Аркадий Недбаев - Семь кровавых гномов. Часть первая Страница 3

– Знакомьтесь, мой сын Николай, – представил сына отец, на что великан лишь кивнул, продолжая стоять на пороге. – А это мой специалист, гм, не удивляйся, но его зовут, Алеша.

Николай машинально кивнул, не сводя взгляда со специалиста, о роде деятельности которого не хотелось даже думать, не то-что уточнять.

– Да ты проходи, не стесняйся.

Алеша, довольно грациозно для своих габаритов, обошел стол и с трудом втиснулся в свободное кресло. Портфель положил на одно колено, на два его не хватало.

– И так сынок, прежде чем ты получишь долгожданное наследство и полную свободу…

– Я…

– Помолчи, – одернул его отец твердым голосом, – не время для пустой болтовни. Значит, прежде чем ты все получишь, ты должен кое-что узнать из моего прошлого.

– Вот опять двадцать пять! – вспылил Николай, в планы которого не входило посвящение в грязные делишки предка. Не имея ничего против денег, об их происхождении он предпочитал не задумываться, так спокойней. – Мы же уже обсуждали этот вопрос. Я все понимаю, но девяностые в прошлом. Избавь, прошу, от подробностей.

– Вот и я о том, – кивнул отец, недобро улыбнувшись, – ты же считаешь меня удачливым гангстером, который не только смог много украсть, но еще тебе на радость и удачно легализовался. Так?

– Я… А что не так? – решился на откровенный вопрос Николай. – И потом, подобные разговоры, мне кажется, стоит вести наедине.

– Не так! А насчет разговоров наедине, то уволь, не исключаю, что у тебя может возникнуть желание сдать меня в дурку. Поэтому здесь Алеша, он и удержит от необдуманных поступков и подтвердит сказанное. Теперь о главном. Я никогда не был братком, гангстером или еще тем, кем ты привык меня считать. Мне просто повезло. И не надо ухмыляться, – отец встал, опираясь на подлокотник и, подойдя к окну, прислонился лбом к стеклу, – я за всю жизнь совершил лишь одну кражу, и это главная наша проблема.

– Наша? – Николай поднял бровь, – твоя ты хотел сказать.

– Фиг тебе! – крикнул отец, резко развернувшись и показав сыну кукиш, – наша! И тебе не отмазаться, если конечно не хочешь отказаться от денег и поработать самому.

– Лишишь наследства?

– Так, успокоились все, – велел отец, возвращаясь на место, – никакого наследства нет. Молчи! Я не банкрот и не лишал тебя ничего, просто все, что у меня есть, я месяц назад перевел на твое имя, и небольшую часть твоей матери. Поэтому не придется возиться с завещанием и прочим. Так что лишить тебя я ничего уже не могу. Но вот они могут все отобрать, если найдут тебя.

– Кто? – спросил Николай, переваривая новость.

– Бородатые – это страшные существа, для них нет сроков давности и руки у них длинные.

– Отец! Что ты темнишь? Что еще за бородатые?

– Смотрю заинтересовался, как денежки получил? Не хочется отдавать?

– Отец, я ничего не понимаю. Ты что, перешел дорогу радикалам?

– Кому? Ах, ты об этих. Нет, небритые уголовники и даже фанатики – дети по сравнению с бородатыми. Но давай по порядку.

В конце семидесятых была такая, как сейчас говорят, «военно-патриотическая» игра «Зарница». Смыслом игры было…

– Я знаю, – перебил Николай, немало пораженный сентиментальным отступлением отца к далекому детству.

– Что ты можешь знать, дитя элитных гимназий? – махнул рукой отец. – Ты даже в скауты не пошел из борьбы со стадным чувством. А тут пионерия, посерьезней будет. Так вот, смысл игры в том, что два отряда резвых пионеров под руководством десятка бравых комсомольцев получали задания, в которые входило ориентирование на местности, спортивные упражнения и, как апофеоз мероприятия, захват знамени врага. Не кривись, это веселее, чем тебе может показаться. Никакой принудиловки, мы все с большим энтузиазмом предпочитали бегать и прыгать по майскому лесу, нежели тухнуть в классах.

Отрядам давались цвета, которым соответствовали их знамена, я попал к синим. После полосы препятствий начиналось самое интересное: необходимо было по карте выйти в заданную точку быстрее красных и поставить там свой флаг. Если красные окажутся проворнее и успеют первыми поставить флаг, его можно было захватить и поставить свой. Играли, практически, всей школой, только наш отряд состоял из трех сотен бойцов, не считая вожатых и судей. Поэтому, наверное, за мной не уследили.

