Олег Мухин - Человек: 3. Автор Страница 28

Арсений похлопал себя по груди, где у него висела сумка с новеньким (с шикарной оптикой!) фотоаппаратом, позаимствованным из секции электроники. Снова обернулся на ангар и обомлел. От ангара в ночь уходила цветная трассирующая цепочка огней. «Это ещё что такое? – он расчехлил камеру, пощёлкал странное явление. – Ладно, позже разберёмся. Эй, Чуанчи! – крикнул Арсений. – Подожди, пожалуйста; мне позвонить надо.» Вынул из вещмешка спутниковый телефон, набрал номер. Услыхав знакомый баритон, сказал в трубку:

– Папахен, это я! Бросай все дела и дуй ко мне. Захвати свою подружку. Ну эту, корреспондентку из «Фокс». Ну да, Джул Фурмановски. Только побыстрее. Пока военные сюда не нагрянули. Нет, не шучу. Не до шуток, знаешь ли. Что-что? Так, ничего особенного. Второе пришествие началось. Всего лишь…

18

Мужчина снял плавки, скомкал их и бросил в женщину. Промахнулся. Плавки упали рядом с шезлонгом. Женщина покрутила пальцем у виска. Она сидела в тени большого розового зонтика, на голых коленях у неё лежал планшет. Мужчина распластался на деревянных досках причала, подставив солнцу мокрую загорелую спину и мокрые бледные ягодиции. Сказал: «Вода сегодня – прелесть».

– «…Если бы второй «ангар» не появился под Усть-Илимском, а третий под Иркутском и так далее, – зачитала женщина, – то тогда правительство, я уверен, обнесло бы первый колючей проволокой, установило контрольно-пропускные пункты, нагнало бы солдат, как описано в романе. Но пришельцы, предвидя это, сыграли на опережение. Наши руководители просто не успели. Не успели сжечь «ангар» напалмом или взорвать его. И теперь они в растерянности, не знают, что им делать. Посмотрите на их кислые физиономии. На такой сюрприз, на дулю под носом, они явно не рассчитывали. Они ещё будут всячески сопротивляться, злобствовать, подличать, но итог один – власть предержащие проиграли, они больше никто, такие же люди, как вы и я. Впервые в мировой истории произошло событие, которое уровняло всех жителей планеты. Жаль только, что не сами земляне его организовали…» Виктор Пелевин. «Комсомольская правда».

«Дальше тянуть нельзя, – подумал Денис. – Дочитает цитаты и скажу. Хоть и ужасно не хочется.»

Женщина потыкала перламутровым ноготком в экран, поманипулировала, продолжила экскурс по страницам прессы:

– «…Дэн Меркурий снова нас удивил. Да так, что мы до сих пор удивлённые ходим. Разве можно было представить, что никому неизвестный писатель из провинциального российского городка станет в одночасье прорицателем? Два его блистательных романа произвели настоящий фурор. Такого в научной фантастике ещё не бывало. Дэн Меркурий – создатель прецедентов…» Алан Дин Фостер. «Нью-Йорк Таймс».

«Что интересно, – подумал Денис, чувствуя, как припекает кожу, – мне ведь сейчас на всё наплевать: на «ангары», на пришельцев, на судьбу человечества, на собственную жизнь, которая ежесекундно находится под прицелом. Мне только на НЕЁ не наплевать. На то, что между нами будет… Странное, необычное ощущение.»

Женщина снова покопалась в компьютере, пошаманила, поворожила. Найдя искомое, озвучила следующий отрывок:

– «…Почему инопланетяне до сих пор нам себя не явили? Может быть, «ангары» – это не их рук дело (если у чужих вообще есть руки)? И, может быть, «сетка» и «ангары» никак не связаны между собой? Судя по сетчатой конструкции «ангаров», по медному цвету материала, из которого они изготовлены (выращены?), прослеживается безусловное их родство с «сеткой», год назад появившейся в Тунгусской аномальной зоне. Налицо явная аналогия – и там, и там всё та же «сетка». На мой взгляд, отличие лишь в её предназначении. Если прошлогодний вариант имел целью напугать нас до смерти, вогнать, так сказать, в ступор, то нынешняя версия, скорей всего, рассчитана на то, чтобы нас осчастливить, обрадовать, облагодетельствовать. С моей точки зрения, инопланетяне демонстрируют нам своё понятие о рае и аде, о добре и зле. Чего они своими действиями добиваются? Лучше бы, конечно, их самих спросить об этом, но пока можно только предположить, что «ангары» это своеобразные шлюзы между их цивилизацией и нашей. И когда «уровни воды» в нашей и их шлюзовых камерах сровняются, тогда они откроют створки-двери и встретятся с нами…» Дэн Браун. «Индипендент».

Мужчина, расслабившись на дощатом причале, спросил у женщины:

– Окунуться не хочешь? Жара сегодня сильная. Градусов сорок.

