Ольга Реймова - Избранное Страница 3

Его звали Олег, по профессии биолог. А Люся – преподаватель общей физики в педагогическом институте. Олег был весёлый, с юмором и очень заботливый без навязчивости. О Люсе так никто ещё в жизни не заботился. И ей хотелось взять его за руку и положить голову на плечо, но он такой высокий, что не дотянуться. А он от нахлынувших чувств крутил её, как ребёнка. А потом в сугроб и не отпускает. Она вырывается из его рук и хохочет до слёз. Вот и пробил её час любви. Пришёл её черёд влюбиться.

Домой они возвращались вместе. Он каждый год ездил сюда отдыхать и встречать новый год в горах.

– Всё-таки нашёл я тебя, моя Снегурка, в горах, в окружении ослепительно белого снега. Если бы ты только знала, как долго я тебя искал!

– А я тебя не искала, я просто ждала тебя, мой Снеговичок!

Вот и встретились наконец-то высокий кареглазый брюнет с хорошим чувством юмора и маленькая худенькая, ничем не примечательная блондиночка с уже уходящей молодостью и неутолимой жаждой любви в огромных голубых глазах. Встретились они не зря, так угодно было судьбе, которая оберегала её от других ненужных встреч, чтобы эта долгожданная встреча стала самой дорогой и значимой в её жизни.

Всё бы хорошо было, если бы не эта поездка к друзьям в Даллас. Его друзья тоже биологи жили там уже несколько лет и предложили ему очень интересную работу. Он рассказал Люсе про заманчивое предложение и решил поехать, а ей сказал, что обязательно за ней приедет. Люся плакала, не хотела его отпускать, но интересное дело, о котором он только мечтал, перетянуло всё.

Вначале ждала каждого звонка, потом звонки стали реже. Иногда приходили письма, но потом и они стали реже и потом совсем исчезли. Кто-то ей передал, что он уже переехал в другой штат. И она перестала ждать. Потихоньку стала стареть. Люся уже реже стала появляться на людях. Всё лето жила на даче, копалась в огороде, а зимой помогала по физике и математике своим племянникам, потом детям племянников. Олег так и не объявлялся, а она о нём всё время вспоминала и думала. И никто уже из знакомых ничего ей не рассказывал про него, да и со знакомыми уже Люся не встречалась. Но в душе тихо благодарила судьбу за ту встречу, за те добрые и нежные годы, что прошли с ним. Всё-таки было счастье, было… было… хоть и не на всю жизнь, но она о нём помнит и живёт этим воспоминанием.

Солнце спряталось за тучу, откуда-то появившуюся, и стало прохладно. Кот Васька вскочил, потянулся и скрылся в кустах. Люся ушла в дом. На комоде стояла фотография Олега, ей показалось сегодня, что он чувствует свою вину и она у него во взгляде. «Не печалься, Олежка, всё было хорошо. Только бы у тебя сейчас тоже было всё хорошо!» Люся смотрела в окно. Вдали сверкнула молния и пошёл дождь.

Метод прямых

Его звали Степан. В этом имени есть что-то твёрдое и законченное и не хочется присоединять к нему нежно уменьшительно-ласкательный суффикс. Человеком он был трезвым. Никогда не жил иллюзиями, жизнь воспринимал такой, какая она есть со всеми плюсами и минусами. И никогда не сетовал ни на что. Если случалось что-то неприятное, а может быть и не просто неприятное, а даже горькое, он не впадал в отчаяние и в бегство от беды, а принимал меры, чтобы изменить ситуацию, пытался выйти из этих трудностей. Никого не обожествлял и не восхищался. Если случалось что-нибудь не ординарное, он делал вид, что приятно удивлён. Ну, а в тайниках его души никто не копался. Может быть он и не просто приятно удивлялся, а был порой в восхищении, в восторге, но этого никто не знал и не видел. В разговорах был немногословен, слегка улыбался, прищурив глаза. Его мягкий голос и тёплый взгляд располагал к беседе, в процессе которой он иногда позволял себе назвать вещи своими именами, что часто коробило собеседника, но не всякого, а такого, который привык многое умалчивать, и всякая открытость была ему неприятна на слух.

Вот скажешь: «Степан» – и… всё тут: и верность, и надёжность, и уют, и тепло. Надёжность – да, ты знаешь, что он всегда будет рядом, если надо, поддержит, но не обнадёжит и надежды на взаимную любовь не даст. Почему? Да потому что он полюбит не всякую, которая выберет его, выбирать он будет сам, а вот какую, никто не знает, он никому не расскажет и ни одним глазом не покажет. Всё будет сказано только ей, и она не откажет во взаимности, потому что сама ждала и надеялась, ещё не зная его, не ведая о его существовании.

