Анна Потемкина - Неоплатный долг Страница 3

– Ты знаешь, что он туберкулезом болеет? Как ты жить собираешься? Детей рожать. Посиди, подумай – Таня вздрогнула, она и так была в полу обморочном состоянии.

– Она не послушает нас – тихо произнесла Марфа.

– Знаю – махнул рукой Степан Федорович.

Свадьбу сыграли тихую и грустную. Так, что и свадьбой не назвать. Несколько близких выпили и закусили за счастье молодых. Татьяна ушла жить к мужу. Недели две ходила, шальная от любви, словно от земли отрывалась. Эйфория прошла быстро. Борис не сдерживал свой тяжелый характер. Это был маленький и склочный мужичок. Друзей у него не было, зато ругался со всеми регулярно. Но Таня находила его интересным и наполненным человеком. Имеющим свою, особую точку зрения и не прогибающимся ни перед кем. Родители Тани не долюбливали Бориса, а он не стремился наладить отношения.

У Ивана на Дальнем Востоке родилась дочь. Марфа целовала письмо и заливала слезами.

– Зиночка моя. Ангел мой. Красотулечка моя. Любимая моя.

– Ты же ее еще не видела. Откуда знаешь, что красотулечка? – Улыбался довольный Степан Федорович.

– Скоро увижу. Они хотят, чтобы я приехала и помогла с маленькой.

– А ее мать? Там же.

– У нее работа. Она в ресторане работает. Ей не до ребенка. Устает.

– Да что они там все устают – воскликнул отец. – Ближний свет туда ехать. Пусть сами едут.

– Отец – укоризненно посмотрела Марфа.

– Едь, я чего? – Махнул рукой.

Через неделю Марфа уехала смотреть за внучкой. Татьяна тоже ждала ребенка.

– Мама, ты не долго. Ты мне тут будешь нужна – просила Таня.

– Посыпались дети горохом – с удовольствием крякнул Степан Федорович.

Василиса собралась замуж. Марфа приехала как раз к этой дате. К подруге на свадьбу приехал и Иван. Василиса не находила себе места от счастья. Молодые явно любили друг друга. Михаил был стройным, темноволосым красавцем. Смущенный, он не сводил глаз со своей невесты. Гордился ее образованностью, умом, внешней, спокойной красотой. Его мать утирала слезы платочком, сестры суетились. Подавали на стол не хитрые блюда и самогон. Друзья Михаила шумно поздравляли молодых. Василиса изрядно устала от этого буйного веселья. То и дело уходила в другую комнату, чтобы побыть одной.

– Ты как не родная – подскочила к ней сестра Михаила, Агафья. – Выпей, закуси со всеми. Хорошо же как.

– Да я не хочу.

– Странная ты. Проще будь – сделала замечание золовка.

В очередной раз, вернувшись в комнату с огорчением смотрела на пьяную толпу. Михаил с Иваном сидели, плотно обнявшись и что-то не связно друг другу доказывали.

– Ваня, может уже пойдете? – Тихонько шепнула ему на ухо Василиса. – Очень поздно. Друзей забери.

– Вася, все нормально будет, все нормально будет, все нормально будет – мутно смотрел впереди себя Иван, ему не удавалось выйти из-за стола.

– Чего ты так напился? Чего я тете Марфе скажу? – помогала ему Василиса.

– Нор – маль – но. Мужики, хорош гулять. Все на выход.

Как же она была благодарна своему другу. Уложила еле державшегося на ногах Михаила и принялась за уборку дома.

Глава 4

Жизнь Василисы оказалась бурной. Людская молва не обманула. Михаил любил выпить. Она носилась по деревне, искала его. В какой избе он заснет на этот раз.

– Чего ты за ним бегаешь? – Укоряла золовка. – Он всегда был таким, и таким будет. В конце концов имеет право после работы отдохнуть с друзьями. Может ему с тобой не интересно.

– Тебе не интересно со мной, Миша? – Горестно спрашивала мужа.

– Что ты, Васечка! Я люблю тебя. Мне только с тобой и хорошо. Ну прости. Я не буду больше. Мне и самому эта пьянка во где – он постучал себя по макушке.

– Миша, ты подорвешь здоровье – многозначительно начитывала ему Василиса. – К тому же у нас скоро будет маленький. Ему нужен здоровый и хороший отец – с опаской посмотрела. – Нет, ты хороший. Очень хороший. Просто не пей.

– О-о-о – он уже кружил по хате свою жену. – Я девочку хочу. Такую же как ты. Красивую и умную. Точно знаю, девочка будет. Еленой назовем. Елена Прекрасная, Елена Премудрая.

– А если мальчик? Ты его любить будешь? – Забеспокоилась Василиса.

– Конечно, дурында ты. На рыбалку, на охоту вместе ходить будем.

Всю беременность Михаил не мог надышаться на Василису. Заботился, не позволял ведро воды поднимать. По дому все вместе делали. Он по-прежнему выпивал, но в меру. Становился добрым и ласковым. Любил весь мир. Василиса родила красивую девочку. Ликованию Михаила не было конца. Потянулись дни, посвященные ребенку. Василиса полностью окунулась в эту заботу. Будучи медиком, она свято соблюдала режим дня, кормлений и пеленаний. Везде были развешаны пеленки, тряпочки и марля. Михаил молча выполнял то, о чем его просили. Однажды терпение лопнуло, и он бросил перед Василисой свою рубашку.

