Геннадий Васильев - Охота на охотника. Детективные повести Страница 20

Через час примерно во внеочередном выпуске новостей город и область увидели сенсационный материал – и Володя вмиг стал знаменит. Однако, как вскоре выяснилось, спасло это его лишь отчасти.

Глава 17

У областной администрации была собственная котельная. Топили исправно. Даже слишком. В кабинете Лесюка работал кондиционер. Хозяин ходил по кабинету, глуша шаги ковровой дорожкой, курил свои дорогие папиросы, откровенно нервничал. Ждал. Наконец секретарша доложила по селектору: «Михаил Петрович, к вам Мичурин». Лесюк велел пропустить. Майор был, как всегда, в штатском. Сдержанно поздоровался, Лесюк нетерпеливо мотнул головой:

– Рассказывай.

У себя в кабинете он прослушки не боялся. Все «жучки» в здании знал наперечет, устанавливали его ребята. И все-таки свой кабинет специальным прибором проверял по меньшей мере раз в неделю. Вот и сегодня проверил – мало ли.

Мичурин рассказал все в подробностях. Утаил только одно. Он еще раз подтвердил Михаилу Петровичу, что сумка Володи, в которой должен был находиться компромат, оказалась пуста.

– Ну как же он, когда же успел передать бумаги-то с кассетой?! – почти кричал Лесюк.

– Этого я и сам не понимаю. Возможно, они, вопреки договоренности, встретились по дороге.

– Так какого черта этот журналюга тогда в аэропорт перся? Чего он там Васина искал? Следы, что ли, путал? Да ерунда! Откуда он мог знать, что нам все их планы известны? Херня какая-то выходит.

– А может, кто-то третий появился? – осторожно предположил майор. – Ну, скажем, редактор «Вечерки». Решил он свой куш получить с этого дела. Допустим, позвонит он вам и скажет: документы в обмен на деньги.

– Ты что… – даже привстал в кресле Лесюк. – Ты думай, что говоришь… Если третий появился – это же все, это… Мне же башку оторвут сходу. Они там, – он кивнул наверх, – пока вообще ничего не знают, не знают про наши запутки. Узнают – пиздец, – Мичурин поморщился: сам он не любил материться и с трудом переносил это от других. Лесюк об этом знал. – Ладно, что ты нос морщишь, тут дело такое серьезное – поневоле матом станешь крыть… Короче, ничего мы не узнаем, пока не поговорим с самим газетчиком этим сраным, Свистуновым. Надо с ним разобраться. Причем по-любому выходит: раз и навсегда разобраться. Если компра у него, мы ее, конечно, заберем. Но журналюгу придется убрать. Надоел.

– А если он копии успел сделать с записи?

– Вряд ли. Времени прошло – всего ничего. Хреновый ты психолог, Мичурин. Смотри: он забрал пленку, допустим, сегодня утром. Ему ее надо послушать, осмыслить, принять решение… Первое движение – немедленно опубликовать, а уж потом думать о копиях, прочей дребедени. Он – газетчик, я их хорошо знаю.

– Понял.

– Это надо сделать сегодня же, немедленно, понимаешь? Чем скорее мы его возьмем, тем надежнее гарантия, что компромат никуда не вылезет. Как хочешь, но пусть твои мичуринцы сработают на сей раз без ошибок. Сам понимаешь: если с меня снимут башку – и тебе ее не сносить, – Лесюк жестко посмотрел на майора. Тот только усмехнулся без улыбки. Еще раз сказал:

– Понял, – повернулся и вышел из кабинета, не прощаясь.

Не успела за ним закрыться дверь, как у Лесюка на столе запищала «вертушка». Звонил начальник ОблУВД.

– Михаил Петрович, несчастье: Васина застрелили.

– Где? – мгновенно перестроившись под новую роль, «обалдело» спросил Лесюк. Уже через пять минут, вызвав служебную «Волгу», он ехал к месту преступления.

Мичурину все было на руку. Журналист и ему надоел, тем более что его киллеры, действительно, дважды прокололись. Убрать его хотелось уже просто как назойливую муху. А потом… потом майор сыграет свою игру. Он ее уже начал. Лысую голову Лесюка он с удовольствием видел снятой с круглых плеч.

Выйдя на проспект, Мичурин набрал на мобильном номер, сказал отрывисто и малопонятно:

– Полчаса. Где всегда. Дело, – отключился, сел в свою «хонду», завел мотор. Через полчаса на загородной даче, стоящей отдельно от остальных и ничем особым не приметной, он дал задание двоим своим подручным не позднее чем сегодня вечером взять надоевшего журналиста и доставить сюда. Когда Володя увидит этих подручных, сильно удивится.

Майор был занят, а потому не мог знать, что через те же полчаса в эфире оппозиционной телекомпании в срочном выпуске новостей показали сюжет с места преступления. Главное – не мог знать, что в сюжете Володя заявил: если что-то с ним случится, искать виновных следует в стенах Серого дома. Не знал этого и Лесюк, потому как во время съемки находился далеко от журналистов, а к тому времени, когда сюжет вышел в эфир, еще не вернулся к себе в кабинет. Когда же потом ему обо всем рассказали, он кинулся разыскивать по телефону Мичурина, чтобы отменить приказ… и тут же положил трубку. Поздно. По телефону лишнего не скажешь. Мичурин – человек исполнительный, и машина уже наверняка запущена. Остановить ее не успеть.

