабушка спала. Просыпалась она поздно вечером, съедала дневную порцию остывшей еды и, покрутив головой по сторонам, начинала громко стонать. То нянечка нужна, то сестричку позовите, то доктора надо срочно увидеть, да поговорить.

Конец ознакомительного фрагмента.