Александр Кичигин - Дневник провинциального сыщика. Почти документальная повесть Страница 26

Но есть дела подобного рода, по которым истина так и остается известна одному богу и, видимо, рассматривается исключительно его высшим судом. Таких дел немного, на памяти Климова – всего одно, но какое! Убийство милиционера-водителя на улице 5 Августа. Раскрыть преступление в отношении сотрудника всегда считалось делом чести у оперов, ибо такое деяние трактовалось как вызов всей системе, как плевок в душу каждому уважающему себя разыскнику! Но, увы, никакие методы и средства не смогли пролить свет на это темное дело. Конечно, обстоятельства складывались так, что преступник, наверное, не знал до совершения убийства, что имеет дело с сотрудником: тот получил зарплату, выпил лишнего, потом оказался на стройке дома, где они пили, скорее всего, уже вместе. Речь о том, что все поголовно милиционеры осторожны и недоверчивы к людям, не более чем миф, иначе они бы не могли адаптироваться в быту, заводить семьи, воспитывать детей, на научном языке это звучит как профессиональная деформация. К тому же излишнее употребление спиртного, как известно, притупляет чувство осторожности. Дальше – убийство с целью грабежа и никаких свидетелей. Если бы убийца имел хоть какое-нибудь отношение к криминалитету, он бы не ушел от возмездия – при той работе, которая была проделана, они бы его сдали рано или поздно, но, увы, преступление так и осталось нераскрытым… Неужели и убийство на улице Конева, такое на первый взгляд непродуманное и спонтанное, а значит, легко раскрываемое, попадет в этот разряд?

Ответ пришел неожиданно, откуда его не ждали. Буквально через месяц после совершения преступления в кабинете Велиева, где находились в это время Головин и Лопотко, зазвонил телефон.

– Это Ирина, потерпевшая, помните, с улицы Конева? – звучал взволнованный голос.

– Конечно помню, – отозвался начальник уголовного розыска.

– Я из автомата звоню. Мы сейчас с мужем находимся на платформе 701 км, возле рынка «Спутник», электричку ждем в Харьков, а на платформе тот парень стоит…

– Это точно он? – заволновался Глеб.

– Конечно! Я его хорошо запомнила. Он тоже, видимо, в Харьков уезжает.

– Он один?

– Нет, с девушкой.

– А через сколько поезд?

– Через десять минут.

– Эх, не успеваем! – невольно обратился к операм Велиев.

– А что случилось? – подскочили оба с мест.

– Да этот, что на Конева тогда… сейчас в Харьков на электричке уезжает…

– А кто звонит?

– Потерпевшая. А с ней муж… Что же делать? Не хочется за поездом гоняться…

– А пусть ее муж с ним зацепится… Ну, типа, закурить дай, потом не так посмотрел, как это обычно бывает… Лишь бы тот не уехал…

– Точно, а тут и мы подскочим! – обрадовался Велиев. – Ирина, дайте трубку вашему мужу. Алло, вас, кажется, Николаем зовут? Послушайте, Николай, а можете вы из себя хулигана разыграть? Ну, пристаньте к нему, закурить попросите или еще что-нибудь – что угодно, лишь бы драку затеять. Было бы неплохо даже, чтобы вас вместе в милицию забрали. Мы минут через двадцать подскочим… Я помню, вы парень крепкий… Справитесь? Что значит «с удовольствием»? Вы там с ним не очень! Он нам живой нужен! Спасибо, выезжаем! Так, быстро в машину!

Вечно где-то прячущийся в райотделе тучный водитель разыскной «семерки» Олег, на счастье, оказался в дежурке.

– Бегом! – громко скомандовал ему никогда не повышающий голоса Велиев, и неповоротливый Олег понял, что сейчас лучше поторопиться.

Уже в машине Велиев наскоро проинструктировал оперов и водителя, кто с какой стороны начинает прочесывание платформы, после чего Лопотко, весело потирая руки, заметил:

– Эх, лучше бы он мне там попался! А здорово Валера придумал – сразу этого кренделя без проблем можно и по мелочи35 прикрыть.

– Ничего хорошего, – хмуро отозвался Велиев, – вдруг он и сейчас ножичек в кармане имеет, да побольше! А мы гражданского человека на такое толкаем… Просто бес меня попутал к советам вашим прислушиваться…

– Но другого же выхода нет, – ничуть не смутившись, заметил Лопотко.

– Давай, Олег, гони! – еще больше разволновался Велиев.

Весть о том, что объявился предполагаемый преступник по убийству на улице Конева и что Велиев за ним уже поехал, моментально облетела весь райотдел. Подозреваемого ждали как дорогого гостя, даже дежурный вышел на крыльцо якобы покурить и до приезда разыскной «семерки» больше не возвращался.

