Андрей Синельников - Евангелие от Андрея Страница 3

– Не. Даю поносить, за будущую ласку и прием. Так, идет?

– По рукам! Мы тебе за это полный бак солярки зальем. До Валаама хватит. Садись, я с тобой до нашего маяка дотопаю. В деле ее посмотрю, а там и заправим.

Антон расплатился с дедом. Они сели в катер, уже спущенный со стапеля и качающийся на малой волне. Катер завелся с пол-оборота и резво побежал в сторону Сирокко. Мотор его стучал ровно и уверенно. Антон откинулся на лавке, подставил лицо встречному ветру и запел:

Много дней дует знойный сирокко,Но он слёзы мои не осушит,Караван твой в пустыне далёкой,Нет с тобой моих рук,Нет с тобой моих глаз.

– Это ты о чем? – перекричал стук мотора егерь.

– Это песня такая.

– Про что?

– Про любовь, про ветер где-то в Африке. Сирокко зовется, – и он продолжил:

Если смерч тебя встретит жестокий,Знаю я, ты пред ним не отступишь.Чем труднее к любимой дороги,Тем прекрасней, тем радостней встречи час.

Они быстро дошли до стоянки. Заправились соляркой до самой крышки бака. Кинули на дно катера свои рюкзаки. Крепко пожали руки егерям.

– До встречи, – сказал Павел.

– Бог даст – свидимся, – крепко пожал протянутую ладонь старший егерь.

– Постойте, – Антон достал из рюкзака бутылку виски и банку ананасов, – Выпьете за наше.

– Да ладно уж, – прогудел старший.

– Надо! – серьезно поддержал друга Павел.

– Бывайте! Семь футов под килем, – оттолкнул их от берега младший егерь. Мотор застучал, и катер под безоблачным небом по синей воде побежал на запад к Валааму. С берега ветер донес:

Если смерч тебя встретит жестокий,Знаю я, ты пред ним не отступишь.

Катерок бойко бежал, покачиваясь на волне. Солнце светило в безоблачном небе. Берег удалялся, тая в прибрежной дымке. Антон стянул с себя рыжую куртку, майку и развалился на корме, подставив теплым лучам еще не загоревшее белое тело горожанина. Павел на носу всматривался в набегавшее бескрайнее водное пространство, цепко держа руль, приделанный сюда от старенькой Победы. В воздухе разливалась нега и спокойствие. Взяв курс четко на запад, катерок глотал свои мили. Справа по борту уплыли назад, торчащие из воды островки, и скоро ничего не нарушало пустынного озерного простора. Мерный стук мотора, монотонное журчание воды за кормой, плавное покачивание катерка и жаркие лучи солнца сделали свое дело. Сначала задремал Антон, а за ним и Павел. Вывел их из состояния нирваны гул проезжающего где-то рядом поезда. Антон и Павел разом встрепенулись. Все небо было затянуто черными тучами, низко нависавшими над водой. Гул уже прекратился, и в воздухе висела звенящая тишина. Кажется, воздух превратился во что-то осязаемое, и его можно было черпать ложкой, как кисель. По узкой полоске голубого или скорее темно-синего небу на краю вала черных грозовых туч пробегали сполохи северного сияния. Его мерцание вывело из оцепенения Павла.

– Антош, это что? Северное сияние? Так лето на дворе! Или мы с похмелья белочку поймали?

– Это очень похоже на северное сияние, – искренне удивился тону вопросу от всегда невозмутимого Павла Антон, – А про гул нам ребята говорили. Он у них странным словом называется…, – он пощелкал пальцами, вспоминая, – Барракуда…, нет, не так… ага вспомнил. Баррантида. Дурацкое название. Надо берег искать. Гроза идет, – Антон закрутил головой, пытаясь понять, где они.

Вокруг расстилались пустынная водная гладь. Даже волн не было. Озеро застыло как стеклянное. Все это не предвещало ничего хорошего.

– Затишье перед бурей, – буркнул Павел.

– Типун тебе на язык! – неожиданно резко ответил Антон, пытаясь по компасу определить направление к островам.

