Антонина Медведская - Тихие омуты Страница 26

– До чего ж ты, Аня, похожа на своего брата Петра… Ну-с-с, а теперь обе идите в класс и старайтесь в дальнейшем учиться так, чтоб из вас толковые люди получились.

Мы уже шагнули к двери, но дяденька нас остановил:

– А как тебе, девочка из Бабаедова, живется у Атрашкевичей? Не обижают, работой не больно нагружают? – спросил он.

– Не-а! – поспешила я ответить. – Они добрые. А помогать же надо по хозяйству, делать то-се, не даром же ихний хлеб есть.

– Они люди набожные, тебя заставляют Богу молиться?

– Не-а, не заставляют. А сами молятся. И дядя Адам знает молитву от укуса бешеной собаки. Он наговорит эту молитву на краюху хлеба и даст съесть тому, кого покусала собака.

– И помогает? – поинтересовался дяденька из района.

– Помогает! К нему едут из разных деревень за помощью. Плату всякую привозят, только он ничего у людей не берет, даже сильно сердится. Говорит: «Бедным отдайте, сиротам…»

Дяденька поправил очки на носу, задумался.

– Вы все ж, девчата, на дяди Адамову молитву не очень-то надейтесь и бешеных собак остерегайтесь, много их развелось. Есть случаи и в нашем районе: кусают и скот, и людей…

Больше дяденька из района никого в учительскую не вызывал и к вечеру уехал. А на следующий день за Евгенией Петровной приехал ее отец, хмурый бородатый дядька. Пара сытых коней стояла у школьного крыльца, и отец Евгении Петровны выносил ее пожитки и укладывал в просторную бричку. А никелированная кровать с блестящими шишечками и комод остались на месте, это было казенное добро, а не учительницино. Его бросили помещики, когда бежали из своего дома с колоннами. Хмурый дядька хотел было забрать это казенное добро, но баба Ева оказалась начеку:

– Не хапай, раз не твое! Добро это теперь народное, я за него в ответе.

Дядька отругал бабу Еву и понес к бричке большой черный чемодан, не взглянув на ребят, высыпавших на крыльцо, стал его привязывать. Когда Евгения Петровна, даже не повернув головы в нашу сторону, уселась в бричку, хмурый дядька одарил нас, ребятишек, таким тяжелым и злым взглядом, будто мы были не дети, а стая волков. Он сел рядом со своей дочкой и гикнул на лошадей, огрев их кнутом. Лошади рванули с места и умчались, унесли нашу учительницу Евгению Петровну. Мы же стояли на крыльце с колоннами, ежась от колючего ветра со снегом. Мы готовы были все простить учительнице. Пусть бы она продолжала нас учить, как прежде, а то неизвестно, что нас ждет.

19

Несколько дней мы ходили в школу и занимались без учительницы. Нами командовала баба Ева. Она сидела в классе с метлой в руках, строгая и важная, и время от времени предупреждала: «Вот я вас…» Мы с Аней вели уроки, помогали ребятам осваивать азбуку, заставляли читать по слогам, решать примеры на сложение и вычитание. Но подчас мы не знали, что же делать дальше, чему и как учить, тогда мы рассказывали ребятам сказки и всякие страшные истории, крепко привирая.

Шел третий день нашей учебы без учительницы. Аня почитала ребятам стихотворение: «Уж я сеяла, сеяла ленок…», а закончив чтение, задумалась, по-взрослому вздохнула и повела рассказ о домовом, будто бы живущем под печкой в каждой деревенской избе. Ребята рты раскрыли, слушают – не шелохнутся, партой не скрипнут. Даже баба Ева заслушалась так, что забыла повторять: «Вот я вас!» И никто не увидел, не услышал, как тихонько приоткрылась дверь и в класс вошел человек. Вошел и замер, стоит и слушает. Но тут кто-то из ребят ойкнул, и тогда все заметили вошедшего. Баба Ева, спрятав метлу за спину, попятилась к двери. Аня с любопытством таращила глаза на незнакомого мужчину, одетого в гимнастерку, прервав свой рассказ на том месте, когда домовой насыпал бабке Федоре горсть соли в молоко.

Человек в военной гимнастерке весело рассмеялся:

– Ай да домовой, ай да проказник! – и он по-хозяйски подошел к учительскому столу, спросил:

– Тебя зовут Аней, ты сестра Петра Седых? Я угадал?

– Угадали. А как вы угадали?

– Да один человек рыжебородый рассказывал про тебя. Молодцы, дети, что зря время не теряли. Я тоже люблю сказки и считаю, что без сказок плохая жизнь была бы у ребят. Скучная жизнь. Ну, а теперь – здравствуйте! Все садитесь и давайте знакомиться: я ваш новый учитель, зовут меня Дмитрий Иванович, а фамилия моя Скворцов.

