Альберт Карышев - Философия крутых ступеней, или Детство и юность Насти Чугуновой Страница 23

– Давай.

Виктория поднялась из-за стола. Она была блондинкой с ироничными светлыми глазами, широким ртом и тяжеловатым подбородком. Жена состроила Алексею глазки, довольная его приходом и проявлением ласковости на виду у посторонних. Выйдя в коридор, они стали целоваться на лестничной площадке так откровенно, словно их никто не мог здесь увидеть.

Ни он, ни она не стали бы утверждать, что между ними – истинная любовь, предполагающая единство душ. Всё-таки оба уже горели в первом браке ярким любовным пламенем. Но взаимное влечение они чувствовали и скучали друг без друга. Виктория гордилась тем, что у неё красивый, умный и хорошо зарабатывающий муж, а Алексей считал жену очаровательной, принимая её тяжеловатый подбородок и широкий рот не за недостатки женского лица, а за его изюминки.

– Сходил на завод? – спросила она. – Какие результаты?

– Результаты нулевые. Директор предложил мне организовать при заводе книжное издательство и возглавить его. Дело слишком хлопотное, а перспективы сомнительные. Я не согласился и ушёл. Отец ещё там остался.

– Невероятное предложение! Исключительное! Очень престижная должность: директор издательства! Получил бы возможность сделать карьеру и завоевать положение в обществе! – заговорила Виктория громко и напористо – по моде, входившей с экрана телевизора в разговорную манеру многих девушек и молодых женщин.

– Да зачем мне сейчас интеллигентская престижность? Время не то, чтобы её добиваться. В первую очередь деньги нужны. Будут деньги, будет и положение в обществе. А издательство, если бы я его и организовал, ещё долго не приносило бы хорошей прибыли, а может быть, вообще не принесло бы никакой и никогда. Многие ли теперь читают?

Она передёрнула плечами, но спорить не стала. Ей очень хотелось, чтобы муж был с положением в обществе, и льстило, что он сын известного писателя, выпускник Московского университета. Но она вынашивала мечту стать хорошо обеспеченной женщиной, и участие мужа в рыбных спекуляциях сулило ей достижение мечты.

– А отец твой зачем на заводе остался? – спросила Виктория. – Сам решил организовать издательство?

– Нет, за издательство он не возьмётся. Не знаю, зачем остался. О чём-нибудь договаривается с директором. Они давно знакомы.

Виктория подумала и усмехнулась.

– Директор знаком с твоим отцом, а невестка, жена сына – нет. Я ещё ни с кем из твоих родных незнакома. Странно как-то получается.

– Так познакомься! Кто тебе мешает?

Алексей нахмурился и посмотрел в пол, выложенный кафельной плиткой.

– Что злишься? – спросила Виктория.

– Ничего. Сходи и познакомься с моими близкими, если мучаешься от незнакомства с ними. Давно бы это сделала. Не старики же должны явиться к тебе на поклон.

– Что за тон! – Она старалась говорить шутливо, но проявляла недовольство. – Пришёл жизнерадостный, и вдруг разозлился! Не пойду я одна к твоим родителям. Они у тебя, сам говорил, строгие и умные, а с такими тяжело знакомиться в одиночку. Ты-то меня к ним не зовёшь.

– Не просишься – и не зову.

– Ну вот, прошусь.

– Хорошо, выберу время, и сходим.

– Когда ты его выберешь? У тебя бывает свободное время, но, по-моему, ты не спешишь к родне.

Он рассердился по-настоящему.

– Я знаю, ты дама с гонором, и тебе палец в рот не клади! Нет, я захожу к родным, пусть не очень часто, но захожу! Но ты всегда звонишь мне вслед, требуешь, чтобы я скорее возвращался!

– Правильно. Я беспокоюсь, не случилось ли что-нибудь с тобой в пути, и скучаю по тебе.

– А ты не беспокойся. Я не маленький. И не скучай по телефону. Лучше подольше удерживай меня возле отца с матерью и возле дочери. Сразу ты к ним не пошла, а сейчас пойти тебе непросто и с каждым днём труднее. Мне тоже встречаться с родителями бывает неловко. Я ведь им не слишком помогаю, хотя они растят мою дочь.

– Значит, помогай больше.

– Да ведь всё копим, откладываем. Больше помогать не выходит.

– К тому же ты выпить любишь, – сказала Виктория. – И наркотой балуешься. Не обижайся, это правда. На выпивку и наркоту ты тратишь немало.

– У тебя не прошу. Сам зарабатываю.

Жена не возразила.

Она полезла в один и другой карманы джинсов, достала измятую пачку сигарет, зажигалку и закурила.

– Дай и мне, – попросил Алексей, но тут же махнул рукой. – Нет, не надо. На улице закурю. Сейчас уже пойду. Странно, что такой важный разговор вдруг завязался у нас не дома, а у тебя на работе, при случайной встрече.

– По-моему, ничего нет странного, – ответила Виктория.

Когда она в очередной раз затянулась дымом, муж вынул у неё изо рта сигарету и бросил в урну у стены.