Нет, он не был идеальным. У него были свои слабости. Например, очень много курил и так самозабвенно, пуская дым кольцами, прищурив левый глаз и о чём-то думал. То ли мечтал, то ли строил какие-то планы, но думал, думал. И рыбалка! Рыбалка – это его слабость, с которой он не пытался бороться. Сядет в лодку посреди тихой реки, закинет удочку и слушает плеск воды, когда рыбки подплывают, смотрит на берег дальний и вдруг хоп! зацепилась рыбёшка, и он её уж не упустит! Ещё слабость – охота! Охота на уток. Но никогда утку не подстреливал, лишь спугнёт. Летят утки, выбрал себе селезень уточку, летит за ней и не думает об опасности, а в этот момент, в самый пик возбуждения Степан выстрелит просто в воздух и разлетится стая в разные стороны. Он мог бы попасть, но убить – не его цель, пусть живут и радуются своей утиной жизнью. Вроде как нехорошо, что он разогнал парочку, но это лучше, чем прервать её полёт, пусть летит и встретит нового кавалера. Так лучше.

А больше всего Степан любит свободу. Может и ещё какие есть слабости, но про них никто не знает. Не может же он быть один. А какая ему нужна женщина? Его любят все женщины, которые встретились на его пути. А он? Тоже всех? Нет, конечно. К женщинам относится бережно. Потому что очень любил свою мать. И этот женский образ он хранил в сердце и знал, что каждая женщина, почти каждая, для кого-то мать. И разве можно её обидеть?! Между прочим, редкое качество для большинства мужчин.

Больше всего ему не нравилось в женщине болтливость, и ещё не любил хохотушек и мрачных. Но никак не мог определить, которая захватит его сердце, не представлял. Вы подумали, что он идеальный? Нет, конечно! И идеальная, правильная, верная и очень красивая – это не его женщина. Ему нравились женщины, как говорят «с душком», с червоточинкой. Вас же тоже не прельщает идеальный мужчина. Вы понимаете, что он хороший, но чего-то в нём нет. Так и их, мужчин, идеальная не зажжёт. Не заставит сердце тревожно биться в ожидании… даже трудно сказать чего. Но как бы то ни было, несмотря на свою уравновешенность, Степан оказался вопреки всему тоже уязвим. Попался эдакой Пепите дьяволе, о чём он и не мечтал, не догадался, и не почувствовал, как капкан захлопнулся и теперь ему не выбраться. Пепита дьявола была такая, «а дьяволам, а дьяволам, на все плевать».

На кафедре вычислительной математики прошло очередное заседание и уже все разошлись, а Степан остался дописывать свою статью по применению метода прямых для решения задач вторичного распределения тока на аноде и уже прикидывал как увеличится число уравнений в системе, вдруг резко открывается дверь и буквально влетает в кабинет девушка с горящими восточными глазами, высоким бюстом и длинными стройными ногами. Степан успел всё это увидеть мгновенно и ёкнуло под сердцем что-то. Неожиданно для самого себя встал пред ней, как перед царицей. Такого с ним ещё не было. Как вихрь ворвалась эта девица не только в кабинет, но и в его сердце.

– А мне нужен Алекс! Где он?

– Алекс уже ушёл.

– Интересно, – гневно горя глазами, выпалила девица, мы же с ним договорись после заседания встретиться!

– Ничего не могу сказать Вам.

Девица развернулась на тоненьком каблучке и уходя пропела: «Да! Я всегда была Пепита – дьявола, Пепита – дьявола!

Я дьяволам всегда была, а дьяволам,

а дьяволам, на все плевать». – И убежала.

В аудиториях и коридорах уже никого не было, а стук её каблучков и мелодию Пепиты долго было слышно. В ней была необъяснимая сила. Не в красоте дело. Она была рыжеватая. С веснушками возле носа, но глаза, вот где была её сила! Они цепляли своим огнём и жгли, их не забыть. Позже Степан узнал и об её уме и не только.

Степан прозвал её (про себя) – Пепита. Но так разволновала его эта девица, что и статья не писалась и сидел он долго переваривая случившееся с глупой улыбкой на лице. А что случилось-то? Вроде ничего особенного, но вот сейчас больше ни о чём не думается, как только об этой Пепите. «Ух, дьявольщина», – думает Степан, а сам напевает «а дьяволам, а дьяволам на все плевать…»

Степан накинул куртку, взял свою затрапезную папку с множеством исписанных формулами листочков и на выходе встретил Алекса.

– Степан, меня никто не спрашивал?

– Спрашивала некая своеобразная девица с песней про Пепиту.

– Ах, как неудобно получилось, я забыл, что договорился с ней здесь о встрече и ушёл, вспомнил, когда уже в автобус садился, пришлось вернуться. А она ничего мне не передала?