Андрей Мухлынин - Цветы и воды Страница 23

– Ничего себе! – восторженно выдохнул он. С трудом сдерживая глуповатую улыбку, Азамат поднял меч над собой и старательно состроил пафосную мину. – Ба-ан…

Я призвал меч, и он осёкся на полуслове, с удивлением обнаружив, что в его руке больше ничего нет.

– Спички детям не игрушка.

– Да ладно вам! – протянул он. – Просто хотел проверить. Чем чёрт не шутит?

– Много чем, – мне пришлось чуть ли не за шкирку тащить его за собой. – Пошли, проведаем кое-кого. Тебе это знакомство будет полезно.

– Виктор, с тобой всё в порядке? – обеспокоенно спросила Кария.

– Абсолютно.

– Ты уверен?

Я остановился в прихожей и отпустил брыкающегося Азамата.

– Кари?

– Что ещё?

– На Обратной стороне я встретил кое-кого из старых знакомых. Она помогла найти моего Проводника. Но… я не думал, что она жива.

– Галлюцинации там – не редкость. Особенно на темной половине.

– Знаешь, это была очень реалистичная галлюцинация.

– Ты говорил с ней?

– Да.

– Она сказала тебе что-нибудь из того, чего ты не мог знать?

Я поджал губы, пытаясь припомнить детали разговора. Она развела руками.

– Вот видишь? Я же сказала – просто галлюцинация. Видимо, в какой-то момент твой организм задействовал скрытые резервы и таким образом дал возможность спастись. Обратная сторона – странное место, но чудес там не бывает.

– Наверное, ты права, – согласился я. – А жаль.

Мы с Азаматом вышли на улицу. Стоял тёплый день, и солнце ярко светило в безоблачном небе. Мне казалось, что я не видел его уже целую вечность. Всё, что произошло в бесконечной ночи, вся боль, страхи и проблемы – все они казались пустой выдумкой. Было легко и приятно дышать свежим, теплым весенним воздухом. За те дни, что я провёл на Обратной стороне, почки на деревьях распустились, и город утонул в светло-зелёной дымке молодой листвы. Молодые деревца стали теперь совсем как шарики сладкой ваты на тонких палочках. В отличие от них, старые, высоченные дубы и ясени выглядели ещё полуголыми; мелкие листья на концах их длинных ветвей были больше похожи на колышущиеся кусочки ткани. Вроде тех, которые повязывают, когда загадывают желание.

– Азамат, какое сегодня число? – лениво поинтересовался я, чувствуя, как солнце припекает в спину.

– Второе апреля, – так же лениво ответил некромант. – Когда вы успели потерять счёт времени?

Я пожал плечами.

– Меня не было почти три дня.

– Таро очень за вас беспокоился. Он сказал, что отправил вас куда-то, но… Виктор, я слышал ваш разговор с этой…

– Карией, – подсказал я.

– Карией. Что у вас с ней?

– С ней? Она – моя секретарша.

– И вы с ней не… ну, вы понимаете?

Я несильно стукнул Азамата по затылку.

– Балда! Кари работает на меня, присматривает за домом, готовит, убирает; причём совершенно бесплатно. Думаешь, при таком раскладе, я позволю ей иметь на меня влияние?

– Но мне показалось, что вы ей, кхм… как бы не безразличны, – пробубнил он, потирая ушиб.

– Азамат, – вздохнул я, замедлив шаг, – ей уже много-много тысяч лет. Когда-то она любила. Любила так, как сейчас уже не умеют – бескорыстно и самоотверженно. Но, думаю, когда проходит десять, двадцать, тридцать веков, любовь уже не вызывает тех же прекрасных чувств, как раньше. И однажды она просто забывается – становится очередным явлением человеческой природы, которое видно насквозь. Кария может чувствовать дружескую симпатию, привязанность, физическое влечение, в конце концов, но никак не любовь.

– Ясно, – он кашлянул и сменил тему: – А как вам моё заклинание? Здорово я эту рыжую уделал, правда? Как я её! – Азамат вытянул перед собой правую руку и важно произнёс: – «Хакум вирму!»

Вот как? Он использовал свой сигил-ловушку, не просто повесив её на волшебную палочку, а превратив его в прицел самой палочки. Маленькая печать не могла оставлять такие же страшные увечья, как полноразмерная, но, наверняка, «проедала» дыры, похожие на пулевые отверстия.

– Забавно, – произнёс я голосом, отрешённым настолько, что сам же этому удивился. – Ты так горячо утверждал, что не хочешь никому вредить, а слова твоего заклинания – это на самом деле произнесённое задом наперёд «умри в муках».

– Зато я могу быть уверен, что не произнесу его случайно. Послушайте, вы ведь сейчас рассказали не всё? Что с вами случилось на самом деле?