Уже через пару недель новый учитель покорил наши сердца так, что вели он прыгнуть в омут на мельнице, мы бы не задумываясь прыгнули. Вся деревня Кузьмино да и иные ближние деревни только о нем и судачили, и не диво: дети, рассказывая о Дмитрии Ивановиче, уши прожужжали своим родителям. Нас будто на крыльях несло по утрам в школу, чтоб поскорее увидеть своего учителя. В школу вернулись изгнанные ученики Саша Грибок и Костя Шорох. Что ни новый день, то радость для нас. Сначала появился глобус с морями, океанами, горами, реками, пустынями и странами, удивительными и незнакомыми. А вскоре мы держали в руках тетрадки в косую линейку и в клеточку, то-то было радости. Потом каждый получил ручку с перышком ¹ 86, ластик и химический карандаш. Карандаш – для изготовления чернил. Хватит нам писать вместо чернил соком свеклы. Но самая большая радость была впереди… За месяц до Нового года Дмитрий Иванович, завершив последний урок, не ушел в учительскую, пожелав хорошего отдыха и добрых дел, как он всякий раз на прощание говорил, а попросил остаться на местах для важной беседы. Конечно же, мы остались и, сгорая от нетерпения, – что за беседа, о чем? – ждали.

Дмитрий Иванович потер руки, прошелся к окну и обратно к своему столу и, весело глянув на ребят, сказал:

– А теперь, ребятки, поговорим о театре. Знаете ли вы, что это за чудо – театр? А кто такие артисты? Костя Шорох поднял руку.

– Ну-ка, Костя, скажи, что ты знаешь о театре и артистах?

– Это Петрушки на ярмарке. Я их с тятькой видел, как они плясали, пели и разные штуки выделывали…

– А ты, Костя, хотел бы так, как они?

– Не-а!

– Почему?

– А мамка с тятькой заругают.

Дмитрий Иванович улыбнулся.

– Есть, дети, и другие театры, и другие артисты, не похожие на тех, что на ярмарках людей потешают. В таких театрах артисты не только веселят народ, но и учат людей, как надо жить по чести и по совести. Как надо защищать обиженных, слабых, как надо давать отпор жадным и жестоким нахалам. А знаете ли вы, почему я вам рассказываю о театре?

– Не знаем! – хором ответили мы.

– А потому, что и мы можем организовать в нашей школе свой самодеятельный театр, и все вы в нем можете стать артистами. И если вы постараетесь и хорошо справитесь со своим делом, ваши мамки и папки не будут вас ругать. А почему? А потому, что и им охота будет поглядеть на своих детей, как они на сцене правду от кривды защищают. Ну так как же мы решим, будем создавать в школе театр или нет?

– Будем! Будем! – дружно закричали мы и захлопали в ладоши.

– Тогда договорились. К Новому году мы и подготовим наше первое представление. Работать начнем с завтрашнего дня.

И началось! Все мы были заняты в новогоднем представлении. Хор разучивал две песни, часть ребят читала стихи, четверо танцоров усердно репетировали танец «Лявониха». Аня и я должны были разыграть сценку на атеистическую тему. Остальные ребята под руководством Кости Шороха и Сани Грибка сооружали подмостки, занимались оформлением сцены.

Мы засиживались в школе на репетициях допоздна. Случалось, прибегали матери и гнали артистов домой вицей. Но уже никакие угрозы, наказания и запреты не могли помешать подготовке новогоднего представления. Все ребята заранее пригласили своих матерей и отцов, старших братьев и сестер в школу на вечер. А тем, кто отмахивался, говорили:

– Это ж Дмитрий Иванович приглашает поглядеть наш театр.

– А-а-а… Ну, раз Дмитрий Иванович, то придем, поглядим.

И пришли! Мужики, бабы, парни, девки. В пестрых платках, кроличьих шапках, шубейках, поддевках, на ногах – валенки, лапти, боты. Расселись кто где: на полу, на подоконниках, на партах у стен. В бывшую панскую гостиную народу набилось видимо-невидимо.

А мы, артисты, – на подмостках за занавесом – двумя холстинами-рябушками (одна холстина – моя, вторая – Анина). Притихли, поджилки трясутся. Хор прижался к стене, разрисованной Аней лазоревыми розанами. Хористы ждут, когда Дмитрий Иванович даст команду Косте и Сане раскрыть занавес. А пока все мы слушаем, о чем говорит учитель:

– Уважаемые, товарищи-крестьяне! Спасибо всем, кто пришел на наш школьный предновогодний вечер. Спасибо вам, родителям, за ваших ребят. Хорошие дети у вас растут, любят трудиться, стараются грамоту одолеть, хотя некоторым из них учеба дается трудно. Но все они у вас ребятки хорошие, нет ни одного плохого. Вот вы сейчас сами на них посмотрите как бы со стороны и сами убедитесь, что я сказал вам правду.

И тут Костя и Саня раздернули холщовый занавес и люди увидели своих ребятишек, строгих и сосредоточенных, выстроенных в два ряда. Дмитрий Иванович, отойдя в сторонку, чтоб были видны все до единого хориста, взмахнул руками, и ребята запели: «Смело, товарищи, в ногу, духом окрепнем в борьбе…»