Алексей Сухих - Жизнь ни за что. Книга вторая Страница 22

– Сколько упало от изнеможения, никто не считал. Но на берег Дона пришла не поддающаяся никакой воинской дисциплине толпа, не понимающая, что же делать. Так и бросались сотнями в воду и шли ко дну. Танки немецкие и автоматчики с высокого берега патронов не жалели. И на другой берег переправилось только треть дивизии из двадцати тысяч человек. Никто никого не мог найти. Командиры тоже тонули не хуже рядовых. И, вообще, всё было очень страшно и обидно. Дивизия погибла, не сделав ни одного выстрела. В самом кромешном бою живых осталось бы больше. Вот и думай сам, Леонид Иванович, кто виноват в гибели дивизии? Видимо и во всей армии, куда входила наша дивизия, не лучше было. И как оценить командарма – наградить или расстрелять? Сейчас много продолжают о жёсткости Сталина говорить. И за заградотряды его обвиняют тоже. А я этот приказ поддерживаю. Стояли бы пулемёты за нашими спинами, может, и Дон бы немцы не перешли. Ведь армия в 60 тысяч человек это лес, а не три тополя на Плющихе. Не менее жуткие времена пришлось перенести и под Сталинградом.

– Когда под Сталинградом стали наступать свежие войска, от наших дивизий оставалось по сотне человек. И в одной балке на каком-нибудь участке в один километр, размещалось пять – шесть дивизий. Мне исключительно повезло. Я уцелел до Днепра. Но после ранения воевать уже не мог.

Сугробин прожил у Ивана Ивановича почти пять лет и подсчитал, что мог бы за это время купить на отданную квартплату автомобиль «Волга». Иван Иванович уже склонялся к тому, чтобы отдать квартиру Сугробину. Но умер скоропостижно.

КПСС не строила квартиры в нужном количестве, и немало людей начинали жить в бараках и умирали в них. Но худшее при новом режиме начнётся, когда кончатся сроки службы крупнопанельного жилья, построенного при социализме, и жилфонд посыплется, как карточный домик. Новые жилые дома стоят сейчас годами почти пустые, так как у населения нет денег, чтобы купить в них квартиры. А первые панельные дома стоят шестьдесят лет, и нигде, кроме Москвы, даже не задумываются над тем, что они отработали свои сроки, Просто людям скажут, что квартиры у них приватизированные и, естественно, частные. А это значит, что ничего и делать не будут власти. Скажут, что квартиры у вас частные и катитесь вы по шалашам.

ХI

Междугородний автобус «Икарус» дальнего следования мчит через Арзамас, Дивеево в Саров. Это сейчас всё называется своими словами. Слово Саров в мыслях тогда держать нельзя было. Закрытый город, который на картах и в справочниках не числился. Федеральный ядерный центр и заводы по производству ядерных бомб и ядерных зарядов для ракет находились в Сарове, бывшей монастырской обители, спрятанной в глуши нижегородско – мордовских лесов. Обитель пользовалась популярностью в Российской империи и посещалась десятками тысяч паломников, в т.ч. императором Николаем П, просившим у Серафима Саровского рождения наследника. Некоторые утверждают, что часть пути от Дивеева до Сарова император прополз на коленках. И бог дал ему наследника Алексея. Правда, хилого, с врождённой неизлечимой болезнью, как и вся Российская империя к его рождению. Русской крови в цесаревиче было 0,39%.

В своё время за короткий срок шифровальщики называли и переназывали местечко многократно. Назывался нынешний город Саров Приволжском, Конторой №214, Москва – ЗОО, Кремлёв, Арзамас—75, Арзамас—16. Но не знали ничего об этом городе только ленивые обыватели и домохозяйки. Враги всё знали. Шпионы иностранные и добровольные российские наполняли Советский Союз, а через спутники всю её территорию сняли по квадратному сантиметру. Сейчас снова десятки тысяч паломников приезжают в Дивеево, находящееся в полутора десятках километров от главной проходной федерального ядерного центра.

Сугробин поехал в Саров на третьем году службы в НИИ вместе с Жарковым на автобусе без обозначения. Две сотни километров отделяли областной центр от федерального ядерного центра. С Москвой центр был связан самолётом и поездом. Нижегородцы ездили на автобусе, имевшему нешумную остановку на площади Минина у кремлёвской стены. Пассажиры молча подходили, покупали у водителя билет и усаживались в мягкие кресла. Движение было немноголюдным. Из Сарова выезжали только в командировки и в отпуск. Навестить «бабушку» по собственному желанию никто не мог. Этим население платило за предоставленные им удобства жизни. На командированных в Саров, режимный отдел подавал заявки на пропуск с указанием времени прибытия. И они подавали свои режимные документы дежурному офицеру охраны и пропускались. Объект охранялся дивизией внутренних войск.