Опера, побросав текущие дела, собрались в самом большом кабинете, где располагались линейщики, и с нетерпением ждали возвращения Велиева, Лопотко и Головина, а точнее, того, за кем они поехали. Даже Лёня Трофимов откуда-то взялся. Ожидать пришлось около часа, после чего в кабинет вошли Лопотко и Головин вместе с потерпевшей Ириной.

– И где он? – нетерпеливо спросил Воронов.

– В клетке, – пояснил Лопотко.

– А чего так долго?

– Мелкое хулиганство оформляли.

– Уже и мелкое оформили? Как так?

– Ну да. Муж Ирины с ним зацепился на платформе, чтобы он в Харьков не уехал, их и задержали пэпсы… Все натурально получилось. Сейчас оба сидят…

– А мужа-то зачем в клетку кинули?

– Для конспирации… А то сейчас сразу пойдет в отказ – хоть по мелочи прикроем.

– Логично.

– Вы садитесь, – предложил потерпевшей стул Лопотко, – и расскажите, это точно он, вы не ошиблись? А то он ведет себя так…

– Да он! Он! – возбужденно дышала Ирина. – Я его сразу узнала! Мы с ним случайно взглядом встретились – меня прямо как прострелило от боли…

– А он вас узнал?

– Мне кажется, что нет. Как-то равнодушно смотрел…

На последней фразе в кабинет вошел Лоскутков.

– Что вы девушку сюда привели? Я же сказал, к Воронову с Пономаревым ведите! Сейчас задержанного сюда приведут!

– Да там закрыто было…

– Конечно, они сюда на шоу пришли посмотреть! Отведите девушку к себе и опросите сразу по сегодняшнему дню.

Когда Виталик с Димой увели потерпевшую, Иваныч нервно заходил по комнате:

– Он, не он… Еще не факт! Эта девочка, может, теперь во всех мало-мальски похожих его видит… А вы обрадовались! Собрались, понимаешь, как на…

На ворчание Лоскуткова никто не обижался – все понимали, что он волнуется больше всех – руководство всю плешь проело, а тут вроде как блеснул лучик надежды…

Впрочем, ждать пришлось недолго. Когда Головин завел задержанного, с первого взгляда сомнений не осталось – ОН. Небольшого роста, хрупкого телосложения, зеленая курточка, черная вязаная шапочка, синие джинсы. И что больше всего поразило Климова – отсутствие второй пуговицы снизу! Неужели он так и не удосужился пришить за месяц? Под глазом у парня красовался свежий синяк, а многие рассмотрели даже еле видимые следы плохо застиранной крови в нижней части куртки. Позже оказалось, что внутри, на подкладке, их и вовсе никто не старался удалить.

– За что меня задержали? – с неподдельным чувством правоты возмутился парень. – Он первый на меня напал! Я стою на платформе с женой, а он…

– Не волнуйся, – мягко осадил его Иваныч, и в этой мягкости чувствовалось, что ничего хорошего парню ожидать теперь не придется, – разберемся.

– Да что тут разбираться – все люди видели!

– Какие люди? – также по-отечески переспросил Иваныч.

– Ну, на платформе которые стояли. Там много людей было. Спросите у них. У жены моей спросите! Стал бы я при ней задираться с незнакомыми! Да он вообще сумасшедший или пьяный, вы проверьте!

– В том-то и дело, что он трезвый, а от тебя попахивает, – вмешался Лопотко.

– Ну, выпил стопку на ярмарке, что из того? Я же ни в одном глазу! Он первый напал! Сами посудите, стал бы я с таким бугаем задираться!

– Кто тебя знает, – хитро продолжал плести лапти36 Иваныч. – Вот у нас два свидетеля показывают, что не так все было…

– Как же не так?! Спросите у тех, кто по форме одеты – они меня вообще попросили задержаться как свидетеля… А когда те, что по гражданке подъехали…

– Да ты не волнуйся, – успокаивал Иваныч, – мы разберемся… Вспомни, может, у тебя с тем парнем неприязненные отношения когда-то сложились…

– Какие отношения? Да я его в первый раз вижу!

– Ну, не может же такого быть, чтобы ни с того ни с сего один трезвый человек бросился на другого!

– Я же и говорю, проверьте его – он сумасшедший! Подошел, руки трусятся, попросил закурить – не успел я руку сунуть за пачкой в карман, а он мне по роже хрясь!

Иваныч поморщился и незаметно глазами отругал Головина.

– Да ты присаживайся, в ногах правды нет, – в словах Лоскуткова начали появляться угрожающие нотки, – посидишь, вспомнишь чего…

В слово «посидишь» Иваныч сумел вложить тонкий зловещий смысл, который поняли все и, как показалось, задержанный тоже.

– Нечего мне вспоминать, – присаживаясь на стул, где только что сидела потерпевшая, с внезапно появившимися нотками наигранного безразличия отрезал парень.