Андрей Мухлынин - Цветы и воды Страница 24

Тут улыбка исчезла с его лица, он стал предельно серьёзен и, я бы даже сказал, напряжён.

– Вы правы, Виктор. Этот дух – большая проблема.

– Мы ничего не можем сделать ему, пока не знаем его имя.

– Верно, – согласился Усто Алишер. – Вот только нет способа узнать имя аякаши. Если он сам не назовёт его.

– Но раз мы здесь собрались, полагаю, у вас всё же есть, что ему противопоставить.

– Противопоставить? – он покачал головой. – Нет. На самом деле мы ничего не можем противопоставить духу такого уровня. Каждый раз, когда аякаши подчиняет кого-то, он становится сильнее. Более того, убивая и подчиняя людей, он может принимать облик любого из них.

– А у этого за спиной была целая стена… – пробормотал я.

– У нас есть лишь два средства для кое-какой обороны, – задумчиво проговорил Ибрагим. – Это всё, что мы с учителем смогли сделать.

– Первое – амулет, который я уже видел, верно? А второе?

Усто Алишер поставил на столик маленькую чёрную шкатулку, размером всего с пару спичечных коробков.

– Второе – это «Ремиссия». Она ослабляет связь аякаши с подчинённым, и позволяет освободить его. Но полностью вернуть человека можно только в том случае, если с момента подчинения прошло не более суток. После этого срока физическое тело распадается, и спасение становится невозможным, – он опустил глаза и тихо добавил: – Однажды мы уже столкнулись с аякаши. Цена создания «Ремиссии» оказалась слишком высока – много наших друзей были… уничтожены им. Виктор, шкатулка позволит освободить одного, лишь одного человека. Если она вам понадобится, мы всегда готовы помочь. Но, пожалуйста, распорядитесь ею разумно.

Я догадывался, о чём он. Победа над трудным противником предполагает жертвы, и надо быть готовым к этому. Иными словами, так можно было освободить фотографа, захваченного Окадой, если б его время не вышло. Сейчас мы только зря потратили бы ценный артефакт. Не стоило исключать возможность, что шкатулка ещё понадобится для вызволения более ценного союзника, ведь любой из нас может быть подчинён.

Я положил на стол mp3-плеер и попросил воспроизвести последнюю запись. Даже старики хмыкнули, когда увидели серебристый экран, возникший над столом. Значит, не только Кария – они тоже ещё ни разу не видели ничего подобного. Да, техномагия не особо распространена в мире, но уж с какими-нибудь разработками эти люди, живущие по несколько веков, должны быть знакомы? Не говоря уже о бессмертной дриаде.

Оказывается, у меня есть на самом деле необычные артефакты.

– Это что-то типа дополненной реальности? – спросил Азамат, пытаясь коснуться висящего в воздухе экрана. Его рука прошла сквозь изображение, ничуть не исказив его.

– Тут что-то не так, – подытожил Ибрагим, просмотрев видео из салона самолёта. – Человек, который поднялся следом за Окадой… Знаешь, кто он?

Я отрицательно покачал головой.

– Как раз поэтому и показываю запись.

– Это экзорцист. А в руках у него… как бы объяснить? Особый сосуд для белой магии.

– Орудие безумных инквизиторов. Встречал такое. Это фактически волшебная граната. Белая магия, высвободившись, начинает уничтожать зло. Обладая зачатками интеллекта, она будет искать его даже в самых безобидных вещах, и в итоге сотрёт все вокруг. Так можно убить аякаши?

– Вероятно. Пятьдесят на пятьдесят, – ответил Усто Алишер. – Решив использовать этот способ, экзорцист был готов пожертвовать десятками жизней пассажиров ради сотен других. Но странно другое – почему он этого не сделал? Неужели он…

– Как так можно?! – воскликнул Азамат, вскочив с кресла и яростно сжав кулаки. – Вы что, одобряете?! Я не понимаю. Решил умереть ради какой-то там высокой цели, так и делай это в одиночку, не впутывай других! Этот выбор – только твой, нельзя выбирать за людей, которых даже не знаешь!

– Парень, в целом, прав, – согласился я. – Совершенно идиотский поступок. Прибегать к помощи белой или чёрной магии, не будучи уверенным в полном уничтожении противника – глупо, невероятно глупо.

– Не понимаете, значит, – Азамат снова опустился в кресло и удручённо опустил голову. – Они ведь слабее нас. Никакая сила не даёт такого права. Я думал, что Виктор жесток. Но… почему? Почему все такие? Усто, Ибрагим-бобо, ведь вы гораздо мудрее…

– Как уже сказал учитель, нам довелось однажды столкнуться с похожим духом, – проговорил Ибрагим. – Мы с Усто Алишером выжили только потому, что не согласились играть и вовремя создали отгоняющие амулеты. Все остальные проиграли или погибли, пытаясь остановить его. Дух тогда отступил, и мы его больше не видели. Да, этот аякаши – другой, но он ничуть не слабее, если не сильнее того.

