Алексей Лухминский - Мой Ванька Страница 26

– Дядь Саша… Ты меня, как маленького, носишь, – шепчет он, обнимая за шею.

– Не как маленького, а как больного. Давай вместе говорить: болезнь, уйди… уйди… уйди…

Хожу, держа мальчика, и мы вместе шепчем. Родители стоят тут же и пялятся на меня. Делаю им головой знак – пошли вон!

Уходят… Вовка уже спит у меня на руках, а я всё ношу его и молюсь об исцелении. Прошло больше часа, и хоть я мужик сильный, но даже у меня руки уже отваливаются.

– Саша, – шёпотом зовет меня Димка, – давай я его поношу.

– Не мешай. Я его не просто ношу. Я лечу его своим полем. Иди отсюда.

Я не могу сейчас прекратить это действо, поскольку понимаю, что должен почувствовать, когда могу положить мальчика на кровать. А я пока этого не чувствую, хотя дышать он стал лучше. Касаюсь губами его лба. Да и температура спала. Даже вспотел…

– Родители… – тихо зову я.

Приходят оба.

– Катя, переодень… И измерь температуру. Димк… Сделай мне кофе!

– Давно уже собирался, – улыбается он. – Пошли.

Жадно глотаю горячий кофе.

– Сашка… Если всё обойдётся – я твой должник!

– Иди ты! Я хоть и не давал клятву Гиппократа, но больного оставить не могу. Вот сейчас попью и снова поношу его.

– Может, спать? Ты вообще оставайся! Куда ты в три часа ночи поедешь?

– Ладно. Ты, пожалуй, прав. Хорошо… Я к Вовке. Возвращаюсь в комнату. Беру снова мальчика на руки. Опять ношу его, меряя комнату из конца в конец. И вот что-то будто меня отпускает. Вовка сладко спит на руках и дышит спокойно. Сколько времени там? Полчетвёртого… Осторожно укладываю его на кровать. Беру трубку, слушаю…

– Ну что? – нетерпеливо спрашивает Катя сзади меня.

– Неплохо… Сама не видишь?

– Боюсь поверить, – устало признаётся она.

В первый раз вижу, чтобы она в моём присутствии улыбнулась.

– Саша, иди… Я тебе постелил, – зовет Димка. – Давай ложись!

Утро. Подхожу и, стараясь не разбудить Вовку, начинаю его слушать.

– Ну? – шёпотом спрашивает Димка из-за моей спины.

– Всё гораздо лучше. Слышишь? Он почти нормально дышит. Прямо спящему, делаю Вовке ещё один укол жаропонижающего.

Вечером очередной раз завёз Даше деньги.

– Сашка, так ты ещё и педиатр? – она весело удивляется, выслушав мой рассказ. – Надо будет взять на заметку! Ты так его и носил три часа?

– Конечно. Я же парень здоровый.

– То есть ты хочешь сказать, что Серёжу тебе доверять можно?

Не пойму, она иронизирует или говорит серьёзно.

– Ну не знаю… Если на руки, то мне даже страшно. Такие нежные косточки, и я со своими лапами…

У Даши такая улыбка! Садится мне на колени и прижимает мою голову к груди.

– Горе ты мое… И счастье… Одновременно!

Обнимаю её, но думаю о другом.

– Слушай… Мне действительно надо по педиатрии что-нибудь почитать. У них же, кажется, процессы немного по-другому протекают. Мало ли что!

– Господи! Он и тут про свою медицину! Ну когда ты станешь нормальным?

– Сказать? Никогда… Тебя это устраивает?

Девять вечера. Метёт… Ранняя зима в этом году. И снег, и мороз… И сосульки… А ещё ведь только середина ноября. Еду домой из больницы. Двигаюсь медленно, осторожничаю на своей летней резине. Давно пора было машине сменить обувь, но так со своей занятостью и не собрался. Прохожие, сгорбившись, поспешают кто куда…

Странную фигуру проехал. Очень похожа на Ванькину. Только куртка не похожа. Да и паренёк мне показался совсем неустойчивым. Непохоже на Ваньку. Тот много не употребляет. Да и откуда ему быть в Питере? Он ведь сейчас в Булуне. Горшки в больнице выносит. Программист хренов…

Что-то в последнее время совсем пусто и тоскливо в квартире. Домой возвращаться не хочется. Да, собственно, я сюда прихожу только ночевать. Работы выше крыши. Днём в боксах, вечером в больнице… Учусь либо на работе, в свободное время, либо езжу в читальный зал академии. Там достаточно уютно. Время проходит как-то незаметно, и это проще. С Дашей вижусь раз в неделю. А дома я остаюсь совсем один.

Понимаю Кирилла Сергеевича, который махнул из Питера, чтобы не окунаться каждый день в воспоминания. А моя квартира пропитана воспоминаниями о Ваньке! Не случайно я сделал попытку сойтись с Дашей на одной жилплощади. Хотел убить прошлое! Но она мне очень деликатно в этом отказала. Что ж! Это её право, и этот отказ, конечно, не повлияет на моё к ней отношение.

Как только у меня начинаются воспоминания, сразу приходят мысли всякие, и тогда я задаю себе вопрос: хочу ли я возврата нашей общей с Ванькой жизни? Хочу! И после Дашиного отказа я с особой остротой осознал, что он мне нужен! Единственный родной человек на этой земле. Мой братишка… Но не могу же я препятствовать ему в попытке стать нормальным мужиком. Пусть он обретёт новую жизнь! А я, как сильный человек, уж как-нибудь разберусь. Тем более теперь у меня есть Серёжка.

