Александр Солин - Аккорд. Роман в трех частях Страница 23

Сегодня, глядя на семейное Гошино счастье, я спрашиваю себя, правильно ли сделал, что не дал в свое время Вальке шанса увлечь меня. Ибо, как я теперь понимаю, мужское счастье в том и состоит, чтобы найти такую колдунью, как она и подчиниться ей. Ведь мужчина, очарованный женщиной, и беспризорный мужчина-кобель отличаются друг от друга, как плавное легато от нервного стаккато или как сыр с маслом от сыра с плесенью. Мужская беда, однако, в том, что поначалу все женщины кажутся нам колдуньями, и когда со временем их колдовство оборачивается шарлатанством, мы чувствуем себя обманутыми. Кто-то из нас смиряется, а кто-то отправляется в новую экспедицию: женский материк, как известно, так же гостеприимно необъятен, как и необъятно гостеприимен.

Что до меня, то я пребывал в самом светлом, самом чистом, самом растроганном состоянии, в котором только может пребывать до смерти влюбленный мужчина, получивший весомое подтверждение взаимности. И то что я не торопился в изнывающую от нетерпения кровать, говорило о приоритете душевных ценностей над плотскими. Не эта ли ее первоочередность есть самый красноречивый признак истинной любви? Ирен казалась мне трогательным, слабым, невыносимо беззащитным существом, и раздвигая плечи до размеров комнаты, я готов был защитить ее от всего мира.

«Не хочешь спуститься вниз, потанцевать?» – спросил я.

«Зачем вниз? У нас есть магнитофон!»

Она включила музыку, и мы, тесно прижавшись, затоптались на месте. Я терся щекой о ее волосы, она отводила голову, смотрела на меня глубоким, затуманенным взглядом, быстро целовала и снова пряталась у меня на плече. После второго танца я подвел Ирен к столу, наполнил бокалы и сказал:

«Предлагаю выпить за…»

И этот момент Джо Дассэн запел «Индейское лето».

«Подожди, Юрочка! – схватила меня за руку Ирен. – Страшно люблю эту песню! Пойдем!»

И подхватив меня, закружилась, тихо напевая у меня под ухом. Слава богу, у нее был хороший слух и легкий, приятный голос.

«Вот так совпадение!» – тем временем думал я, вспомнив не к месту Люси. Ну, и что она, где она? Последний раз я ответил на ее письмо в начале декабря. Долго подбирал слова, мучился: писать было не о чем. Получился, как всегда, вежливый обмен любезностями. Школьная подруга, холодная сияющая комета, улетевшая после выпускного взрыва к черту на кулички. Жалею ли я, что мы расстались? Нисколько. Ведь иначе я не встретил бы Ирен.

Музыка действительно была хороша, и распаленный ее буржуазной безысходностью, я вдруг подхватил Ирен на руки, так что дрогнуло пламя свечей, и закружился с ней, расталкивая широкой спиной тесноту комнаты.

«Я хочу тебя, Юрочка!» – шепнула Ирен, прижимаясь ко мне.

Часы показывали половину второго ночи – первой ночи января одна тысяча девятьсот восемьдесят первого года. Я поднес Ирен к кровати и вернул в вертикальное положение.

«Раздень меня…» – томно попросила она.

И я впервые в жизни раздел женщину. Раздел так неумело, так неловко, что не оставил у Ирен сомнения в моем неофитстве. Она не стала испытывать мое миссионерское терпение, легла на спину, и когда я торопливо разоблачился, позволила собою овладеть. Мне снова было разрешено идти до конца, и когда я улегся рядом с ней, то спросил:

«Ириша, а как же предосторожности?»

«Все нормально, не волнуйся!» – успокоила она меня.

«А я и не волнуюсь! – сказал я. – Ребенок – это же прекрасно!»

«Какой ты у меня еще глупый!» – прижала она к груди мою голову. А мне и не надо было быть умным, потому что за меня теперь все решала моя колдунья.

«Я хотела бы посмотреть, где и как ты живешь» – сказала Ирен немного погодя.

«Ириша, это как раз то, что я хотел тебе предложить: утром поедем ко мне, отоспимся, вечером посидим с родителями, и ты у меня переночуешь! Хорошо?»

«Хорошо. Только встать надо не позже девяти – девчонки вернутся…»

И рассказала, что между ними так заведено: время от времени кому-то из них требуется комната, и две другие ищут, где переночевать. Сегодня ее ночь.

На меня, как на радостный костер выплеснули ведро воды. Вот оно, оказывается, как. Вот, оказывается, как это делается. Вот почему мой номер шестнадцатый. Значит, пока я ждал очереди, кто-то в этой очереди был первым. Я представил, что на том месте, где я лежу, лежал, возложив голову ей на грудь, кто-то другой, кому она перед этим признавалась в любви. Гадкая, скользкая змея шевельнулась в моем животе и поразила меня тошным, гиблым ядом.

Конец ознакомительного фрагмента.