Алексей Сухих - Жизнь ни за что. Книга первая Страница 25

Выгрузили эшелон на безымянной станции в Казахстане между Кустанаем и Кокчетавом. Тогда, конечно, административные границы не имели никакого значения, и в союзную республику эшелон вошёл буднично без приветствий и благодарностей за дружескую помощь. Никто из студентов не бывал в этих местах, в краях незнакомых, необычных. Сугробин знал о Казахстане только то, что было написано в школьных учебниках. В учебнике по географии на иллюстрациях была юрта с привязанными к ней парой коней, и стоявший рядом с конями казах с куцей бородёнкой и в растёгнутом халате. И всё это на фоне бескрайней бурой равнины под бескрайним серым небом. Пока Сугробин рассматривал безрадостный пейзаж из вагона, ему ни разу не увиделась картинка как в учебнике. Казалось, что на сотни километров была выжженная за летние месяцы безжалостным солнцем пустая земля. Ни людей, ни коней, ни посёлков. Да и не было их здесь никогда. Забредали порой пастухи с отарами овец и снова уходили. И не было такого государства никогда как Казахстан. А земли до Китая и Персии были присоединены к России, как гласит советская история – добровольно. Да и лучше было раздробленным племенам иметь могучую защиту от любителей поживиться, чем быть независимыми. Так и образовалась территория под властью России, названная Средней Азией. На местах правили местные туземные ханы, в пограничных городах стояли российские гарнизоны. И всем было неплохо. Революционный переворот, совершённый масонами – большевиками для разрушения Российской империи, представлялся им победоносным только при создании национальной розни в многонациональном государстве. Ленин приложил весь свой талант и влияние, чтобы разделить империю на национальные республики под лозунгом «права наций на самоопределение».24 И несмотря на то, что Сталин победил на следующем историческом отрезке и создал ещё более мощную империю, фундамент для разрушения России был заложен. К 1936 году Средняя Азия была поделена на пять государств, наделённых границами и правительствами. Границы рисовались в глубоком заблуждении о том, что они никогда не будут границами. Великий Сталин ошибался, утверждая их. А великий Ленин, коммунист – большевик и масон не ошибался. Он твёрдо знал, что национализм сильнее любых сил. В результате через пятьдесят пять лет после образования Казахской Советской Социалистической республики, на карте мира появилось суверенное государство Казахстан с территориями, которые исторически никогда не были хоть как-то зависимыми от тех слабеньких и постоянно враждующих между собой кланов из-за земель в междуречье. Но это будет еще только через тридцать три года после 1958 года, когда Сугробин высадился на безвестной станции в казахстанской степи. И ещё пели тоскливые песни советские геологи, палящиеся под степным солнцем. И был единый, могучий Советский Союз, который непутёвый его руководитель – разрушитель пытался накормить казахстанским хлебом.

Около сотни грузовиков встречали эшелон. Каждая машина была оборудована поперечными скамейками. Группы студентов быстро расписали по элеваторам, совхозам и машинам. Студенты загрузились и машины веером во все стороны света ринулись от станции со своим бесценным грузом. Пыльное марево из под колёс мчавшихся по нетронутым с весны дождями степным дорогам, застило солнце.

Километров через двести машины с полутора сотнями засыпанных толстым слоем пыли мальчиков и девочек среди которых были Сугробин и Клещёв, остановились в центральной усадьбе совхоза. Усадьба невооружённому, неопытному взгляду была, быть может, близка к середине своего строительства, как производственного, так и жилищного. Совхоз основывался, строился и обживался москвичами. Но какие претензии? Первые люди пришли сюда заснеженной весной 1954. а сейчас был пятьдесят восьмой. А кроме построек было поднято и засеяно 30000 гектаров. Сооружён пруд, заложен фруктовый сад на пятнадцати гектарах. Нет! Никаких претензий у Сугробина и в мыслях не было. Было любопытство и искреннее желание помочь, раз призвали на помощь. На морскую практику курсанты также были посланы на помощь.

Не теряя времени, руководители стали распределять людей по отделениям и бригадам. Группу Леонида, сформированную в институте вновь и в которой старосту студенты выбрали уже в вагоне, разбили на три части и расписали по комплексным тракторным бригадам. Восемь человек, среди которых были неразлучные Клещёв и Сугробин, попали на полевой стан в пяти километрах от центральной усадьбы. Девчонок из их группы объединили с остальными девушками и оставили в центральной усадьбе для очистки зерна на току.