Женщина не ответила, а опять зачитала очередной фрагмент из планшета:

– «…Ибо говорю я вам. Сие есть соблазн великий. Порождение сатаны. Лукавого проделки. От него «ангары» эти. Скопище разврата. Растление тела и духа. И только истинная вера поможет одолеть искушение низменное. Лишь святая церковь способна пережить лихую годину. Взываю к вам, одумайтесь, не поддавайтесь посулам лживым, не согрешите пред образом Господа нашего единого, ибо гнев Его будет страшным, а месть безжалостной. И сметёт Он с лика земли всех отступников и инаковерцев, вместе с «ангарами» люциферовыми сметёт. И говорю я вам, молитесь, братья и сёстры, ибо в молитве правда, а не в чудесах бесовских. В молитвах Бог…» Митрополит Мефодий. «Москоу Ньюс».

Мужчина, лежащий на животе, перевернулся на спину. Зажмурив глаза, сказал:

– Шла бы ты поплавала, ей-богу. И охота тебе в чужих словах ковыряться. Не понимаю.

Женщина на предложение никак не отреагировала, процитировала ещё одну выдержку:

– «…Стремительный обвал фондовых рынков может привести к катастрофическим результатам. Не исключена полная стагнация промышленного производства. Если тенденция сохранится, то в самое ближайшее время остановится вся деловая активность на планете. Люди перестанут ходить на работу, погрязнут в ничегонеделании, в лени, в праздном времяпрепровождении. Куда мы катимся? Куда смотрит ООН? Почему ничего не предпринимает? Нужно срочно спасать положение. Необходимы меры по изоляции очагов вмешательства в наши земные дела…» Джордж Сорос. «Экономист».

Женщина встала с шезлонга, положила планшет на столик, стоящий по соседству, подняла мокрые плавки мужчины, кинула ему:

– Надень, а то писька сгорит… Почему ты мне ничего не сказал? А? Почему я узнаю обо всём последняя? Ты что же, считаешь, что я четта-бокс, болтающая коробка, балаболка? Неужели я не заслужила никакого доверия, ни капельки уважения? Я тебе не кукла. Со мной так обращаться нельзя… Ты меня совсем не любишь…

Денис подумал: «Ну началось! Ишь как тебя понесло. Прямо борец за справедливость. Прямо Собака-кусака. Мимикристка, блин!»

– Что скривился? Не нравится? Возомнил себя пупом вселенной, центром мироздания, а сам ничтожный человечишка, паразит, не считающийся с другими мнениями. Тебе же на всех начхать. Пишешь свои сумасшедшие романы, а что будет с человечеством, тебя совершенно не волнует. Знает, гад, что они сбываются, и всё равно пишет и пишет. Чёрти что там выдумывает, а мы должны отдуваться. Ты же судьбы людские ломаешь, уклад жизни меняешь. Ах ты, злодей!… И ещё, главное, скрывает от меня, что он накалякал!

Денис подумал: «Как раз подходящий момент».

Мужчина поднялся с дощатого настила, сказал, обращаясь к женщине:

– Может, поцелуешь меня? Иди сюда.

Женщина ничего не ответила, взяла планшет и, молча, пошла по направлению к дому.

– Ну можно не губами, – сказал ей вслед мужчина. – Можно губной помадой. «Поцелуем смерти»…

Женщина резко остановилась, выронив из рук планшет.

– Сколько у тебя там патронов? Один, два? Мне одного горячего «поцелуя» хватит. Если в голову.

Женщина бросилась бежать.

Мужчина, надев плавки, тоже пошёл в сторону дома.

Денису вспомнились мамины строчки: «…Как больно мне, невыносимо больно. Истлело Солнце, в небе тёмная Луна. И я кричу до ватной глухоты: «Довольно!». Страх одиночества – одна, совсем одна…»

Слегка покачивающийся на волнах маленький беспилотник запустил винты, завис над водою, подлетел к берегу, обогнул лодочный причал, пересёк аккуратно подстриженный газон, сделал виток вокруг бунгало.

Выбрав удобное место, с которого можно было видеть и слышать, чем занимаются мужчина и женщина внутри помещения, мини-вертолёт приземлился, уверенно встал на лыжи-поплавки и пристально вгляделся в окна своим единственным электронным глазом.

А потом, спустя минуту, его чувствительный микрофон зафиксировал, как в бунгало раздался хлопок.

19

Я тогда в запой ушёл. Пил шестой день подряд. Или девятый. Не помню точно. Помню, в беседке я тогда сидел и глушил местную горилку. Медовую, с перцем. Коричневатую на вид, цвета коньяка. С желтоватой такой крышечкой.

И тут смотрю, кто-то с неба ко мне спускается. Прямо на взлётно-посадочную полосу садится. Бесшумно так. Весь в чёрном, и рога из головы торчат. Ну, думаю, допился ты, брат. До чёртиков допился. Если бы это кто-то живой был, то тогда Кешка среагировал бы. Но Кешка голоса не подал. Значит, галлюцинация.