Петр Котельников - Дороги, нас выбирающие. Том I Страница 2

Когда женщина обжигает пламенем любви своей мужчину, не давая ему стать господином над собой, он готов рабом ее стать, готов жизнью заплатить за знаки ее внимания.

Тайна женщины окутана туманом.Разогнать —напрасная надежда…Не явилась ль зрения обманомИз того, что приходило прежде?

Связан взглядом по рукам, ногам,Голос нежный опьяняет разум.Он готов молиться всем богам.Каждому отдельно, или – разом…

Мягкий взгляд то завлекает, манит,То надменен, холоден, сердит.То глаза, как два холодных камня,Скрылись в глубине ее орбит.

Так проста, но, сколько в ней загадок?Никому вовек не разрешить.Горький вкус любви бывает сладок,А страданья заставляют жить.

Долго ли длится любовное рабство? Тут определенного ответа нет. Но вечным оно не бывает. Напротив, мужчина, из раба, превратившись в хозяина, часто уделял жене внимание не больше того, что он уделял любимому псу. Но пока предмет любви мало досягаем, служение ему продолжалось, оно могло быть и слишком долгим. Вспомните о встрече Иакова (Израиля) с Рахилью и о том, что ему пришлось служить Лавану четырнадцать лет для того, чтобы получить ее себе в жены. Цена немалая по тому времени, поскольку служение по виду своему мало, чем отличалось от рабства. Но и эта цена, уплаченная за женщину, не была запредельной. Вспомните о цене Дины дочери Иакова, от жены его Лии. Она стоила жизни всему народу княжества Сихем. Только в этом эпизоде древней истории трудно разобраться, возможно, о настоящей любви и не шла речь? Дина вышла погулять, да посмотреть на игры и танцы девушек сихемских. И тут ее увидел сын князя Сихема. И похитил, и совершил насилие. Но потом он полюбил дочь Иакова, и через отца своего просил у Иакова согласия на брак. Казалось, что эпизод закончится, как на Руси говорили – «веселым пирком, да свадебкой», поскольку Иаков гнева своего внешне не показал. Мало того, на словах он дал согласие не только на брак дочери с сыном князя Сихема, но и на то, чтобы породниться племенами. И условие для этого не обременительное – произвести обряд «обрезания» всем мужчинам княжества. На свою беду князь Сихема поверил Якову. А далее, были все мужчины Сихема убиты сыновьями Иакова, поскольку, находясь в болезненном состоянии, оказать должного сопротивления не могли. Я не комментирую этого эпизода, поскольку любви там было значительно меньше, чем ненависти лютой. Да и любовь обоюдная может обернуться великой бедой для большой человеческой общины. Любовь Париса к Елене стоила долгой войны и гибели Великой Трои, так великолепно описанной Гомером. Власть любви велика! И цена, заплаченная за нее зависит от общественного положения любящих. Вспомните, что английский король Генрих VIII променял трон Великобритании на любовь к женщине незнатного происхождения. О значимости любви хорошо знали и древние. Неудивительно, что в сонм великих богов их всегда входила богиня Любви. И боялись ее наказания не меньше, чем наказания самого Верховного бога. Богиня любви разбрасывает знаки внимания повсюду и собирает немалую жертву страданиями, болью душевною и смертями.

Зов души страстной, или служение Венере

Жизнь без любви только жалкой тенью кажется. Поэтому первые главы повествования своего посвящаю «богине любви». С любовью тесно связано еще одно короткое слово – «жизнь»

Как приоткрыть завесу тайны?Он сколько раз о ней мечтал?Но только раз, совсем случайно,Ее избранником он стал.

Встретить сегодня ее довелось,Шла она в беличьей шубке.Личико светлое в дымке волос.Рот, обнажающий белые зубки.

Он знал, что некрасив. Он завидовал красивым талантливым парням – баловням богини любви. Он знал, что тело его проснулось, открыто для женских объятий, но не знал, как обратить на себя внимание женщины, а уже о завоевании ее он и мечтать не мог.

Судьба обратила на него свою благосклонность. Он снимал маленькую каморку в частном доме. Дом располагался в небольшом дачном поселке. Осенью и зимой здесь было безлюдно, хоть волком вой. Зато весной и летом сюда наведывалась тьма-тьмущая людей. Особенно их много бывало на выходные дни, когда каждый дачник мечтал о том:

«Как прекрасно, хорошо на даче,Поработал, вышел на крыльцо…Рыжики, малинка и винцо,Клюквенный кисель в придачу!

Летом роль хозяйки выполняла дочь владелицы дома, приехавшая на это время года отдохнуть из столицы, от суеты и шума огромного города.

