Александр Лисов - Петролеум фэнтези Страница 22

– Да мы и так очень даже дружная компания, вот наконец все собрались и увиделись, – вновь отреагировал на её речь Николай.

– Я имела в виду совершенно другое, не застольную компанию, а компанию единомышленников, вместе работающих. Вы же все говорите на одном языке, и мысли у вас очень близкие по духу. Подумайте, может быть, и у вас что-то получится совместное. Сейчас время такое, что опереться и довериться можно только самым близким и проверенным друзьям. А я вижу, вы именно такие, и никогда не подведёте друг друга. Не могу сказать почему, но мне кажется, что ваше время ещё не ушло. Я очень хотела бы, чтобы все ваши мечты сбылись и справедливость бы восторжествовала. Может быть, это слишком пафосно, но это именно так. Давайте выпьем за вашу мечту, ведь вы, когда были совсем молодыми, о чём-то же мечтали?

Вот так и происходила наша встреча. Нашим историям не было конца, даже вспомнили, как мы на первом курсе ездили убирать картошку.

Уже под самый вечер, когда у всех голова пухла от избытка информации и мы все уже порядком подустали, когда наступала пора расходиться на ночлег, вдруг кто-то из них неожиданно спросил меня, была ли у меня мечта, которая осталась не осуществлённой.

Со своей стороны, начав перебирать в голове все свои планы, я долго думал, что им ответить. Не осуществилось многое, но уже безвозвратно, и об этом не стоило вспоминать. Но меня очень часто посещала одна и та же идея, как облегчить труд буровика, сделать его и безопасным, и более эффективным, как научиться быстрее бурить скважины и с меньшими затратами, и самое главное – более качественно. Эти мысли приходили ко мне даже во сне, и мне казалось, что на них я просто помешан. Периодически эти явления затухали, но потом всё с новой и новой силой вновь возникали во мне. Этими идеями я никогда ни с кем не делился. Всё это было слишком личным. И вот друзья задали мне очень конкретный вопрос, на который я не имел права не ответить. Если не с ними, то с кем ещё я могу поделиться, и уж на худой конец получить порцию критики. Лучших, чем они, оппонентов и представить было нельзя. И я им первым рассказал о своей идее.

– Я уже не понимаю ничего. То, что ты говоришь, это какая-то фантастика, такого быть не может. Давайте лучше пойдём спать, а завтра всё обсудим, – подытожил Николай.

Уже лёжа в постели я думал, правильно ли я поступил, что им об этом рассказал, кто меня потянул за язык. В моей голове была всего лишь концепция, которую мне предстояло ещё многократно обдумать, чтобы выносить на всеобщее обсуждение. Но эта идея зрела во мне уже очень давно, она постепенно начинала обретать черты если не проекта, то множественных карандашных набросков с сопутствующими расчётами. Я шёл к осуществлению своей идеи от противного, как это часто бывает в научных решениях. Я старался записывать каждую свою мысль, сначала задавая себе вопрос, а потом на него сам себе отвечая. Ну, например, почему буровики создали столь высокие мачты для своих установок? Ответ напрашивался такой. Буровики работают традиционно примерно с девятиметровыми трубами, их удобно подвозить на трубовозах и складировать на приёмных горизонтальных мостках, подтягивая затем в рабочую зону, к ротору, специальным талевым блоком и при этом их вертикально расставляя в специальный накопитель. Всё это так, и все именно так традиционно работают, и американцы, и французы, и, конечно же, мы, у нас в России. Второй вопрос напрашивался сразу же следом. А почему буровики свинчивают постепенно эти трубы в свечи-трёхтрубки? И опять был очень простой ответ. Исключительно только для того, чтобы увеличить скорость бурения, то есть сократить в три раза время на развинчивание каждой трубы. Хорошая ли это идея? Да, хорошая, и она себя оправдала и тоже стала традиционной и необсуждаемой. И именно поэтому мачты буровых установок столь высоки. И это один из элементов упрощения труда. А во имя чего это всё было придумано и создано? Ответ опять был очень простой. Исключительно во имя увеличения скоростей бурения. Всем нужны были метры проходки, и начальству, и простым помбурам. Это же рутина, что тебе дали, на том ты и работаешь. Поэтому все и привыкли работать на крупногабаритных станках. В сохранении сформировавшихся постулатов бурения сильное влияние оказывала простая человеческая привыкаемость. И вот тут-то в моей голове возникал очередной вопрос: по-другому нельзя было достичь высоких скоростей, создав, допустим, некий скорострельный сборочный автомат труб, работающий с более короткими трубами, например с метровыми или двухметровыми. Создали же, в конце концов, АКБ – автоматический ключ буровика. Почему нельзя перевозить короткие трубы в специальных контейнерах, упакованных в заводских условиях, и в этих же контейнерах их сразу же подавать к тому же ротору, целой обоймой, а не поштучно, как делают сейчас. И следом сразу же рождалась идея создания механизированной линии подачи труб и их свинчивания над устьем скважины. В голове у меня зарождалась идея именно малогабаритной, компактной буровой установки. Пока вопросов было больше, чем ответов на них. И вот подобных записей у меня скопилось уже несколько тетрадок. Это были всего лишь наброски совершенно разрозненных идей, которые ещё предстояло объединить в единое решение.