Неожиданно озеро, до этого гладкое как скатерть на ресторанном столе, закипело. Закипело, как вода в кастрюле. Оно бурлило со всех сторон катера. А тот мужественно резал носом кипящую воду, пересекая этот котел. Небо, в ответ на кипение озера, откликнулось ровным гулом, грохочущего еще где-то далеко грома. Но столько мощи и силы было в этом раскате, что друзья поняли – это идет шторм. Катерок, тоже почувствовав своим нутром опасность, побежал быстрее. Железное сердце его суматошно застучало, ожидая беду. С неба громыхнуло еще раз, блеснула молния. В ответ, совершенно неожиданно, прямо по курсу из-под воды вылетели огненные шары и устремились в небо. А навстречу им из черных туч ударили струи дождя. Все это напоминало какой-то фильм катастроф. Такого в жизни быть не могло просто потому, что не могло. Все смешалось. Кипящее озеро, стена дождя, молнии, бьющие из туч, и огненные шары, вылетающие из-под воды. Гул грохочущего поезда, называемый тут африканским словом «баррантида», и рокот громовых раскатов. Антон и Павел нырнули под полог расправленной палатки. Пытаться рулить в этой темноте, в этом переплетении озера и неба было просто глупо. Они закрепили руль, и стали ждать, куда кривая вывезет. Кривая кидала их из стороны в сторону. Время застыло. Неожиданно замолчал мотор. Антон заглянул в бак. Он был пуст. Этот факт неприятно удивил его. Значит, их мотает уже не один час. В этот момент сквозь пелену дождя он увидел, как мелькнул крутой откос берега. Толкнув в бок Павла, Антон схватил металлическое весло, лежащее вдоль борта, протянув второе товарищу. Из всех сил они начали грести к мелькнувшему острову. Ветер и шторм, как будто поджидая этой минуты, ударили с удвоенной силой. Одно весло сломалось прямо посередине, несмотря на то, что было сделано из авиационного алюминия, второе, выбитое из рук ударом волны, мгновенно пропало среди серых бурунов. Остров манящий своей близостью растворился в хлеставших с неба струях дождя. Оба друга обреченно нырнули под полог, теперь ожидая только чуда и милости судьбы. Вой ветра усилился, и темнота стала еще плотнее.

Сколько прошло времени, Антон не знал, но вывела его из оцепенения тишина. Он выглянул из-под набухшего от воды полога. Вокруг все также расстилалась одна вода. Небо все так же нависло черными тучами. Но гроза, похоже, взяла передышку, набираясь новых сил, что бы окончательно добить наглецов, пытающихся покорить Ладогу.

В этот момент он увидел идущего к ним по воде человека. Человек был одет в странную одежду, реконструкторов из славянских клубов. Какой-то длинный балахон, перетянутый по поясу веревкой. У него были длинный рыжие волосы, падающие на плечи и перетянутые по лбу ремешком, окладистая борода, и в руках посох. Антон понял, что это даже не белочка после вчерашней пьянки, а просто глюки перед смертью. Человек подошел, взял в руки канат, свисавший с носа катера, и без особых усилий потащил его за собой. Он шел уверенно, пока впереди не показался маленький островок, поросший соснами, как ежик иголками. Призрак втащил их катерок в невидимую со стороны озера бухту и, вытянув на черный песок маленького пляжа, пропал. Антон толкнул Павла. Они выскочили на песок, из последних сил оттащили катер подальше от воды и привязали канат к стволу росшей рядом сосны. Гроза почувствовав, что добыча ускользнула из рук, ударила с новой силой, в злобе разбивая волны об скалы и утесы островка. Антон схватил рюкзак, махнул рукой Павлу и поплелся в глубь острова. Потом он провалился в забытье. Очнулся он уже в маленькой пещере, не помня, как попал в нее. Рядом лежал на сухой соломе Павел.

– Хорошо хоть кругом не море, а озеро, воды питьевой до фига, – мелькнула в голове идиотская мысль, он откинулся головой на мягкую кочку и опять впал в забытье.

На него навалился то ли сон, то ли какие-то видения. Антон явственно ощутил себя в другом теле, в другое время и в другом месте. Каким-то неведомым ему чувством он понял, что второго человека, в теле которого он себя ощущал, однако видел со стороны, зовут Андрей.

Андрей сидел на крутом берегу. Смотрел на медленно текущие воды широкой и спокойной реки. Сегодня они заканчивали смолить последний баркас. Здесь умело строили баркасы, прошивая доски бортов еловыми ветками, так, что те выдерживали не только ленивую речную волну, но и морскую рябь и даже шквалы северных ветров. Андрей умел учиться. Он много чего умел. Сегодня они закончат подготовку к дальнему северному походу и тогда….

Его уже давно тянуло туда за священные Рифейские горы в таинственную, хладную страну, называемую у него на родине Скифия. Мудрецы и Посвященные, даже сам Учитель почти не знали про нее. Еще тогда в юности он слышал про скифский квадрат, в основании которого лежал северный берег Черного моря или Понта Эвксинского, а боковые грани уходили прямо на север от устьев Дуная и Дона соответственно. Северная грань квадрата, как рассказывал ему когда-то еще Иоанн, находилась в стране мрака, где снежные хлопья представлялись Предтечи белоснежными перьями неведомых птиц страны полнощной. Но за последующие годы, пролетевшие от времен беспокойной юности до нынешних дней, скифский квадрат значительно раздвинул свои границы. Андрей знал уже и Скифский океан – Варяжское или Венетское море. Имел смутные сведения об Уральских горах. А северная граница по прежнему суровой и загадочной Скифии терялась там за священными Рифейскими горами, где в стране Гиперборейской, свод небес венчали Семь мудрецов и Матица – Созвездие Большой медведицы и неба «гвоздь», Полярная звезда. Вот туда и собирался сейчас Андрей.