Эдуард Овечкин - Акулы из стали. Туман (сборник) Страница 24

– Слушай, Борисыч, – говорю, – вы там с Андрюхой (второй трюмный) простите, как-то неудобно вышло, вы же теперь вдвоём на вахте стоите.

– Да ваще заебись, Эд! Нас теперь никто не трогает ни на отработки, ни на учения, всем старшины командуют, а мы вроде как перенапряжённые и отдыхаем! Я не помню уже, когда я так хорошо высыпался! Мы с Андрюхой уже думаем, как тебя потом из строя вывести – может, отравить или там руку сломать?

Какие же замечательные боевые товарищи! Вы понимаете это, да?

А со сном я тоже не знал что делать в первые день-два. Организм, который настроился уже на три-четыре часа сна в сутки, был в шоке, когда я пытался его заставить спать по шесть, а то и по восемь часов.

Доктора в первые два дня проверяли вообще всё, что мне приносили.

– Что там?

– Да вот… бульонный кубик «Магги»…

– Проходи. У тебя что?

– Шыкаладка…

– Какая?

– С фундуком и изюмом.

– Сюда давай, на! Мы фундук с изюмом выковыряем, а шоколад ему отдадим потом.

Думаете отдавали? Индейская национальная изба, как говаривал пёс Шарик.

Кормили меня, конечно, по отдельному меню, которое составляли доктора. Кок лично приносил мне еду на подносе (!) с белой салфеточкой (!) и к компотом в хрустальном бокале (!!!). Говорил, что они очень за меня переживали всей службой снабжения и от души будут стараться мне угодить. Конечно, готовили на славу, вообще без вопросов. Даже с ходу и не скажу, ел ли я где-нибудь в ресторанах такие вкусные котлеты, пюре и бефстроганов. Готовили, правда, порции, как на крокодила, ну а хули – два крокодила у меня сидели в амбулатории-то, прямо за дверью.

На подводной лодке курят в курилке, она тоже в седьмом отсеке и рассчитана на шесть человек, из-за чего там вечно превышена концентрация вредных газов. Курить в ней, конечно, то ещё удовольствие – дым стоит, как большое кучерявое облако, и щиплет тебя за глаза и нос, а ты в это время ещё и курить пытаешься. А у докторов в гальюне можно было курить. Так-то, конечно, категорически запрещено под страхом расстрела, но технически, по устройству системы фильтрации, – можно. Гальюн этот находился ровно в одном шаге моего скрюченного организма от койки.

Заходил ко мне и командир, конечно.

– Ну что, косильщик, бока отлёживаешь, пока мы спокойный сон наших граждан стережём?

– Есть такое дело, Сан Сеич!

– Стыдно тебе хоть?

– Ага… Сан Сеич, тут обед вот мне принесли: котлеты и пюре. Вы угощайтесь, а то вы же вроде как в гости ко мне пришли. Не в «Сегу» же вам предлагать играться?

– А сам?

– Да я не голоден, мне тут нанесли вон всего.

– Ну давай тогда свои котлеты, а то мне на вахту.

– У-у-у-у, – сказал командир, уже уплетая котлету, – ни фига себе они тебя тут кормят! Я и не знал, что они так готовить умеют! В туалете-то куришь тут?

– Ну-у-у…

– Что ну?

– Ну-у… нет!!!

– Вот что боишься командира – это хорошо, а что врёшь – это плохо. Хочешь сказать, что доктора тут курят, а ты нет? Слушай, ну теперь я понимаю, почему докторов третий день в кают-компании не видать! Спасибо тебе за обед. Тут вот какое дело, чего я, собственно, и пришёл.

– …

– С флота тут предлагают снять тебя в Северодвинске с дальнейшей автономки и заменить кем-нибудь.

– Зачтобля?

– Да ни за что, а чтоб ты, типа, после операции восстанавливался и всё такое.

– Сан Сеич, ну бля… ну как так-то? Я с вами хочу – дальше, я же, блин, ну вот это вот всё самое!!!

– Русские на войне своих не бросают?

– Вот! Именно это я и имел в виду!

– Ну, – и командир хлопает меня по плечу, – значит, я в тебе не ошибся! Передал на флот, что ты категорически отказался покинуть борт и попросил приковать тебя наручниками к «Молибдену», чтоб и силой тебя не смогли уволочь!

– А откуда у нас наручники-то на борту, тащ командир?

– Ну у особиста – то наверняка есть пара комплектов! Пошёл я Родину дальше беречь, а ты тут разлагайся, косильщик!

И вот валяюсь я, значит, как арабский шейх, только на подводной лодке. «Хочу – кисель пью, хочу – на трамзисторе играю». Шов заживал нормально, но долго. Доктора говорили, что на свежем воздухе и если бы я не ползал курить с первого дня, он заживал бы лучше, но и так сойдёт.