Я заснул с мыслью о том, что если мои товарищи на следующий день сами не поднимут этот вопрос, то я сам лично к нему не буду возвращаться.

Следующее утро началось ровно также, как и предыдущее, с традиционного кофе и прогулок по саду. В то утро у нас в саду впервые зацвело тюльпановое дерево, которое было посажено десять лет назад и прошло переакклиматизацию в условиях холодных подмосковных зим. Его совершенно случайно купила моя жена в Тимирязевском ботаническом саду. В те времена предприимчивые бизнесмены ввозили в Россию очень много не адаптированных для наших климатических условий декоративных растений. Это дерево южное и даже не везде встречается. То, что оно у нас прижилось, это было просто чудо. Впервые раскрывшиеся желтовато-зеленоватые крупные цветки действительны были копией тюльпанового соцветия и вызвали всеобщий восторг. Чтобы поверить, что это не миф, необходимо было всё самому увидеть. Но для жены это была очередная творческая победа. Я как раз и застал всю нашу дружную компанию за процессом чтения ею им лекции по садоводству. Она в тот момент как раз объясняла им, что, несмотря на то, что у тюльпанового дерева листья даже гораздо шире, чем у клёна, оно относится к семейству хвойниковых.

– Да не может быть, у хвойных деревьев же иголки, а у этого дерева листья больше похожи на лопухи, это какая-то ошибка, – опять встрял в разговор со всем не согласный Николай.

– А ты сорви с него один листок, затем разотри его пальцами и поднеси к носу, и я посмотрю, что ты скажешь, – упорствовала моя жена.

Он выполнил всё, что она ему предписала, и, повернувшись ко всем нам, с большим удивлением, прежде всего для себя, произнёс:

– Запах действительно хвойный, даже очень насыщенный.

– В природе многое бывает обманчивым, зачастую самые красивые растения оказываются опасными и ядовитыми для всего окружающего, а невзрачный подорожник оказывается ценнейшим целебным растением. Деревья и цветы часто маскируются и вырабатывают в себе защитные функции. Ярчайший пример защиты – это шипы роз. Попробуйте сломать ветку розы незащищёнными руками, да ещё и без ножниц, и вы моментально получите в пальцы массу иголок. Вот и у тюльпанового дерева в местах его первоначального произрастания, видимо, хвойный запах листьев появился для самозащиты, возможно, от каких-то вредных насекомых, – продолжала моя жена посвящать мужчин в тайны своего сада. – У меня тут произрастает порядка полутора тысяч всевозможных растений, и я знаю практически всё о каждом из них. Конечно, мои знания накапливались постепенно, по мере формирования всех моих цветочных композиций, подбора совместимых растений и деревьев. Кое-что из растений, к сожалению, погибало, не приживалось, постоянно приходилось экспериментировать. Пойдёмте, я вам покажу свой необычный чеснок, не пожалеете, будете рассказывать своим жёнам, а если им будет интересно, то я найду способ его им передать для разведения.

И она повела всех в сторону нашего маленького огородика, расположенного на самом солнечном участке нашей дачи. Мы подошли к обычной грядке, на которой колосились остроконечные перья чеснока, внешне ничем не отличавшиеся от нашего обычного традиционного чеснока. Взяв в руки небольшой садовый совок и присев у деревянного бордюра грядки, моя жена начала кольцевыми движениями, очень аккуратно, снимать слой за слоем землю вокруг чесночной головки. Она приоткрыла её только наполовину, и перед нами предстало необычайное зрелище. Чесночная головка была размером не менее чем с кулак крупного мужчины. Причём в головке чётко виднелось только пять крупных долек.