Алексей Лухминский - Мой Ванька Страница 25

Возразить мне нечего.

– Ну ты хоть деньги брать будешь? – с надеждой спрашиваю я.

– Если будешь давать, то я буду брать. Честно говоря, мы сейчас живём только на одну папину маленькую зарплату да на пособие, которое тоже очень маленькое.

– Слушай, а кем он работает?

– Он хороший инженер-радиотехник, но сейчас работает простым сторожем.

– Понятно… Короче!

Вытаскиваю из куртки кошелёк и вытряхиваю его содержиме на кухонный стол. В кошельке оказалось около пяти тысяч.

– Так. Тысячу я оставляю себе на бензин и еду, а остальное забирай.

– Спасибо, Саша. Я хоть за квартиру смогу заплатить и за свет, – очень просто признаётся Даша.

– Но это же не последние! Через несколько дней я тебе ещё привезу!

– Саша, ты любишь слова «не парься»? Так вот – не парься! Я уверена в твоей порядочности и знаю, что ты нас не бросишь. И попусту тебя напрягать не хочу.

– Дашка, – начинаю её ласково тискать, – я даже ничего обещать не буду. Ты сама всё сказала.

– Ох, Сашенька, как бы я хотела, чтоб ты остался. Но папа должен скоро прийти…

– Ладно, я тогда поехал.

– Ты прости меня, – Даша утыкается мне носом в грудь. – Я говорила с тобой очень сурово, но поверь, я тебя люблю. Мне никого другого не надо…

У порога долго целуемся.

Я – студент-заочник Медицинской академии! Все вступительные экзамены прошли на «отлично»! Сам себе удивляюсь. Сразу же написал под диктовку Юрия Степановича заявление о сдаче предметов экстерном. И уже три сдал! Даша радуется вместе со мной. Требует, чтобы после каждого экзамена я ей докладывал. Димке с Лёшкой я похвастал, что стал папой. Поздравляли. Даже на работе безобразие устроили, да так, что свою машину я потом загнал в бокс, а сам до дома добирался на маршрутке.

Из Булуна пришли вести. Звонил Андрей. Ванька живет со Светой. Работать пристроился в больницу к Кириллу Сергеевичу, санитаром. Только, как сказал Андрей, в глазах огня нет. Говорит, понурый он какой-то. Думаю ли о нём? Врать-то кому? Конечно, думаю. Может, не так часто и подолгу, как раньше, но не могу я его выбросить из головы, да и не хочу! Он всегда говорил о том, что он мужчина. А мужчина не только принимает решения, но и умеет нести за них ответственность. А что до его свободы – это слишком трудное состояние. Его нужно не только выстрадать, но ещё и выдержать. Но всё равно – это мой младший братишка, о котором я должен заботиться и думать.

Пришло письмо от Кирилла Сергеевича в ответ на мой ему доклад о своих делах.

«Дорогой Саша! Был очень рад получить от тебя письмо вообще, а такое – в особенности. Бесконечно рад твоим успехам. Поздравляю тебя с поступлением в мой родной институт, теперь академию. Держись за Юру и Сергея. Они порядочные, душевные люди и хорошие врачи». И так далее… А потом про Ваньку:

«Ваню я взял к себе в больницу санитаром. Увы, эта женщина скоро его загрызёт совсем. Он мне поплакался про их отношения. Она ведь гораздо старше его!

Работает он хорошо. Старается учиться, но хватка, к сожалению, пока не твоя. Может, ему надо больше внимания. Вспоминает тебя. Говорит, что очень обидел, и кается».

Чувствовал я, что ему будет плохо со Светой! Эх, Ванька… Глупенький ты мой…

…Перед поездкой к своему семейству выбираю в магазине для Серёжки коляску. Делаю это с таким удовольствием! Даша сама мне её не заказывала, но я знаю, что коляски у него пока ещё нет. Вот, кажется, эта… Должна быть удобной и маме, и сыну. Пару погремушек ещё туда кинем… Для развлекухи! Ну, поехали к кассе!

– Вот! Серёжкин личный транспорт! – и затаскиваю коляску в квартиру.

На Дашином лице радостное удивление.

– Ой, Саша! Ты сам догадался! А я всё боялась просить. Теперь хоть на улицу выходить сможем. А то всё на балконе да на балконе… Спасибо тебе!

Обнимает меня и целует. А мне так приятно, что я оказался полезным!

– Ты знаешь… – хитренько произносит она, – а из тебя со временем может получиться неплохой папашка. Но ты не расслабляйся! Это только – со временем!

– Слушай, шеф! – Димка сбивчиво говорит в трубку. – Можно, я завтра на работу не приду? У меня с мелким что-то совсем плохо. В садике, понимаешь, простудили… Температура зашкаливает. Аж тридцать девять и шесть! И дышит тяжело…

– Жаропонижающее давали? – спрашиваю я, понимая, что говорю, как доктор.

– Не можем никак его заставить. И укол сделать сами не можем. Звонили в «Неотложку», а те сказали, что все на выезде и завтра придёт участковый врач.