– Всё-таки пробовали остановить? – заинтересовался я.

– Пробовали, – подтвердил Усто Алишер. В его голосе слышалась горечь. – И за эту глупость нам нет прощения. Мы подвергли людей ещё большей опасности, попытавшись заточить аякаши под городом.

Азамат поднял глаза на него и переспросил:

– Прямо под городом?

– Верно, – подтвердил старик. – Нас к тому времени оставалось семеро. Мы связали духа и поместили его под землю, надеясь, что он останется там навечно. Четверо превосходных магов отдали за это свои жизни. Заклинание выдержало ровно три минуты. Затем ещё один волшебник погиб, став живым щитом.

Он помолчал немного, и добавил:

– Тоже была весна. Шестьдесят шестого года.

– Мне плевать, кто и что когда-то сделал, – отрезал я, – если это не поможет мне справиться с Окадой. Мне плевать, что там у кого когда-то не получилось. Сейчас важны не сентиментальные воспоминания, а трезвый расчёт. Поэтому вы как хотите, а я отправляюсь домой.

– Домой? – переспросил Азамат. – Вот так просто?

– Мне надо подумать.

Большую часть дня я провёл на веранде, раскачиваясь в кресле и глядя в окно. Кажется, несколько раз Кария предлагала пойти поесть. Кажется, я не отреагировал. Потом она засела у себя в шкафу, и с тех пор не высовывалась. Дом потихоньку погружался в сумерки, тени становились гуще и объёмнее, в воздухе разливалась та весенняя прохлада, которая, пахнет влажной землёй и ночными цветами.

Я думал.

Знаете, это даже можно считать приятной частью моей работы. Время, когда можно расслабиться и собраться с мыслями, не заботясь о том, что кто-то подкрадётся и нападёт со спины. В такие моменты можно почувствовать себя великим тактиком, раскрывающим замыслы противника и составляющим собственный хитрый план. Или плетущим интриги. Между последними двумя есть существенная разница.

Впрочем, так оно чаще всего и оказывается. Сейчас я будто разыгрывал партию в шахматы, где нужно продумывать не только будущий ход, но и с десяток последующих, а с ними и все возможные ответные ходы противника. Чтобы если не победить, то хотя бы сыграть вничью.

Теперь представьте, что вы только-только запомнили как ходят шахматные фигуры, а напротив уже устроился гроссмейстер, и вы поймёте, каково мне было.

Аякаши – Окада, или как там его на сам деле, подобно любому другому духу, может менять обличье. Старики сказали, что ему приходится превращать человека в одного из своих мононоке, чтобы скопировать его облик. Из этого следует, что обратным рейсом отправился вовсе не пенсионер-экзорцист, а настоящий Окада, чьё лицо сейчас носит аякаши. Экзорцист же был подчинён ещё до вылета, но эта внешность почему-то не устраивала аякаши. Должно быть, он использовал какой-то морок, чтобы подменить тела. Впрочем, это уже не так важно. Главное, что у меня наконец набралось достаточно элементов, чтобы сложить головоломку. Это первое.

Второе. По словам Карии, я не могу пользоваться магией на Обратной стороне. Но что если попробовать пронести её туда? Как «гранату» с белой магией. Было бы здорово, наверное, жахнуть такой по аякаши. Однако она могла не одолеть духа, но стереть звёздный шар. Это значило бы полный провал заказа. А я во что бы то ни стало выполню его и получу оплату!

И, наконец, третье. Всё сходилось к тому, что аякаши прибыл сюда вовсе не для того, чтобы спереть у кого-то пыльный артефакт. Ему изначально нужен был я. Ему нужно было, чтобы я так или иначе попал на Обратную сторону. Он согласен на сотрудничество… Ответ напрашивался сам собой. Чтобы подтвердить его, достаточно было просто взять телефон и набрать номер.

Лёгкая, как ночной ветерок, тень скользнула мимо окон. Качнулись задетые неосторожным движение ветки, взволнованно зашелестели на них маленькие листочки, закружились, осыпаясь, белые вишнёвые лепестки.

Рядом из ниоткуда возникла Кумико. Мне пришлось приложить нечеловеческие усилия, чтобы сдержаться и не вскрикнуть, отпрянув.

– Ты?! – едва ли не заикаясь, выдавил я.

– Тише, мальчик, – мягко сказала она. – Я здесь не для того, чтобы причинить тебе вред.

Её слова журчали подобно звонкому ручейку, но они были где-то далеко, а я находился здесь, и только и мог, что зачарованно наблюдать, как один за другим распускались хвосты у неё за спиной. Один, два, три… шесть… девять…