Алексей Козлов - Городъ Нежнотраховъ, Большая Дворянская, Ferflucht Platz Страница 23

Он спешил.

«Я не хочу лететь в Липецк! Не хочу! – шептал он, – Что мне делать в этом Липецке, если и в Нежнотрахове мне скучно нестерпимо!?»

И думал о своей судьбе, своей печальной судьбе и думал. И проснулся в полдесятого утра от давно звенящего телефона…

А в это время оглашенный равин Гиви Бедман проследовал по тёмной галерее лепрозория, где семьсот лет назад лежали чумные больные, полный смущённых мыслей о своём неудавшемся призвании плотника и кракелюрщика 2 разряда.

Трукодар дуоматр! Гив ми мо! Длья когьо тьи остявиль менья?

Глава 16

В которой страдающий речевым эгоизмом Автор доносит до читателя совершенно необязательные для него сведения и тем пытается завлечь читателей в дебри откровенной демагогии.

«Амен! Амен амен амен аменамен аменаменам енаменамена мена мена мена менааменаменаменаменамен амен амен! Амен! Мена!

«Сегодня 24 августа сего года.

Две вещи милы Человеку: Деньги и Блуд! Впрочем, Человеку мил также и Блуд за Деньги! Но Блуд сейчас стоит немного, ибо как только оказалось, что за него платят деньги, так великое множество честных женщин поспешило себя продавать, и тем сразу обвалило Цену…

Стало доподлинно известно, что колхоз «Имени Первого Поцелуя Сталина» обанкротился. По миру пошли двадцать тысяч голос разного скота и несчитанные никем курицы. Куроводы и механизаторы поползли вслед за ними сладкой вереницей. Когда некоторое время назад обанкротили фабрику, где выращивались чёрнобурые куницы, соболя и тушканы, соболя в тревоге разбежались по округе и довольно скоро заселили водохранилище, поедая рыбу и плавая в узких каньонах. Потом их били браконьеры. Браконьеров никто не перебил, а жаль! Презренная стряна, где плёхо животним и людьям!

Но последний съезд Теократической Партии был хорош, и все познали, что он хорош. Ибо хорошее – хорошо, а плохое – плохо!

Горшок, который сделал к юбилею страны гончар Иван Будый, был велик и всеобъемлющ. В нём мог бы жить Диоген, кабы ему дали снова родиться и куралесить. Краснофигурный тетрепентакль гносера.

Огромный герб страны в центре горшка, колосья и слесарные инструменты по краям в качестве орнамента очень украшали произведение современного гончарного искусства.

Его купил американьский мультимиллифарер Джон Маргинальны, в подарок Уолту Диснею, соблазнившись курсовым ростом стоимости объекта.

Я услышал также из достоверных источников, что этот самый Уолт Дисней к тому времени заморозил себя и теперь лежит где-то в инкубаторе, дожидаясь новой удивительной жизни в 22 веке. Если это так, то он явно погорячился, и второго пришествия Микки может и не быть! Тут много чудаков, которые абы во что верят, и не только сами верят, но и норовят других в свои мерзкие афёры втянуть. Нет, честно! Вообще Дисней был странный человек, на самом деле странный, я когда узнал о его заморозке, понял, что он чокнутый, а как увидел старую хронику с его участием, то стал к нему присматриваться. Смотрю, смотрю и понимаю всё яснее…

Тэк-с… Мультики-пультики… Пятьдесят миллионов долларов состояние. Странный он был тип! Нет, точно – странный! С одной стороны чудесные вещи делал, Белоснежку создал, а с другой всё время обмишуливал своих художников и памороки им забивал своим фирменным патриотизмом, мол, не за деньги тут работаем, а во имя высокого искусства! Только к нему в кабинет залетает делегация мультипликационного профсоюза клянчить прибавку к зарплате, как Уолт Дисней начинает ногами топать и пальцем в потолок колушматить, мол, горько мне, горько, чёрная неблагодарность кругом, трусость и предательство, эти козлы пришли для того, чтобы обчистить мои карманы! О мои седые волосы! Дожил до такого позора! Представляю, как эти профсоюзные художники чертыхались после его накачек! Немудрено, что он заморозился! Ему просто ничего не оставалось, как встать, ночью покинуть свой кабинет и заморозиться на заре. У меня в стране тоже кое-кого заморозить бы не мешало! Без некоторых тут лучше бы было! Несколько миллионов моральных уродов заморозить бы не помешало! Может, и страна снова на ноги бы встала!»

Так ещё раз написал в своём дневнике Алесь Хидляр, склонившись над одинокой страницей ближе к прекрасному вечеру 24 августа 200. года.

Глава 17

Второй и неглавный выход белокурого Алеся Хидляра, с весёлыми потешными разговорами и довольно плохой погодой.