– Что это? Я тебя спрашиваю. Эта рубашка месяц не стирана. Я что здесь, никто? На меня никакого внимания. Я тут как шабашник. Свинья ты. Паршивая – заорал он и выскочил из дома.

Василиса не верила собственным ушам. Ее Михаил, ее любимый сказал такие слова. Слезы застилали глаза весь день. Вечером он пришел домой пьяный.

– Давай по жрать – грубо выкрикнул ей в лицо. Она молча подала хлеб и борщ.

– Че за свинячье пойло? Знаешь же, что я горячее не ем. Жри сама. – Обиженный он побрел в спальню.

Утром стоял на коленях перед заплаканной Василисой.

– Васечка, любимая. Прости. Прости. Что на меня нашло? Побей меня – он шлепал себя ее рукой по голове. – Ты Лену больше любишь, чем меня. Все время с ней. Вот я и сбесился.

– Ты же знаешь, что это не так – дрожали губы Василисы.

– Не буду, не буду. Не плачь. Дурак я. Это я во всем виноват.

***

У Тани друг за другом родились дочь Настя и сын Петр. Теперь Марфа жила практически на два дома. Помогала дочери растить детей. Степан Федорович был недоволен постоянному отсутствию жены, но молчал и только охал. «Надо же внуков поднимать. Нынешняя молодежь не путевая. Ничего не могут» – мысленно успокаивал себя. Борис постоянно болел. Много лет у него был туберкулез. Худой, желтый и злой он ходил по дому, как тень. Его раздражало все и вся. Татьяна берегла его покой, вкусно кормила, ходила с ним по врачам. Но он только закатывал истерику на пустом месте. Татьяна сносила все, она любила его.

– Дети какие-то дурные у нас – сетовал Степан Федорович. – Один под бабу прогнулся, другая на мужика молится.

Утром, по обыкновению, Татьяна сварила в чугунке картошку, сдобрив сливочным маслом. Порезала сало и хлеб. Положила на стол перья зеленого лука с отварными яйцами. Пошла в комнату позвать мужа завтракать. Он сидел на кресле и спал. Она стояла в дверях невольно залюбовалась его лицом. Оно светилось каким-то внутренним светом. Улыбался, морщины разгладились. «Вот таким я его полюбила. Боренька мой» – нежно думала Татьяна. – «Только почему он не крикнул, чтобы я шторку задернула. Он же не любит, когда на него солнце светит». Она тихо пошла к окну, нагибаясь от смутной и страшной догадки. Борис был мертв.

На похоронах Татьяна не проронила ни слезинки. Словно окаменела.

– Плачь, плачь – кричала ей Марфа в ухо. – Не держи в себе. Заболеешь.

Мать оказалась права. Татьяна слегла в постель на неделю. Ее тело ей не повиновалось. Сельский врач только разводил руками. Марфа жила у дочери. Выхаживала ее. Приехал Иван с Зиночкой. Он боготворил свою дочь. Девочка не отходила от отца. Бабушку Марфу она тоже очень любила. А у дедушки на ноге играла в лошадку. Степан Федорович громко хохотал и посадив на плечи уходил с ней в поля.

Иван откровенничал с Василисой.

– С Надей разлад пошел. Устал я. Пашу на работе, пашу дома. Растолстела, ни в одни двери не пролазит. Ревнует ко всем. За собой совсем не следит. Лежит только и командует.

– Поговори с ней тихо, по-доброму.

– Знаешь, сколько раз я пробовал. Не хочет ничего слышать. Посоветуй, что делать. Разойдемся ведь. Уже бы ушел, но без Зиночки не могу.

– Что же я могу тебе посоветовать? Сама в своей жизни не разберусь. Миша любит меня и Леночку. Только пьяница он. Я тоже не знаю, на сколько хватит терпения.

– Он тебя не бьет?

– Нет, я же молчу. Если бы не молчала, точно бил бы. Трезвый, прощения просит. Такой ласковый, хороший. Пьяный, зверем делается, поносит меня словами не потребными. Вот, думаю, может во мне черт сидит какой. Пьяный Миша его видит и накидывается.

– В тебе ангел сидит – нежно сказал Иван, глядя на Василису. – Это в нем черт сидит. Пойми это.

Глава 5

Марфа жила мыслями о внучке. С нетерпением ждала писем от сына, где всегда была маленькая ручка Зиночки, очерченная простым карандашом. Марфа складывала эти письма в жестяную коробочку. В письмах к Василисе Иван просто стонал о не выносимой семейной жизни. Она решилась написать письмо Надежде. Просила не разрушать семью. Начать следить за собой и заметить Ивана, ведь ему так нужна женская забота и поддержка. На что получила ответ, полный гнева и негодования. Надежда на чем свет ругала Ивана, что он пьяница и гуляка. Таскает деньги из семьи и тратит на баб. Что если он с ней разведется, то больше не увидит дочь. Василиса не спала всю ночь. Думала, как объяснить этой запутанной женщине так, чтобы она поняла. Она просила не впутывать ребенка в свои передряги, не быть жестокой. Напомнила Надежде, что всегда будет на стороне Ивана, ведь он ее друг. Василисе писали оба и жаловались друг на друга. Она была посвящена во все подробности драматической семейной жизни Ивана. Он то уходил из дома, то возвращался. Не мог без Зиночки. Однажды ушел совсем. Жил у друзей. Дочь тайком встречалась с ним. Надежда не разрешала видеться с отцом. Настраивала дочь против него.