Маша Трауб - Соня и Александра Страница 20

Саксофонист выдул какой-то невнятный последний аккорд и поклонился. Гости зааплодировали. Давид подвел Соню к стулу и помог усесться. Музыкант подошел к колонкам и проверил провода – на поляне раздался неприятный резкий звук, и от романтики не осталось и следа. Ирэна внимательно рассматривала шезлонг, вспомнив, что только сегодня покрыла его лаком и наверняка он еще недостаточно просох. Константин с девушкой вернулись к обслуживанию гостей. Макс ушел на кухню, чмокая телефон так громко, чтобы это услышала его возлюбленная. С точки зрения Владимира, это было очень глупо и даже противно. А Соня, увидев такой жест, пожала руку Давиду, и тот тоже мило улыбнулся. Сейчас Владимир понял, что значит эта характеристика – «мило». Дмитрий вернулся к печи и принялся доставать пиццу – гости кинулись разгадывать, где чья.

На поляне сначала появилась собака, а следом за ней – странный мужчина, которого Владимир видел уже несколько раз за день. Мужчина так и не переоделся. Он подошел к столу, где сидели Ирэна и дама-хозяйка, и начал складывать из салфеток кораблик и самолет. С детской непосредственностью и восторгом, что так умиляет в детях, но пугает, если речь идет о пожилом мужчине.

– Кто это? – спросил Владимир, но ответа не дождался.

Мужчина, схватив бумажные поделки, подсел к их столу.

– А хотите, я вам фокус покажу? – обратился он к Соне.

– Давайте.

Соня совершенно не чувствовала ничего из того, что чувствовал Владимир. Никакого подвоха, беспокойства и смущения, возможно, страха, неловкости, даже стыда, какое испытывают нормальные люди, когда принуждены к разговору с душевнобольным. Во всяком случае, Владимир испытал все эти эмоции сразу, едва незнакомец сел за их стол. Соня же была уверена, что ей предлагали очередное развлечение – фокус, игру. В этот момент Владимир подумал, что она – такая же сумасшедшая, инфантильная на грани психического расстройства.

Мужчина с заговорщическим видом выудил из кармана монетку и попытался проделать фокус, когда монета исчезает за ухом. Фокус не получился – монетка упала в траву. Он засмеялся. Соня тоже искренне расхохоталась.

Владимир смотрел, как мужчина старательно складывает из салфеток птичку, еще один кораблик, лягушку и цветок. Ничего, кроме брезгливости, Владимир не испытывал, глядя на эти попытки – мужчина проводил ногтем по бумаге, делая идеальные складки. Соня с восторгом хлопала в ладоши, радуясь очередной поделке. И она не замечала, что у мужчины давно не стрижены ногти, что он пыхтит над корабликом, как будто в нем заключен особый смысл, что сердится сам на себя, когда самолетик оказывается с неровным крылом.

В следующий миг, так, как, наверное, это бывает у сумасшедших, мужчина потерял интерес к Соне, вскочил и побежал к другому столу, где снова попытался повторить фокус с монеткой. Собака преданно следовала за ним. Соня потрепала собаку по загривку и помахала мужчине. Она так и не поняла, что он сумасшедший, больной человек. И только Владимир знал, что этот мужчина – бомж, которого отчего-то не прогоняют с частной территории, а позволяют играть с собакой, кормить приблудную кошку, копаться в мусорном контейнере и вот так, запросто, подсаживаться к гостям. Это уже выходило за все рамки дозволенного.

– Странно, что здесь нет камер видеонаблюдения, – сказал Владимир. – Этот бомж целый день околачивается на территории комплекса.

– Кто? Муж Ирэны? – удивился Давид.

– Кто муж Ирэны? Этот сумасшедший? – Владимир чуть не упал со стула.

– Почему ты называешь его сумасшедшим? – возмутилась Соня.

– Не может быть, – сказал Владимир и посмотрел туда, где сидела Ирэна. Она по-прежнему улыбалась и что-то обсуждала с разодетой дамой. – Он не может быть мужем Ирэны. Сегодня он копался в мусорке. Я видел это собственными глазами.

– В жизни все бывает, – заметил Давид.

– Ты тоже со стороны иногда выглядишь сумасшедшим, – заявила вдруг Соня.

– Я? – Владимир почувствовал, как салями из пиццы подступает к горлу.

– Да, ты! Что ты устроил на серпантине? Заперся в машине и кричал. Все вокруг решили, что ты ненормальный. Я чуть сквозь землю не провалилась от стыда!

– Ты же меня успокаивала…

– А что мне оставалось делать? Да посмотри на себя! Сидишь всем недовольный, говоришь гадости, сходишь с ума от того, что порезал ногу ракушкой. Как будто ты при смерти. Ой, боже! Тебя укусила пчела!

– Зачем ты тогда со мной поехала отдыхать, раз я такой плохой? – спросил спокойно Владимир.

Соня не ответила, демонстративно отвернувшись.

Она была права – он странный, мнительный, брюзжащий, малоприятный мужчина. С ним тяжело. Александра мирилась с его характером, а Соня не хотела. Тем не менее, они здесь и сейчас – вместе.