Они пичкали меня витаминами от души и всё время чем-то мазали шов. Не знаю чем, но помогло. «Сега Мега Драйв», прошу не забывать! Покровский! Видимомагнитофон! Просто подводный Диснейленд по уровню выработки серотонина! В преферанс, опять же, доктора очень уважали играть, правда, со своим любимым приёмом «мизер в тёмную» выигрывали редко.

День на пятый, наверное, я впервые сползал к своему «Молибдену». Постоял там скрюченный возле Борисыча, кнопочки потрогал.

– Ревнуешь? – хихикал Антоныч. – А они тут шушукаются, что в Северодвинске тебя на «Молибден» посадят на все три дня, типа, в море корячились, а ты за них там лямку тянуть будешь, пока оне по бабам бегать будут!

– Что ты, блядь, врёшь, Сан Антоныч? – возмутился Борисыч.

– Не вру, а чуть сгущаю краски, Андрюха! Пусть волнуется там, гад! – смеётся Антоныч. – Вы же хотели с Андрюхой, чтоб он подольше в лазарете лежал! Как бояре тут, блядь, только на вахту ходите!

– А нечего вслух завидовать! Такова уж наша боярская доля!

Да, в бой уже хотелось, конечно, без всего этого быстро начинаешь скучать. На тот момент, когда мне снимали швы, деликатно попросилась съёмочная группа, мол, не буду ли я против такой интимной съёмки? Пф-ф-ф, кто же откажется от всемирной известности?

Примерно дней через десять мы пришли в Северодвинск загрузить в шахту новую ракету, высадить большинство пассажиров, которые ходили с нами за государственными наградами, включая съёмочную группу ОРТ, которая ходила с нами работать, и упилить ещё на полтора месяца. В этот день я уже стоял на вахте, и отъевшиеся на моём диетическом питании доктора проводили со мной отдельный инструктаж:

– Так, друх. Шов у тебя ещё не совсем готов, так что на танцах в Северодвинске нижний брейк не танцевать и женщин на руках не носить!

– Как нах так?! Коновалы, а что мне тогда вообще в Северодвинске делать, если не женщин на руках по нему носить? Наложите ещё один шов контрольный сверху, я не знаю, заклейте чем-нибудь!

– Нет! Распишись за инструктаж!

– Да пошли вы в жопу с такими приколами!!!

– Да пошёл ты сам в жопу!!!

– А чего они орут-то, Антоныч? – спросил командир тихонько у Антоныча.

– Да, дохтура Эдуарда на дискотеку не отпускают.

– Дураки, что ли?

– Ну, так он именно это у них и спрашивает.

И вот следующий рассказ будет именно про то, как мы в середине автономки зашли в Северодвинск на несколько дней. Эх, знаете, ребята, я вам даже завидую от того, какую интересную историю вам предстоит узнать!

Шарж нарисовал на меня тот самый хирург Александр Молочников, который и спас мне жизнь. Знаете, он вот, например, когда весь экипаж в отпуск уходил, ехал работать в какую-нибудь больницу или госпиталь, чтоб практиковаться. Он из таких настоящих врачей был, по призванию души которые врачи, а не потому, что мама с папой отдали. И Андрей тоже всё время учился и практику нарабатывал. У некоторых из вас в связи с моей залихватской манерой подачи информации могло сложиться о них неправильное мнение. Так вот – нет, они не были коновалами или недоучками, они были ребята с очень сильной подготовкой и желанием быть врачами. Они помогли многим людям, и уверен, что и после службы продолжают это делать. Любой из нас, не раздумывая, доверил бы им свою жизнь!

Айм стил ловинг ю!

А вы бывали когда-нибудь в Париже? Я, например, нет, и меня туда не особо и тянет. А всё почему? А всё потому, что я однажды был в Северодвинске. Но погодите пока сарказмически улыбаться и крутить пальцами у виска, прочитайте-ка сначала рассказ об этом.

Многие из вас думают, что Северодвинск – это рабочий посёлок с населением под двести тысяч человек, где на каждом шагу стоят подводные лодки и кто-то на них что-то всё время жжёт. А мы, когда пришли туда в сентябре после полутора месяцев автономки, увидели много домов, солнце, асфальт, большие деревья и беззащитных женщин. Если я скажу, что женщин в Северодвинске много, то я не скажу ничего. Они там везде, понимаете? Непугаными стайками они ходят по тротуарам, покупают молоко в магазинах, а по вечерам направляются на дискотеки и вечера отдыха для того, чтобы скрасить свой серый быт, потому что они-то привыкли к солнцу и большим деревьям и считают это само собой разумеющейся опцией, в отличие от нас.

Нас загнали туда загрузить ракету в шахту.

– Дня три-четыре точно простоим, выводиться не будем, – объявил командир своё решение. – Экипаж делим пополам. Половина на вахте, половина отдыхает. Старпому сходить в комендатуру и договориться, чтоб наших не трогали. Делайте ночью что хотите, но к восьми ноль-ноль все должны стоять на подъёме флага. Ежедневно. Кто не придёт – становится моим личным врагом!