Понимаю, что от меня сейчас зависит многое, может быть, даже и жизнь пятилетнего Вовки.

– Я сейчас приеду. Только по дороге заскочу в аптеку. А ты свою там подготовь. Куда ехать? Я ведь у тебя ещё не был на новой квартире.

Димка только полгода как разменял свою коммуналку. Он мне ближе, чем Лёха, и знает про мои медицинские устремления.

…Поднимаюсь по лестнице на четвёртый этаж. Звоню.

– Привет. Извини, что тебя всполошили, – бурчит хозяин, открывая мне дверь.

– Твоя в курсе? – вместо приветствия спрашиваю я.

– Да, я её уболтал.

Скинув кроссовки, иду мыть руки. В сумке у меня уже есть всё необходимое – и жаропонижающее, и шприцы. Даже фонендоскоп, а проще трубку, я взял с собой. Спасибо Кириллу Сергеевичу, что подарил в Булуне свой.

Димкина жена Катя сидит рядом с сыном.

– Здорово, – осторожно здороваюсь я с ней, зная, что она меня за что-то недолюбливает. – Разреши-ка мне тут присесть…

Молча уступает своё место.

– Ну привет, Вовка-морковка, – и улыбаюсь пацану.

– Привет… – он вдруг открывает глаза и тоже мне улыбается.

– А ведь даже глаз не открывал, – тихо произносит мать за моей спиной.

– Ты, Вовка, лежи спокойно, а я тебя немножко посмотрю. Хорошо?

– Хорошо… А это не больно?

– Нет, конечно! Я только руками немного повожу над тобой…

Специально не хочу сначала слушать его, чтобы голова не сбивала ощущений рук. По мере своей практики я стал понимать, что сначала руки, а потом уже всё остальное от традиционной медицины. Пальцы крючит как раз над лёгкими, и дышит мальчик уж очень тяжело. Вижу тёмное пятно именно в этом месте. Точнее, где-то справа… И на горле…

– Теперь давай-ка я послушаю, что там у тебя внутри, – и достаю трубку.

Долго слушаю. Действительно, справа хрипы и дыхание очень тяжёлое.

– Давай горлышко посмотрим?

– Давай… А ты не будешь мне ложку совать?

– Не буду.

– Честно?

– Честно-честно! Если хорошо рот откроешь, – и обращаясь к Димке, прошу: – Фонарь какой-нибудь дай.

Приносит…

– Открой рот…

Вовка старательно открывает рот и я свечу туда фонариком…

– Ну всё. Закрывай. И кто тут у нас сосульки ел?

– Я не ел… Только одну. Пососал немножко…

– Вот у тебя горло и заболело. Верно?

– Ага… – сокрушённо соглашается он.

– Пойдёмте на кухню, – зову я родителей. Послушно идут. – Ну что… Воспаление лёгких справа плюс ангина. Вот вам и температура. И поэтому он не хочет глотать таблетки. Больно.

– А что делать? – Катя смотрит мне в глаза.

– Сейчас я сделаю ему жаропонижающее, а потом будет видно… – и начинаю готовить укол.

В комнате сажусь на край кровати.

– Так, Вовка, придётся тебе сделать укол. Ты не бойся, это будет не больно.

– Неправда. Укол – всегда больно… – мальчишка вздыхает.

– Спорим, что будет не больно?

– А на что? – по-деловому интересуется он.

– Ну если будет больно, я тебе подарю маленький бинокль. Который приближает.

– Не обманешь?

– Дядя Саша никогда не обманывает, – отец приходит мне на помощь.

– Ладно… Согласен…

– А ты, если не будет больно, пообещаешь, что больше сосулек сосать и есть снег не будешь. Хорошо?

– Согласен… – Вовка опять вздыхает и сам ложится на живот.

Смазываю спиртом и резко колю. Мальчик лежит совсем тихо, будто сосредоточившись на ощущениях. Выдергиваю иглу и опять протираю спиртом.

– А укол? – удивлённо спрашивает он.

– Что теперь ты обещал сделать? – смеюсь и показываю ему пустой шприц.

– Не буду есть снег и сосать сосульки, – и улыбается.

– А бинокль я тебе всё же подарю, – решаю я. – За смелость! Папа его привезёт.

Мне хочется сделать ему приятное и тем самым добавить хорошего настроения.

– Катя, заверни его в одеяло. Я поношу его на руках.

На её лице удивление, но она подчиняется беспрекословно.

Эта идея родилась у меня только что. Я понял, что мне помогают! Если буду носить мальчика на руках, то втяну его в своё здоровое поле и с болезнью мы будем бороться вместе. Беру Вовку на руки и, покачивая, начинаю ходить по комнате.

– Дядь Саша… Ты меня, как маленького, носишь, – шепчет он, обнимая за шею.

– Не как маленького, а как больного. Давай вместе говорить: болезнь, уйди… уйди… уйди…

Хожу, держа мальчика, и мы вместе шепчем. Родители стоят тут же и пялятся на меня. Делаю им головой знак – пошли вон!