Яков Полищук - Байки города N Страница 3

А что, подумал наш герой, все равно мне тут ничего особо не светит. А так – человечка уважу, будет себя чувствовать мне обязанным… Ну, а что в депутаты не пройдет, так я не виноват…

Позвонил он тому партийцу: так, мол, и так, из-за крайней занятости вынужден с великим сожалением отклонить заманчивое предложение, но позвольте рекомендовать на мое место другого, вполне достойного претендента. Насчет бабла – он в курсе. Позвонил и забыл.

И вот проходит какое-то время, может, пару месяцев, может, полгода, раздается в кабинете нашего героя телефонный звонок. Тот самый его деловой партнер.

– Здравствуй, дорогой ты мой человек! Спасибо тебе огромадное!

– За что?

– Да как за что? Я же теперь депутат Государственной думы! Вот вещи пакую, в Москву переезжаю…

Выяснилось, что взяли-таки его тринадцатым номером. А потом что-то там поменялось, кто-то заболел, кто-то разорился, кто-то не оправдал доверия. И стал тринадцатый седьмым. А потом выборы…

Поздравил наш герой, скрепя сердце, своего протеже, выпил настой валерианы, уволил пару менеджеров, что не в добрый час под руку подвернулись, а остальных премии лишил. И решил, что в лепешку разобьется, но станет и он депутатом…

Может, и станет. Правда, говорят, что партия эта сейчас «на волне», и места в ее списках серьезно подорожали… И попасть в них, даже за денежку, стало намного сложнее.

Приязнь

В городке N больших праздников немного. Профессиональный праздник половины жителей – День шахтера – отмечают с размахом: концерт московской звезды «второго эшелона» на местном стадионе, фейерверк… Да, пожалуй, и все.

Хотя есть у горожан еще один общий праздник – гонки. Два раза в год в N проходит этап чемпионата России по авторалли. «Погоняться» приезжают команды со всей страны и даже из ближнего зарубежья. Бывал здесь сам «великий и ужасный» призер и чемпион всего, чего только можно, – Сергей Успенский. И если конский хвост на затылке любого другого приезжего вызвал бы у местных жителей суровое осуждение, то знатному субароводу прощалось даже это.

Да, гонки были праздником, а гонщики – легендой и народными героями. В дни гонок город вымирал – все жители от мала до велика выбирались на трассу. Если необходимо в такие дни, как здесь говорят, «порешать вопросы» – бесполезно ломиться в начальственные кабинеты и караулить нужных людей в приемных. Проще узнать, с какого холма лучше всего видно самый интересный спецучасток, и мчать туда. Потолкавшись среди представителей высшего городского общества, демократично расположившегося с членами семей и приближенными прямо на траве, обсудив достоинства и недостатки машин и пилотов, громко поболев за «своих», можно было завести необходимые связи.

Несколько состоятельных горожан сбросились, основали спортивно-технический клуб «Форсаж», прикупили себе «боевые» ВАЗы, то есть специально оборудованные для участия в гонках (никакой тебе музыки, зато специальная подвеска, каркас безопасности и т.д.) и стали «гоняться». Город выставлял «вне конкурса» четыре-пять экипажей, в которых ездили такие солидные люди, как начальник местного ГАИ, директор завода, зам. мэра…

Все это, собственно, была увертюра или, скажем, прелюдия. А теперь – непосредственно история.

Мой приятель Макс – владелец лучшего в городе автосервиса – в отношении гонок ничем не отличался от остальных горожан. За исключением возможностей. Он предоставлял свои боксы, оборудование и персонал в полное распоряжение одной из известнейших раллийных команд России. Нет, «великий и ужасный» Сергей Успенский, к сожалению, был в другой команде. Но и эти парни были «суперстар». Боксы у Макса были просторные, чистые, инструмент и оборудование – самые современные импортные, работяги – исключительно золотые руки. Взять хоть Санька-электрика, про которого я уже рассказывал. Ну, сильно-то ковыряться в боевых машинах им, конечно, не давали, но рядом постоять, подать-принести чего-нибудь, а то и гайку какую прикрутить под бдительным надзором заезжего механика дозволялось.

Вполне естественно, что иногородние гонщики подружились с Максом, а через него и со всей нашей компанией. Оказались они парнями вполне себе свойскими, понтов особых не колотили, даже прокатили кое-кого по трассе в «боевом режиме» (вот где ужас-то!). Мы же, со своей стороны, старались их в меру сил и возможностей развлечь и сделать их пребывание в маленьком городке максимально приятным.