– Ты что? – сказала она.

– Береги здоровье, – сказал Алексей.

4

– Нестеренко охотно взялся финансировать издание моего романа, – сказал Андрей Иванович жене, вернувшись с завода ЖБИ. – Тут всё в порядке. А Алексей от его предложения отказался, пренебрёг большими возможностями. Казалось бы, что ещё надо молодому человеку, сильному и литературно образованному? И издательство бы поднимал, и журналистикой занимался! Становился бы личностью! Нет, главное – деньги зашибать! Сразу и много! Чисто обывательское мировоззрение! Мы внушали ему добродетели, а он, как вырос, проявил пороки! В голове это не укладывается! Обидно и досадно!

– Наверно, мы чересчур строги к Алексею, – сказала Вера Валерьяновна. – Я его ругаю, но иногда задумываюсь о том, что нам легко осуждать его с позиции наших понятий, но мы не учитываем веяний времени, больших соблазнов, головокружения от свободы. Это ведь как вихрь. Подхватил и понёс.

– Вихрь вихрем, но куда базовое-то воспитание подевалось? Был романтиком, брал хороший пример с родителей, ставил перед собой высокие цели, а стал махровым обывателем с пустыми интересами, жаждой наживы, но без чувства ответственности и гражданской, и сыновней, и родительской. А какие веяния заставили его бросить пятимесячную дочь и взвалить её воспитание на плечи своих родителей, а дальше разойтись с Ириной и наскоро жениться во второй раз?

– Я с тобой согласна, – ответила Вера Валерьяновна. – Но как там у них с Ириной на самом деле происходило, нам неизвестно. Она, сам знаешь, не из милых, весёлых, общительных женщин и не из умелых заботливых хозяек. Алексею, конечно, жилось с ней нелегко. Ну развелись и развелись. Что же делать? Так поступают теперь многие. Нам, чуть не полвека прожившим в супружеской верности и взаимном долготерпении, их отношения нелегко понять.

– Мне кажется, понять нетрудно, – сказал Чугунов. – Прежде всего, оба эгоисты. Но больше всего меня волнует судьба ребёнка…

Он осёкся и перестал ходить по гостиной, так как, бросив заниматься скрипкой, к деду с бабушкой пришла Настя. Она внимательно, пытливо посмотрела на старших, и они запоздало спохватились, что рассуждали слишком горячо. «Слышала или не слышала? Поняла или не поняла?» – думали они и ждали, что внучка станет пытать их нервными расспросами. Но она, молча постояв, вернулась к себе в комнату и опять заиграла на скрипке. Дед с бабушкой намеренно заговорили о другом.

Так, как разошлись Ирина с Алексеем, расходится немало супругов, хотя в каждом разводе есть что-то своё, особенное. Алексею надоела капризная, ревнивая, болезненная жена, и однажды в майские праздники он сознательно не избежал с ней ссоры, вспыхнувшей из-за бытового пустяка; хлопнул дверью и поехал в Григорьевск, уведомив родителей, что едет в гости.

Родители ждали его, и Настя с нетерпением ждала, но родного порога он не достиг. Алексей вздумал проведать школьного товарища Илью Дворкина и сошёл с автобуса возле его дома.

Илья долго тряс его руку, оглядывал Алексея и хлопал по плечу.

– Молодец! Молодец, что зашёл! Как раз вовремя! Встречу хорошенько отметим! Не оглядывайся! Я один в трёхкомнатной квартире! Предки мои за границей, работают в Арабских Эмиратах!

Гость тоже оглядывал старого приятеля, длинного, худого, носатого и рыжего. С тех пор, как они виделись в последний раз, Дворкин возмужал, но, похоже, остался озорным малым, которого учительница выставляла из класса за дурное поведение. Алексей сказал, что заскочил по пути и ненадолго, что торопится к родным, но Дворкин зашумел:

– Не-ет! Так не отпущу! И не думай! Раз в сто лет заходишь, москвич чёртов! Сейчас Косте Репину позвоню и Лене Жуковой! Прибегут, как узнают, что ты у меня в гостях! Мы тебя часто вспоминаем!.. Многие из нашего класса куда-то исчезли, а с Костей, Леной и ещё некоторыми ребятами мы иногда встречаемся. Сегодня праздник! Грешно не посидеть вместе! А с родными успеешь свидеться!

Он подтолкнул товарища, завёл в хорошо обставленную большую комнату, и взялся за кнопочный телефон на полированной тумбочке.

– Что ты делаешь? – сказал Алексей. – Ребята придут, а мне надо уходить!

Пришла Лена Жукова, кинулась Чугунову на шею и расцеловалась с ним. Следом за Леной появились Костя Репин и длинноногая блондинка, в ней Чугунов узнал Викторию Балицкую, тоже из одного с ним класса. Репин принёс гитару. Он со школьных лет хорошо на ней играл и хорошо пел блатные, приблатнённые и общеизвестные хорошие песни. «Как выросли и изменились ребята! – думал Алексей. – Мужики видом погрубели, а женщины расцвели…»