На полевом стане кроме вагончиков. где жили «штатные» механики (трактористы и комбайнёры), шофёры и, прибывшие раньше последнего подкрепления из студентов, помощники, стояла большая палатка человек на двадцать, заполненная наполовину. В ней всех новичков и разместили. Коммунальные удобства были представлены большой бочкой с водой кубометров на десять, тремя умывальниками рядом с ней и дощатым сортиром в два очка в полсотне метров от жилья. Кроме жилья стояла отдельная стационарная столовая, сооружённая из саманных кирпичей, где новеньких сразу же накормили, сообщив, что будут кормить под карандаш с последующим расчётом иэ заработанного. То, что заработок будет, никто не сомневался. Без работы бригадир оставить не обещал, так как жатва не дошла даже до половины первой половины. И началась целинная жизнь. весёлая и грустная. Но больше весёлая. Не рассчитывая на баню и чтобы не завшиветь, Леонид и Анатолий постриглись наголо. И повариха стала ласково называть их уголовничками. За пять недель пребывания в бригаде Леонид поработал на всех должностях. Был прицепщиком, рулил жаткой на комбайне, сидел за рычагами трактора и даже поварил. Разве это не познание мира? Работы шли без выходных, но не без отдыха. Отдых был, когда налетали короткие дожди. А иногда и при солнце. Солнце было ещё жарким. Рядом со станом был бурчей.25 В русле вода появлялась лишь весной, но в двух омутах довольно глубоких, вода сохранялась всё лето. И в выдавшийся день и час все студенты собирались вместе и шли купаться, стираться и развлекаться. Иногда с вином. По вечерам, если хватало сил и было настроение, ездили в центральную усадьбу на танцы. Кроме студенток в совхозе работал большой женский отряд из уральского шахтёрского города Кизел.

Студенту Леониду Сугробину не спалось. Что-то толкнуло его в дремлющий мозг, и он открыл глаза. Через оконный клапан серел начинающийся рассвет. Палатка, как живое существо, вздрагивала и шелестела от лёгкого ветерка и храпа, вздохов и постанываний своих жильцов. Студенты досматривали последние сны.

Степь бескрайняя – не родимый дом…Все студенты спят неспокойным сном.Лишь один не спит – грустью мается.А о чём грустит, не сознается, —

Неожиданно сочинил Лёнька куплет на мотив старинной песни «Очи чёрные». Хмыкнул, откинул одеяло и, пятясь задом, на четвереньках выбрался из середины тел, лежащих на нарах вповалку, на проход между нарами. Потом нашёл свою одежду на вешалке у выхода, обул китайские кеды, заменявшие ему здесь рабочую и выходную обувь, и вышел из палатки. Стояла полная тишина. На востоке начинал розоветь край горизонта. «А теперь прослушайте песню «Алеет Восток», – голосом китайского диктора из китайских радиопередач по главному радиоканалу Союза мысленно проговорил Сугробин и вскинул руки, покручивая их вокруг себя и потягиваясь. Потом провёл минутный бой «с тенью»26 и пошёл по тропинке вдоль бурчея в бесконечную степь. Ему всё нравилось сегодня.

К началу октября на головах Анатоля и Леонида отросли ёжики, лица и торсы были не то что загорелые, а почерневшие до цвета мулата и задубевшие, как у ковбоя из Техаса. Уборка заканчивалась. Начинало появляться дембильное настроение, работали явно без надрыва. Отправляли студентов с целины также как и встречали, без митингов и благодарных речей. Урожай был неважный, как поговаривали бывалые хлеборобы с Кубани и Ставрополья – на бензин больше денег истратили, чем от собранного зерна выручится. Студенты уезжали по группам. Денежный расчёт был простой, и когда всё за всё вычли, то оказался у них заработок как у работяг, изображённых Некрасовым в известном стихотворении «Железная дорога». Хорошо, что ещё должниками не остались. Но кое—что студентам перепало. И на дорогу в плацкартном вагоне и дорожную выпивку осталось. В Перми по возвращении с целины Леонид совершенно случайно ухватил в государственном магазине лётные меховые перчатки из тонкой коричневой кожи. с очаровательно мягким и тёплым мехом, перекрывающие запястье сантиметров на десять и застёгивающиеся не просто кнопкой, а ещё и ремешком. Эти перчатки ему долго напоминали о целине, т.к. жили они с ним и служили надёжно лет десять. Других положительных воспоминаний о целине у Сугробина не осталось. Полтора месяца в грязи и пыли без горячей воды для помывки. Сон на тюфяках без постельного белья, кормёжка при которой жить будешь, а любить не захочешь. Всё это вам не курорт для студенческих десантов при строительстве олимпийских объектов в Сочи.