Мы тогда жили на Урале, а там небольшие, но все же горы, леса, овраги. Я остановился прошнуровать кеды, а так как в силу физической подготовки бежал не в числе первых, то и подавно заметно отстал. Догонять своих пришлось в одиночестве. Тропу наша толпа протоптала заметную и заблудиться я не мог, больше опасался попасть в плен к красным, поэтому бежал по следам отряда что есть силы, не очень смотря под ноги.

Как итог, перепрыгнув ствол поваленного дерева, я неожиданно для себя провалился под землю, плюхнулся на рыхлую осыпь из песка и дерна, не сразу поняв, что же произошло, лишь отдышавшись и осмотревшись, выяснил, что угораздило меня попасть в подземный овраг. Есть такие ручьи, которые промывают своеобразные пещеры под корнями деревьев по склону гор, потом те оседают, превращаясь в обычные канавы, а пока это был темный туннель, идущий с вершины к подножию. Триста пар ног хорошо поработали, обрушая свод оврага, а я своим прыжком довершил начатое.

Помню, струхнул я капитально, до пролома метра три, склоны рыхлые – не подняться, а внизу холодина почти зимняя, долго не протянешь. Я сначала прыгал, кричал, карабкался, но только вывозился в ледяной грязи и еще больше замерз. Надежда, на то что мое отсутствие быстро заметят, была весьма призрачная: триста бегающих детей, сам посуди, как посчитаешь – одним больше одним меньше. Поэтому поскакал, покричал и решил искать выход на поверхность, ручей все равно где-то должен внизу впадать в реку, там и лаз найдется.

В общем, не знаю сколько я в темноте пробирался, там же коряги, наносы и темнота непроглядная. Реветь, сказать по правде, уж начал, так мне себя молодого жалко стало. Ведь реально мог там и остаться, земля осядет или ногу подверну, и все – замерз, задохнулся. Но тут светлее стало. Обрадовался, решил что выход нашел, прибавил ходу, а за изгибом оврага вместо солнышка весеннего факел в склон воткнут. Настоящий, как в фильмах приключенческих показывали, горит жарко, коптит и потрескивает. Я даже руки у него погрел немного, огню обрадовался, успокоился. Страха как не бывало, еще бы – настоящее приключение. В нашей пионерской среде ходили, конечно, различные истории-ужастики про черные руки или там гроб на колесиках, но каждый пионер умел мыслить рационально. Раз факел кто-то зажег, значит тут есть люди, а советский человек пионера не обидит!

Хотел я факел с собой взять, да крепко он в земле сидел – не поддался, а потом я заметил, что шагов через пятьдесят еще факел горит. Так и пошел от одного к другому – в итоге больше десятка насчитал. Иду, а у самого такая каша в голове началась: сокровища, пираты, почет товарищей, слава и уважение. Ну и тому подобное, это ж тебе не с флагами бегать, тут явно какая-то древняя тайна. Так и шагал в грезах, пока к двери не вышел.

Обыкновенная дверь, деревянная, в синий цвет покрашена. Тут у меня вообще с логикой плохо стало, я решил, что раз дверь синяя, то есть цвета нашего отряда, то это продолжение «Зарницы», поэтому, не раздумывая, дернул за ручку и открыл ее. Такие мелочи, как то, что дверь глубоко под землей, куда попасть простому пионеру не судьба, что краска старая а петли ржавые, меня совершенно не смутили. А за дверью еще интересней, не яма или пещера, а комната: стены каменными блоками выложены, пол вытесан в монолитной скале, а потолок на балках деревянных, по полметра в диаметре каждая держится.

В самой комнате так же факелы в стены вставлены и пусто в ней. Я даже расстроился, так все шло хорошо, и кто-то все сокровища уже вынес до меня. Смотрю: в центре куб белый стоит, в отсветах огня искрится мелкой блеской. Подошел, а это мраморный саркофаг. Что-то похожее я в музее видел у древних египтян. Крышка тоже из белого мрамора, гладкая, подогнана так, что и щель едва заметна, толкнул – с трудом, но сдвигается. Уперся – сдвинул еще, отскочил, помню у тех же египтян в моде было ловушки всякие делать для дерзких пионеров, но обошлось. Вернулся, еще сдвинул, заглянул, а там пусто. Только старая жестянка в центре пылится, как из-под леденцов. В голове одно слово бухает – «Клад!». Дотянулся до нее, достал – пустая. Даже открывать не нужно было, по весу понятно, но для очистки совести заглянул – ничего, только по стенкам изнутри рисунок непонятный, на арабскую вязь похожий.

Расстроился я очень. Бессмысленное какое-то приключение получилось. Банку с собой взял, так просто, раз уж достал. Не класть же обратно, да и теплилась надежда, что она какую-нибудь ценность имеет – историческую, например.