Почему-то вздрагиваю от неожиданности, услышав звонок телефона.

– Сашка! Привет! – голос Андрея из Булуна в трубке слышен прекрасно.

– Здорово, Андрюха! Как дела?

– Отлично, доктор мой дорогой! – судя по всему, он уже слегка принял.

– Значит, ходишь нормально?

– Как раньше! Ну, до этого случая. Но слушай… Я про твоего братана. Он тут месяц из запоя не вылазил, после того как его Светка выгнала. Она же, сука, его практически голым на улицу выставила из-за своего нового мужика. Ну Ваня стал жить у Кирилла в больнице. Ты же знаешь, он там санитаром… Потом запил по-чёрному. Кирилл тебе не сообщал, потому что сам в отпуск подался в Крым. Он же лет пять в отпуске не был, еле выгнали! Так вот… Ваня пил, пил, а три дня назад пропал! Нету его тут! Правда, говорят, его видели на аэродроме, когда Ил-76 прилетал, ну который вас тогда привозил. Ты бы поискал… Кирилл вернулся и тоже волнуется!

– Ох, Андрюха… Ну и новости! С ума можно сойти! Спасибо тебе! Буду искать! Прямо сейчас же попробую найти тех летунов, ну а дальше – как карта ляжет. Бывай!

– Счастливо тебе! Сообщи нам, если найдёшь. Волнуемся из-за него, засранца!

Половина двенадцатого ночи. Не дожидаясь разговора с экипажем, съездил на квартиру к Ваньке. Там дверь закрыта, окна тёмные. Ладно! Спать пора ложиться. Если усну, конечно. Завтра поеду искать летунов. Иду на кухню покурить. Что же с Ванькой? Душа не на месте. В последнее время, когда курю, всё смотрю с высоты своего одиннадцатого этажа на наш двор. Вот и сейчас… Снег метёт… Уже который день! На детской площадке, на скамейке, полулежит какой-то мужик. В свете фонаря, да ещё и снег белый, я вижу его хорошо. Да он, кажется, ещё и пьёт! Точно! Прямо из горла. Упал на скамейку. Бутылка валяется… Рука висит. Значит, заснул… А градусов-то сколько? Ох, ничего себе! Минус пятнадцать! Он же замёрзнет! Помрёт ведь, бедолага. Если я хоть немного врач, то должен вмешаться и не допустить этого! Надеваю куртку, ботинки…

Снег хрустит под ногами. Вот и скамейка. Ужас… Ванька! Лежит в нелепой позе на скамейке, в какой-то старой, совсем лёгкой куртке. Без шапки… Рядом пустая бутылка из-под водки. А не в этой ли куртке я видел тогда паренька с нетвёрдой походкой? Трясу его… Жив ли? Да он без сознания! Снегом тру ему лицо, бью по щекам…

Замычал… Слава богу, очнулся! Хватаю его в охапку. Ох, ну и вонища! Да он, похоже, ещё и обложился! Ладно! Дома разберусь. Чёртов лифт! Еле ползёт… Затаскиваю Ваньку в квартиру и сразу же в ванную. Пока набирается вода, снимаю с него одежду. Да… Обложился по полной программе. Ну это постираем потом. Опускаю тело в ванну.

– М-м… Не н-надо больше… Не хочу-у… – мычит, не открывая глаз.

– А мне плевать, хочешь ты или не хочешь, – машинально говорю я, и он приоткрывает глаза…

– Сашка… – выдыхает, узнав меня, и сразу его голова падает на плечо.

Остальное происходит молча. Обмываю душем, вытираю и несу на кровать. Укладываю и накрываю. Ёшкин кот! У него неслабая температура! Нахожу в аптечке градусник. Сую ему под мышку. Вожу руками… Ох, как крючит! Как раз в районе лёгких! Очень похоже на то, как тогда с маленьким Вовкой. Ого! Тридцать девять и пять! Беда… Да и дышит он судорожно. Хватаю медицинскую трубку. Спасибо Кириллу Сергеевичу, второй раз она меня выручает! Слушаю дыхание. Сплошной хрип! Неужели воспаление? Где-то у меня было жаропонижающее…

Пытаюсь скормить Ваньке лошадиную дозу. Сердце у него здоровое, выдержит! Главное сейчас – сбить температуру. Он ещё и сопротивляется!

– Ну-ка быстро рот открыл!

– Не н-надо…

– Сейчас как уделаю, так сразу узнаешь – надо или не надо. Рот открыл!

Ссыпаю в рот Ваньке три растолчённые таблетки аспирина.

Жадно глотает воду, вцепившись в стакан. Хорошо… Будет чем потеть.

– Всё! Спать! Если что – зови. Я на кухне или в ванной.

Закрывает глаза, и у него текут слёзы…

– Я сказал – спать, а не рыдать! Идиот…

В ванной начинаю разбираться с Ванькиными шмотками. Что это в кармане куртки? Паспорт… Запечатанный конверт… Ещё какая-то бумажка… Ключи… Одни… Вторые… Наверное, ещё и от его квартиры. Замываю трусы и штаны. Теперь всё в стиралку!