– Вы клоун? – спросила его маленькая девушка, прочитав его лучшие сочинения на досуге.

Он посмотрел на неё, не то, чтобы неприязненно, но явно не сочувствующе. Они начинали хамить с места в карьер, молодцевато, оптимистично, бравурно. Это не радовало его, но развлекало девушку.

Господа! Прошу внимания! Лот N 186 «Вульва Прозерпины» Бронза. Второй век до новой эры. Работа неизвестного мастера школы Праксителя. Начальная цена шестьсот двадцать тысяч долларов! Кто больше?

С этой девушкой, а вернее с двумя оскорблённому Алесю пришлось расстаться и он не жалел об этом. Личная жизнь, что говорить, получается не у всех, а у тех, у кого получается, она получается часто нелепо, однобоко.

Как хочется человеку верить, что есть в мире то, что никогда не умирает, не стареет и не подвержено тлению и скверне! Как хочется надеяться, что самые фантастические мечты могут быть реализованы! Тот, кто прошёл большие беды, верит больше, не изведавшего их. И когда человек находит Это, ему хочется верить, что Это и есть самое главное на свете – Великая Бессмертная Любовь, которая движет звёзды и светила…

Вечером он вышел из дома и прошёл к киоску, чтобы купить сигарету. Около магазина «Бенефар», в витринах которого одетые в кожаные лапсердачки стояли пластмассовые угольные негры, похожие на сейфы, в отрепьях полуспала нищенка. Платок закрывал её лицо полностью, и его не было видно. Она сидела на свету, лившемуся на неё сзади из витрины, и просыпалась только тогда, когда её тело сползало набок. А чуть поодаль на роскошном мраморе нотариуса Кляпинского лежал измождённый человек в рваной камуфе и тоже безутешно спал, в то время, как двое неизвестных вели шёпотом разговор, смысл которого едва ли был внятен им самим:

– Да, это был выдающийся человек! За какой-то пустяшный миллион долларов он купил редчайшую коллекцию алюминиевых тюремных кружек – уникальнейшее, по мнению знатоков, собрание. Теперь у него были тюремные кружки всех анарейских пророков, включая дырявую кружку заики Моисея, плетёная кружка Саула Манихейского и крученая донельзя бадейка Поцера Рипербанского, большая амандрилья Грегори Распутина, пилёный пиратскими зубами стакан пирата Кидда, люстриновый кружавчик Марии Антуанетты, кружки Чмо Расина, а также ночные горшки Евы Мо и Фредди Люфта. Вот какие подвиги во имя культуры совершал он на глазах общества. А ты смеёшься над святым человеком! Неужели ты не понимаешь ценности тюремных кружек Жиботинского, пейсов Эйнштейна, подвязки Голды Мейер, кружек всех богоизбранных президентов республики САШ? Они бесценны! А сколько стоят номерные кружки всех маргинальных президентов Фиглелэнда? О-о! Они не имеют цены!

– Ладно, ты лучше скажи, где ты собираешь такую прекрасную чернику?

– Я? На Пикадилли Сёркус! В бассейне, около Стеллы, на которой дрочит адмирал Нельсон, друг леди Гамильтон. Вы знавали такую?

– Ха! Разумеется! Мы вместе учились в чушке! Она всегда, всегда была разбитной девчонкой!

– Шикарно! Шикарная голубика! Я сегодня же куплю плетёную корзину с дистанционным управлением…

– Для сбора голубики?

– Да, для голубики! Все вещи с дистанционным управлением шикарны! И все предназначены для сбора голубики! И мой муж тоже! Для сбо-ра го-лу-би-ки! Голубики по имени Стелла!

– Замётано!

Страшный, пронизывающий ветер дул под опорами моста.

Декан Промазюкин, как кондор, посмотрел во мглу, где раздавались неясные голоса и заспешил прочь от рычащего его зева…

«Фу! Ну и город! – сказал он про себя, – А я здесь живу!»

Глава 18

В которой Автор незаметно возращает читателя к историческому основанию города и попутно, как Шахразада, рассказывает занимательные истории, не зная, для чего он это делает, и когда это кончится.

Дорогой читатель! Дорогой мой! Пре до мной одни вопросы, одни вопросы! Итак, где же мы всё-таки находимся, дорогой читатель? Дай-ка я водружу на нос очки-зебродавы, дабы походить на тех великих писателей, от которых прямо таки веет атмосферой выдумки и неземного совершенства, они ведь всегда, показываясь людям, водружали на нос очки, даже когда прекрасно всё видели! И какие очки! Круглые, огромных размеров, с толстыми венецианскими стёклами и обрамлением из слоновой кости.

Итак, ха, где мы? Ха! Ответ не замедлил себя ждать! Три раза ха-ха-ха! Ответ на этот вопрос прост как Ленин, как правда, или на худой конец – как огурец.