Если из НИИ выезжали на своём транспорте, то дорога была и легче и приятнее. Делали остановки в Дивеево, Арзамасе.

Дорога шла через поля, поля. И вдруг лес. За лесом ничего не было видно. Город строился двух – трёхэтажным и крыши из-за леса не высовывались. С восьмидесятых годов, когда стало понятно, что иностранная разведка через спутники сняла всю территорию, в городе начали строить многоэтажки.

Чистый благоустроенный город с сосновым лесом внутри и по окраинам. Уютный универмаг и колокольня бывшей обители с телевизионными антеннами вместо креста. В одном из зданий обители драматический театр. Небольшая речушка под берегом обители половодьем заливает приличную территорию, заросшую непородным лесом. Через неё проложены пешеходные дорожки от жилых кварталов на дамбах. Магазины в городе заполнены продовольствием по московским нормам. Нижний Новгород в то время уже круто страдал от отсутствия продовольствия, особенно мясных и колбасных продуктов, и изобилие Сарова было приятным. Одинокому Сугробину много было не нужно. Остальные посетители набивали портфели до незапирания. Сугробин понял, что шпионов здесь быть не должно. Имя полковника Пеньковского было тогда у всех на слуху. И обыкновенному люду было понятно, что предателей надо искать наверху.

В ядерном музее было безлюдно. Интересующихся пропускали по разрешению. Бомбы как бомбы. Большие металлические контейнеры нестандартной формы и всё. Но ко всему, что касалось создания бомбы, создатели относились очень серьёзно. Когда на Дальнем Востоке совершила вынужденную посадку группа американских самолётов той же модели, что и самолёты уронившие бомбы на Японию, СССР машины не возвратил. КБ Туполева скопировало их до вмятины на пепельнице. Самолёты вышли в серию под маркировкой ТУ—4. Первую ядерную бомбу испытали 29 августа 1949 года. Сброс этой бомбы с самолёта осуществили 17 октября 1951 года. Первую водородную взорвали 12 августа 1953 года. Это было последнее испытание, которое проходило по планам, созданным командой Л.П.Берия. Первая термоядерная бомба была испытана в 1956 году. В 1956 году первая ядерная голова мощностью 40 килотонн была поставлена на баллистические ракеты. С постановкой бомбы на вооружение в 1953 году («Татьяна», мощность 20 килотонн) армия СССР через некоторое время была сокращена на 2, 6 млн. человек.

Гостиницы в Сарове располагались в парковой зоне рядом с водоёмом, где летом можно было искупаться, и вблизи от центра и института. Весь район был застроен типовыми одно – двух семейными коттеджами с небольшими приусадебными участками. В них жили в своё время учёные и другие специалисты из Москвы. Для них же работал и аэродром, чтобы они могли на выходные слетать в Москву и навестить свои семьи.

Сугробин регулярно после первой поездки посещал федеральный центр. Иногда подолгу. Жил он, в основном, в заводской гостинице, стоявшей в «генеральской» зоне, где был магазин – ВИП, по нынешним понятием, кафе. В этой гостинице было спокойнее и с лучшими удобствами в номерах. Тихо и уютно было настолько, что не раз приходилось видеть лосей, гулявших под окнами.

С конца семидесятых в городе стало ухудшаться снабжение. Были поставлены заслоны на вывоз продуктов за ворота города. Горожане стали покупать мясо и другие мясные продукты по талонам. И командированным приходилось эти талоны доставать. Сугробин к тому времени был настолько «своим», что его профком завода всегда обеспечивал талонами на мясо и колбасу.

Строительство и содержание таких городов обходилось государству не дёшево. Но в период жёсткого противостояния и тотального шпионажа создание таких городов было оправдано. В США немало подобных объектов, в которые доступ ограничивается намного жёстче. И всё же шпионов надо прежде всего искать в верхах, среди которых немало тех, которым хочется «играть роль и войти в историю».38

Михаил Курмышов, Виктор Кумакшев и Леонид Сугробин выпивали в Архирейском саду. Леонид встретил Курмышова на Покровке, когда тот шёл в редакцию областной молодёжки, где Кумакшев тогда работал. Шёл в надежде занять трёшницу на выпивку. Поэты и писатели регионального калибра литературным трудом зарабатывали крохи и подрабатывали, где могли. И в этот раз денег у Кумакшева не было. Оба с надеждой смотрели на Сугробина. Бутылку водки и три пирожка с капустой они купили в буфете гостиницы «Дом крестьянина». И в поиске удобного места для самообслуживания зашли в бывшие архиреевы владения. Сам архирейский дом был приспособлен под консерваторию.