– Я встретил ещё одного шинигами Правда, не такого разговорчивого, как Таро. Из него ничего так и не удалось вытянуть. Зато я видел их настоящую форму.

– Паука, – пробормотал Азамат. – Неприятное зрелище. А что насчёт этого Окады? Он и есть тот самый «аякаши»?

– Да, – я злорадно оскалился. – И, знаешь, мы всё-таки начали игру.

Глава 14

Бывший учитель Ибрагима жил в простом доме с небольшим двориком, какие не редкость на окраинах Ташкента. Из-за побеленного кирпичного забора, высотой чуть больше человеческого роста, выглядывали толстые лианы винограда, покрытые грубой, слоящейся корой. Виноград оплетал фигурную решётку над железными воротами и расползался дальше по специальной арке из сваренных между собой стальных прутьев, образуя навес над частью двора.

Едва мы подошли к воротам, как калитка бесшумно раскрылась, и нас встретил радушно улыбающийся старик, по виду не уступающий возрастом Ибрагиму. Хотя несложно было догадаться, что на самом деле это не так. Наверняка он был старше последнего лет на сто-двести, а то и больше.

Хозяин дома был в неплохой физической форме, любой дал бы ему не больше семидесяти лет. Короткая клиновидная борода делала его лицо уже и длиннее. Другому человеку это добавило бы долю зловещести, но его глаза светились такой искренней добротой, что от этого будто становилось теплее. Старик был одет в простой, уже порядком выцветший зелёный халат, и опирался на тонкую деревянную трость.

Ибрагим представил нас. «Мой учитель Усто Алишер», – сказал он, слегка поклонившись хозяину дома.

– Чё? – недоверчиво переспросил я. – Старик, ты спятил что ли? «Усто» – это же «ремесленник»? Хочешь сказать, он добрый колдун? Понимаешь, что это физически невозможно?

– Если сердце человека чисто, а помыслы бескорыстны, то любую силу можно обратить на благо, – спокойно ответил колдун. – Но если человек ведом одной только ненавистью, то какими бы благими не были помыслы, они не принесут ничего, кроме боли.

Я поднял руки.

– Извини. Мой лимит мудростей на сегодня исчерпан. Я подумаю об этом завтра.

– Виктор! – толкнул меня в бок Азамат. – Это уже совсем невежливо! – он понизил голос и добавил: – И не так уж сложно понять, что имеет в виду Усто Алишер.

– Не беспокойтесь, – весело ответил тот. – Наш друг поймёт это. Просто время ещё не пришло. Что же вы стоите? Проходите скорее в дом!

Мы пересекли двор, оказавшийся изнутри ухоженным садом, через который бежало множество тонких каменных тропинок. Хозяин дома с усердием и любовью ухаживал за ним: многие деревца были заботливо подвязаны, земля вокруг вскопана и полита. Солнце сотнями радуг блестело и переливалось в мелких каплях и тонких паутинках, парящих в тёплом воздухе вместе со своими ещё совсем юными, почти невидимыми ткачами. Где-то в тенистой глубине двора чуть слышно журчала вода. Повсюду царило полное умиротворение.

Но он же колдун!

Обстановка дома, вопреки моим ожиданиям, была чисто европейской. Мы расположились в гостиной, в креслах вокруг невысокого журнального столика, на котором уже был расставлен чайный сервиз на четырёх человек.

– Откуда он узнал, сколько нас будет? Он предвидит будущее? Вот бы посмотреть! – прошептал Азамат.

Я пожал плечами, продолжая разглядывать интерьер. Усто Алишер заметил это, и пояснил:

– В этом веке я решил выбрать такое оформление. Как вам? Нравится?

– В этом веке, значит? – рассеянно пробормотал я.

– Учитель старше меня почти на четыре сотни лет, – сказал Ибрагим, потягивая горячий, крепко заваренный чёрный чай.

– Нам с Ибрагимом уже достаточно лет, чтобы перестать искать различия между культурами, – добавил тот. – С возрастом многие вещи уже не кажутся такими важными.

– Скажите, – попросил Азамат, – значит, любовь, дружба… все они тоже однажды перестают быть важными?

– Достаточно, – оборвал его я. – Об этом ты всегда можешь спросить у Карии…

– Шутите?! Да я её боюсь!

– …а у нас есть гораздо более важные проблемы.

– Аякаши, – коротко произнёс Усто Алишер. Улыбка его стала печальной. С такой улыбкой говорят о чём-то неминуемом, когда оно становится неминуемым настолько, что превращается в своего рода философию. Как сессия на последнем курсе.

Глаза некроманта вспыхнули, и он подвинулся почти на самый край кресла.

– Вы знали?! Так вы всё-таки обладаете даром прорицания?

– Нет, – протянул старик, всё так же продолжая улыбаться. – Я обладаю даром телефона. Ибрагим позвонил мне утром и всё рассказал.