Вечерело, за окном смеркалось. Но света он не зажигал: не любил. Ограничивался настольной лампой. Вдруг зазвонил прямой городской. Лесюк удивился: этот номер мало кому был известен. Снял трубку. Задавленный гнусавый голос произнес:

– То, что вам нужно, у меня. Стоит двести тысяч – разумеется, «зеленых». Думайте. Срок до утра. Утром перезвоню. Номер определить не пытайтесь, бессмысленное занятие, – трубка разразилась гудками.

Все случилось так быстро и неожиданно, что при всем своем хладнокровии и готовности к мгновенной перемене обстоятельств Лесюк все-таки растерялся. «Вот сволочь! И что теперь делать?» Значит, Мичурин оказался прав, в дело вмешалось третье лицо… А почему, собственно, третье? Почему бы, например, тому же журналюге не использовать компромат не для публикации, а для шантажа? Денежки вполне можно поделить с шефом. А можно и не делить. Лесюк хотел было все же дать команду установить, откуда звонили, но вовремя спохватился. Скорее всего, шантажист звонил из автомата, и даже если установить – из какого, это ничего не даст. Его там давно уж нет. И правда, занятие бессмысленное. Что же делать?

Лесюк задумчиво покрутил в пальцах папиросу. Одно определенно: журналиста надо брать. Это может хоть что-то прояснить. И черт с ним, что он там наговорил в камеру. Риск невелик, а результат может оказаться полезным. Он закурил и успокоился.

…Когда наступал особенно ответственный момент, майор Мичурин все старался делать самостоятельно, не полагался на подручных. Во всех смыслах надежнее: и в результате уверен, и не сдадут при случае. Повесив трубку на рычаг телефона-автомата и сунув в карман носовой платок, которым прикрывал мембрану во время разговора, он быстро вышел из кабины и на всякий случай огляделся. Не обнаружив ничего подозрительного, произнес вслух:

– Не дурак, молодец… Давай теперь, думай, лысый. Думай…

Глава 18

Володю взяли, как говорил известный киногерой, без шума и пыли. Вечером он зашел поужинать в «Армению» – и наткнулся на вывеску «Извините, по техническим причинам кафе временно не работает». Хотел было повернуть обратно, но на пороге возник хозяин, приветливый армянин, прекрасно владеющий русским языком. Хозяин лучился радушием – сегодня больше, чем обычно.

– Видели вас по телевизору, Владимир Николаевич. Впечатляет. Оказывается, вы не простой жилец у нас, – улыбался армянин, – вас теперь, оказывается, беречь надо. Вот нет у нас программы защиты свидетелей, а жаль… Тьфу-тьфу-тьфу, конечно. Присаживайтесь. Что желаете? По случаю события – могу угостить эксклюзивом. Наш повар впервые приготовил, свиные рулетики с зеленью и специями в горшочках. В меню еще нет, только мы с женой пробовали. Божественно! Не возражаете, если вам предложу?

– Так ведь вы не работаете вроде?

– Ну, для вас мы теперь работаем, даже если не работаем. А вообще – так, мелочи, небольшие проблемы с санэпиднадзором. Уладим. Прошу! Так как насчет рулетиков?

После напряжения проходящего дня Володе было решительно все равно, хотя голод он ощущал зверский. Еще больше хотелось водки. Он кивнул и попросил к эксклюзивной закуске принести пол-литра «Гжелки». Потом, пока хозяин был на кухне (кроме него, в кафе больше не оказалось никого; Володя не придал этому значения – и зря), позвонил с телефона кафе на сотовый Магомеду:

– Я в кафе, приходи…

– Это очень хорошо, что ты позвонил! – почти закричал в трубку Магомед. – Я уж не знал, где и как тебя искать. Сиди там и никуда не уходи. Дело срочное, мне тебе надо рассказать. Буду через пятнадцать минут.

– Я пока поем, не возражаешь?

– Главное – не уходи и дождись меня. Я уже еду!

Хозяин на удивление быстро, будто специально ждал именно этого посетителя, принес обещанные рулетики в горшочке, салат. Блюдо оказалось действительно божественным. Мясо, истекая соком, таяло на языке, зелень внутри была такой, будто ее и не готовили вовсе, а только что сняли с грядки, перца и специй – в меру. Словом, вкус все это рождало такой, что Володя уплел горшочек в мгновение ока. Ну и выпил, конечно, изрядно – и не опьянел, а только почувствовал приятную расслабленность в организме. Оглянулся, чтобы позвать хозяина и поблагодарить за «эксклюзив»… и неожиданно провалился в черноту. Заваливаясь набок и сползая со стула, он не слышал, как сильные руки мягко подхватили его подмышки, как его, недвижного, вынесли через служебный выход, погрузили в машину, как та отъехала. Это была серая отечественная «девятка». Кто сидел за рулем, рассмотреть снаружи сквозь тонированные стекла было невозможно, да и некому было смотреть: зимой в это время (было около девяти вечера) на улице уже темно, водители включают фары, да и вообще – обладателей автомобилей самых разных марок в общежитии, учитывая контингент, немало. На «девятку» никто просто не обратил внимания.