Наверное, и у Ирэны нашлись мотивы жить с этим странным мужчиной, который, устав от фокусов, теперь переключился на новую забаву – играл с псом на поляне, катался по траве и целовал его прямо в слюнявую морду.

Ирэна из последних сил делала вид, что все в порядке и ничего особенного не происходит. Благодаря стараниям Дмитрия гости были накормлены, на поляне было весело и шумно. Саксофонист снова вышел к микрофону, к нему присоединился Константин с гитарой. Гости принялись танцевать. Дмитрий открыл еще несколько бутылок вина. В ход даже пошел салат Макса, чему тот был несказанно рад. Сам повар лично собирал пустые тарелки и не отказывался, когда ему предлагали пропустить рюмку с гостями.

– Не может быть, чтобы он был ее мужем! Просто не верится! – Соня после зажигательного танца с Давидом присела за стол. Видимо, они обсуждали странного мужчину, который лежал на поляне, обняв собаку, и расчесывал ей живот. – Хотя он милый, правда?

– Я рассказывал Соне, что Константин – их сын, Ирэны и этого мужчины, – объяснил Давид Владимиру. – Поэтому парень никак не может найти себя. Наследственность, гены, сами понимаете…

– Но Константин такой приятный! – воскликнула Соня. – Я думала, что Ирэна – жена Дмитрия! Ведь они так подходят друг другу, такая красивая пара, так похожи даже внешне!

– Правильно, похожи, как брат и сестра, – сказал Давид.

– Не могу в это поверить! – прошептала Соня, и сейчас Владимир готов был с ней полностью согласиться. – Ирэна – настоящая хозяйка! Здесь все сделано ее руками! И почему такая несправедливость?

– Это скорее нормально. В жизни редко встречается справедливость в истинном смысле слова, – заметил Давид. – Так что теперь только от этой расфуфыренной дамочки зависит, как они будут жить дальше. И так – каждое лето. Как на вулкане. Тяжело сознавать, что ты в своем доме – наемный работник.

– А как же Макс? – Соня от отчаяния прижала руки к груди. – Что будет с ним?

– Если не будет Ирэны и Дмитрия, то не будет ни Макса, ни домработницы Нади. Если наследство достанется Елене, она всех уволит. Сами слышали.

– На вид ей около тридцати, – Соня рассуждала по-женски беспощадно, – странно, что у нее никого нет. Тем более, если она так хочет стать хозяйкой.

– Елена не хочет выходить замуж уже назло, – рассказывал Давид. – Тетка ее запилила, вот Елена и уперлась. А может, действительно характер – не сахар. Кто знает? Но она девушка с холодной головой, не в пример Константину. Жесткая, деловая. Ирэна же из последних сил пытается сохранить семью, сделать так, чтобы всем было хорошо – и Максу, и Дмитрию, и детям. Говорят, она в молодости могла стать художницей или реставратором, но рано вышла замуж, родила Константина и решила, что семья дороже карьеры. Занялась этим комплексом. Дмитрий ей помогал, чем мог. Вот так и получилось, что на всю жизнь, и уже не бросишь. Ирэна несколько раз уезжала, хотела вернуться в профессию, но дом все равно тянул назад. Без нее все разваливалось. Константин в этом смысле пошел в мать – тоже хочет сбежать. Дмитрий нашел себе отдушину – уходит на лодке в море и возвращается сюда, к печи. Тесто для пиццы готовит. Сам замешивает, даже Макса не подпускает. Он легкий, веселый по натуре. Бывает, если настроение хорошее, и гитару может взять, и спеть. Танцует отлично. Такие праздники закатывает! Макс вот все жену ищет. Он тоже хочет отсюда выбраться. Мечтает жениться на богатой вдове и на ее деньги открыть собственный ресторан. Поэтому каждый сезон выходит на «охоту». Только не везет ему: то дама оказывается недостаточно богатой, то недостаточно щедрой, то недостаточно свободной. Так что я бы не верил его рассказам о любви с первого взгляда. Жизнь прошла, а ни денег скопить не удалось, ни семьи создать. У него, кроме этой гостиницы, ничего и нет. Женат-то был, только ни одна из жен ему детей не родила. Получается, Ирэна ему как дочь и все остальные – его семья. А эта дамочка, владелица, держит всех на крючке. Вот она и устраивает эти семейные сборища, больше нечем себя развлечь.

Владимир сидел и чувствовал, как краснеет и задыхается. Он съел целую пиццу, и вся эта сложная начинка, покрытая двойным сыром, встала у него в горле. Или это не пицца, а ощущение того, что увидел себя со стороны. Он так же может упустить все, что ему дорого, и остаться одиноким, как Макс, прибившись к чужим людям. Или останется с Соней и очень скоро превратится в такого же сумасшедшего приживала. От виски, случайно, по стечению обстоятельств смешанного с вином, или просто от количества выпитого, Владимир мечтал оказаться сейчас на прохладной траве, пусть даже в обнимку с собакой. И, может, этот мужчина не такой уж сумасшедший, может, он как раз нормальный – единственный из всех присутствующих, позволяющий себе жить так, как хочется. Показывать фокусы, играть с собакой, ходить в рванье, кормить бродячую кошку…