Дерзость его поступка сложно оценить, она не подчиняется рассудку. Он даже, собираясь забраться в постель молодой женщины, не подумал о возможности криминальной ответственности.

Сейчас он слушал, замирая от волнения, как ступают босые ноги молодой женщины по ковру. Он чуть отодвинулся и почувствовал, как прогнулась постель под тяжестью опустившегося рядом тела. Она повернулась к нему лицом. Ему казалось, что оно светится в обрамлении рассыпавшихся волос. Он видел, как потянулись ее губы к его губам, и прикрыл веками глаза, почувствовав ее теплое, как летняя ночь, дыхание. Потом ее губы прижались к его губам. Он почувствовал, как ее язык раздвигает ему губы. Он не знал, что ему делать? Но в это время она скатилась на бок. И перевернулась. Лежа на спине, она чего-то ждала от него. Он неловкими движениями рук стал ее ласкать. К его удивлению он чувствовал, что она растворяется в наслаждении. Потом, не довольствуясь, она взяла дело все в свои руки. Теперь он терял рассудок, в страсти, им разбуженной самим: время шло, он его совсем не замечал. Только под самое утро, утомленный любовью, он крепко заснул, уткнувши лицо свое в ее грудь…

День за дверью вынырнул, взорвалсяБелой вспышкой, высветив окно.Он от тела милой оторвался.В голове сверлило лишь одно:

…Что я натворил, и как мне быть?Обязан я на девушке жениться»Готов был «божеству» безропотно служить,Готов и день и ночь он на нее молиться.

Любовь разбуженная, продолжалась, принимая разные оттенки. Как-то в вечернее время, когда сумрак сгустился настолько, что стал превращаться в темноту, он привел свою девушку на лужайку приусадебного участка, уложил ее на траву и приник к ее телу. Он исступленно обнимал ее, пока она не сказала ему просто: «Мне больно!»

Но потом заработал самостоятельно инстинкт удовольствия – и он понял, что девушка идеально подходит к нему

Он теперь не чувствовал себя несчастным, восклицая:

«Красавица моя, твой голос, как звоночек,Глаза твои, как звездочки мерцают.Душа моя с твоею слиться хочет.Я чувствую, как тело мое тает…

Так красоты человеческой хочется

Слышно иногда: «Темноволосая и неловкая, «неудаха»! Словно грех той женщины так велик перед внешностью своей, что прощения ей нет и быть не может! Лучше той, кажется, которая увела мужа чужого, которую называют воровкой душ мужских! Как только языки поворачиваются, говорить подобное? Пусть отсохнет у той язык, кто оценку дает там, где покров истины ложью скрыт!

И опять же слышно справа и слева, да и сзади тоже: «Чистая, а бесстыжая… вкуса нет, фантазий лишена… а у этой пятен нет, хотя и рыжая, знать все искусственно в ней, знать бесстыжей ее мама родила!» И еще, более других достается женщине полуденно знойной, чья страсть заклеймена женской общиной, обеспокоенной своею судьбою, вот почему выносит она безаппеляционное решение, не замечая своих грехов, которых у каждой женщины в общине немало.

Сколько приходится каждой женщине уделять времени своей внешности, чтобы быть красивее той, какой ее должно видеть! Ведь женщина изначально недовольна своею внешностью. Если естественные волосы курчавые, их следует, по мнению ее, выпрямить, если прямые – завить. Брови широкие – выщипать, узкие – краской расширить. Но с этими «недостатками» справиться еще можно, причем относительно просто – были бы только деньги на косметолога.

Хуже дело обстоит с нашествием старости. Тут борьба приобретает порой драматические характеристики.

«Сорок лет – все впереди!»Но не поясняли,Что туда не подойти,Если силу взяли.

Можно кожу подтянуть —На затылок – уши.Можно ноги протянуть,Если мало кушать.

Не помчится время вскачь,Чтобы ты не делала.Не поможет тебе врач —Не заменит тело.

Оставаться молодымМожно лишь душою.Ну, а молодость, как дым…Не тряси мошною!

Так приятно быть юной, когда принято сравнивать юную женщину с утренней зоренькой, показывающей лик свой земле!

Утренняя заря в облике женщины юной, жмурящейся под яркими лучами солнца, потом стремительно встающей, отбрасывающей прочь одеяло из легких белоснежных облаков. Она протягивает миру розовые ладони свои с длинными тонкими пальчиками и улыбается миру. И мир, улыбаясь ей, сбрасывает с себя остатки кошмарных ночных видений. Заря не терпит ничего мрачного. Она всегда светла и радостна! «Радуйтесь моему приходу так же, как радуюсь я приходу светлого легкого радостного дня» – весело звенит ее серебристый голос.