И вот однажды гонщиков пригласили в баню. М-да… В баню их пригласили… А какая же баня без водки? А им, между прочим, гоняться завтра… А гоняться с похмелья как-то не очень. В общем, всю водку выпили наши, гонщики сидели, как дураки, трезвые… Пиво не в счет. Ну и парились, конечно.

Итак, сидит вся честная компания после парилки, завернувшись в простыни, в «комнате отдыха» за большим деревянным столом, уставленным разнообразными закусками, соленьями и напитками. Знайте, мол, гости дорогие, наше N-ское гостеприимство. Гонщики потягивают свое пивко, наши допивают водку.

И тут поднимается во весь свой довольно приличный рост еще один наш приятель, по прозвищу Мичман, и, покачиваясь, провозглашает:

– Д-д-орог-гие друзья! Мужики… Я так люблю автоспорт! Я так люблю машины! Я преклоняюсь перед гонщиками! Я вас так люблю! От лица всех здесь присутствующих я хочу… п-продемонстрировать вам свою п-приязнь! – любит Мичман красиво завернуть.

Произносит он этот спич, стоя напротив гонщиков, и пытается дотянуться до них через стол, а потерпев неудачу, залезает на стол с ногами с явным намерением добраться до гостей по кратчайшей траектории, чтобы обнять их и, видимо, дружески облобызать. Неожиданно простыня распахивается, являя миру мичманскую «приязнь» во всей красе. Гонщики шарахаются в стороны, друзья вцепляются в Мичмана, пытаясь усадить на место, но он ловко выскальзывает из не очень твердых рук, оставляя в них простыню, взбирается все же на стол и, задевая головой люстру, кричит вслед убегающим гонщикам:

– Что же вы?! Куда же вы?! Я хочу продемонстрировать вам свою приязнь!

Занавес.

Дружить с нами после этого гонщики не перестали, но от приглашений в баню вежливо отказывались.

Михалыч (донская быль)

День у Михалыча не задался с самого утра. На планерке у мэра его отымели за срыв сроков сдачи объекта. Попытки объяснить что-либо успехом не увенчались. Кирпич, цемент, арматура и многое другое, не поставленное в срок партнерами, в расчет не принимались. «Проблемы индейцев шерифа… в общем… не волнуют… – любил зам по строительству образную речь. – Объект должен быть сдан ко Дню города».

«Перестройка, частный бизнес, – думал Михалыч, – а задницу дерут, как и раньше. Только вместо бюро райкома – мэр с прихлебателями…»

Потом на объекте пришлось раздавать люлей прорабу и бригадирам. Потом ругался по телефону с поставщиками… Жена попросила денег на новую шубу, а то зима через полгода…

Обедать Михалыч не пошел. Попросил Алену приготовить чай с бутербродами, никого не пускать, ни с кем не соединять, и приготовился полчаса спокойно почитать газеты…

Дверь распахнулась, и на пороге нарисовались трое коротко стриженных молодых людей в китайских спортивных костюмах. Михалыч поднялся навстречу

– Алена, я же просил, никого…

– Тихо, папаша… Мы от Соленого… Что ж это получается? У всех «крыша» есть, а ты сам по себе… Нехорошо…

– Пошли вон!

– Ты нам не груби, а то… Значит так… – самый рослый зажал в кулаке узел михалычева галстука. Голова Михалыча болталась из стороны в сторону… – Завтра зайдем. Десять штук гринов чтоб были готовы… Алену твою мы сейчас заберем, нечего ей в душной конторе сидеть, а мы как раз на шашлыки собрались… Пусть отдохнет девочка… Понял?! Завтра – десять штук…

И не очень сильно толкнул Михалыча. Но тот от этого тычка отлетел почти к окну. Чтобы не упасть, оперся о журнальный столик. Рука нащупала что-то под ворохом газет. Дедовская казачья шашка. Показывал вчера друзьям и забыл спрятать в сейф… На Михалыча накатило. Все обиды, унижения и неприятности, копившиеся с утра, рванулись наружу. Отлетели в сторону ножны, сверкнула сталь. То ли сыграли гены деда-буденовца, рубавшего в капусту «беляков», то ли другого деда – есаула, не дававшего спуску красным…

– Э… Батя, ты чо?.. Не надо!..

Потом были кровь, «скорая», Алена в обмороке. Уборщица – баба Глаша, вытирая кровавые лужицы, что-то одобрительно бормотала под нос…

Следователь и опер вышли на крыльцо покурить.

– Ну и что теперь?..

– А что теперь? Сядет…

– Жалко мужика…

– А ты меня не жалоби… Мне может не меньше твоего… Попробую оформить превышение необходимой обороны, а там как прокурор… Может, получит условно…