Владимир Козлов - Родиться Царём. Авантюрный роман Страница 3

Мать ежедневно его наставляла на путь истинный, «Говорила, что в СССР право не работать имеют, только инвалиды и пенсионеры». Регина тоже не отставала от матери, скромно намекая ему, что декрет не за горами. И не прилично будет находиться на иждивении у родительницы – инвалидки. Грозил пальчиком и рябой участковый, обещавший сослать его лес пилить за тунеядство. Но у Олега были для него веские аргументы. «Ухаживаю за больной матерью».

Мать действительно болела артритом и были дни, когда она совсем не могла вставать на ноги. Сегодня она была на ногах и выглядела вполне здоровой. С блюдом пельменей облитых сметаной она подошла к сыну, сидевшему в кругу друзей. Поставив перед ними дымившее блюдо и вытерев о передник руки, она окинула всех добрым взглядом, тихо произнесла:

– Вы ребятки нашли бы моему сынку работу, а то ведь без неё вновь загремит на нары. Вон как сейчас стригут безработных. И чихнуть не успеет, как на бесплатный труд попадёт. Олег зацепил вилкой пельмень и, подув на неё, засунул себе её в рот:

– Мам ну что ты переживаешь? Всё у меня образуется. Только ты вначале поправься.

– Да я сынок без тебя справлялась со своей болячкой, – ответила мать, – так и нынче не пропаду. Мне ведь легче на душе будет, если я буду знать, что ты занят делом. А если совсем в тягость будет, Регина поможет.

Олег нанизал на вилку ещё одну пельменю, но в рот засовывать не спешил, давая остыть ей:

– Мам я всё понял. Завтра мы Павлу день рождения отметим здесь, на этом самом месте, – ткнул он вилкой в сундук, – а в понедельник я пойду трудоустраиваться. Регину я тоже сегодня вечером обрадую.

У матери лицо просветлело и она, встав на вымощенную из кирпича дорожку, несколько раз вымолвила: Дай то Бог! – и не спеша, скрылась в гуще сада.

– А ведь мать права, – раздался голос Мартына.

– Ешь пельмени, – оборвал друга Дорогой. – Остынут. – Позже о работе поговорим. Завтра в это же время собираемся у меня.

***

Лысый кадровик с почти высыпавшими бровями и ресницами сидел в душном кабинете за видавшим виды старым письменным столом и с любопытством рассматривал через очки молодого человека. Олег пришёл устраиваться на работу в строительное отделочное управление.

Он с короткой стрижкой стоял перед кадровиком вполне серьёзный и жаждущий быстрее получить работу. Свои холёные руки, которые тяжелее тюремной пайки и колоды карт ничего не держали за свою жизнь, он старался не демонстрировать перед кадровиком. Хоть Олег и имел порочную биографию, лицо же его отражало откровенную искренность и благородство и если пристально вглядеться в его глаза, то помимо ума, там можно без труда было отыскать избыток лукавства. Кадровик был ушлый мужик, но этой важной детали не заметил. Да и не до этого ему было, чтобы просвечивать каждого претендента на работу «рентгеновскими лучами». Жара полностью выбивала его из колеи. Он только и подливал себе из графина воду в стакан, который сразу осушал. К тому – же недобор квалифицированных и подсобных рабочих негативно отражался на показателях всего треста. Ужасная текучка кадров, просто терзала управление, за что он периодически получал нагоняй от вышестоящего начальства. В варягов он уже не верил, которые слетались как мухи на мёд на важную стройку Советского Союза. Заезжали даже такие экземпляры, которые за плечами имели не одну судимость. Некоторые из подобных экземпляров умудрялись приобрести себе комсомольские путёвки, что давало им право на трудоустройство и на койку место в общежитие. Этот контингент долго не задерживался – максимум месяц они показывались на строительных объектах. Как правило, уже после первого аванса они уходили в запой и на английский манер покидали Всесоюзную комсомольскую стройку. Этот парень тоже относился к категории бывалых людей, но он был местный и имел городскую прописку в частном секторе. А с местными рабочими даже с такой биографией, как у этого парня всегда было проще работать. Даже если тот будет трудиться спустя рукава или прогуливать, то тут и профсоюз можно было подключить, либо заставить общественность повлиять на нерадивого члена бригады. А рабочие руки край как нужны. Почти каждый строительный участок ощущал нехватку кадров. Этот парень своим внешним видом и тактичной манерой поведения вполне устраивал кадровика и он, достав из ящика стола несколько чистых бланков, спросил:

– Кем бы вы хотели трудиться у нас товарищ Грачёв?

Парня вопрос заинтересовал, и он без разрешения присел на краешек стула:

– Мне бы там поработать, где платят неплохо и чтобы в ад не попасть после длительного жизненного финала.

– Ангельских профессий не имеем, – флегматично бросил кадровик.

Парень за словом в карман не полез, сразу ответил:

– Я в небесную канцелярию и сам не пойду. Мне дайте такую работу, чтобы я на этом свете в смоле поварился, чтобы в аду эту процедуру не повторять?

Кадровик иронически ухмыльнулся, с недоверием посмотрел на руки парня, не представляя, что они смогут в скором будущем держать тяжёлую щётку и таскать по крышам большие вёдра, наполненные битумом.

– Кровельщиком, желаешь стать? – с изумлением спросил он.

– Могу кровельщиком, могу изолировщиком. Мне всё равно, – не задумываясь, бросил парень, – я специалист на все руки. Но лучше кровельщиком. Свежий воздух и высотные ощущения благотворно влияют на мой профессионализм.

Эта самоуверенность не понравилась кадровику, и он решил немного осадить парня:

– Таких специалистов как ты пруд пруди в любом пивном ларьке. Ты же производственного пороха не нюхал. О каком ты профессионализме говоришь? – повысил голос кадровик и встал с кресла.

Подойдя к стене, где висел тихо говорящий динамик, он отключил его совсем и продолжил:

– Навыков у тебя в работе нет, трудовой книжки тоже нет. Есть только военный билет и паспорт с записью о положении в паспортах, – Сколько отсидел в тюрьме и за что Олег Матвеевич?

– Шесть лет, за атеизм и археологию, – выпалил Дорогой.

Кадровик на его заданный вопрос, принял ответ Олега, как за насмешку и, состроив хитрые глаза, почти шёпотом бросил в лицо парню:

– Не ври, у нас за это не сажают.

Дорогой опять не задержался с ответом:

– Не сажают атеистов – лекторов, а я деятельный атеист – практик. Снимал иконы с заброшенных церквей и кладбищ, а потом их бабкам продавал по дешёвке.

Кадровик в ответ уже довольно крякнул и, откинувшись на спинку стула, ехидно произнёс:

– Так бы сразу и сказал, что сидел за кражу и спекуляцию, и нечего мне тут голову морочить своим острословием. Я не таких говорунов встречал у себя в кабинете. Хотя я юмор ценю. И ты меня, в общем, то устраиваешь. Но смотри на работе поначалу особо языком не чеши, – погрозил он парню пальцем. – Не поймут! Приживись хоть немного в бригаде, а потом заливай им свои басни.

– Ежу понятно, – воодушевился Олег, – но с юмором работа всегда спориться, а кто юмор не ценит, тот по жизни инвалид, – смело добавил парень, поняв, что практически он на работу принят.

– Хочешь, значит, грехи смолой свои смыть? – хитро спросил кадровик, не придав, внимания последней брошенной фразы Грачёвым.

Олег достал из наружного кармана рубашки расчёску и провёл ей несколько раз по своей короткой стрижке:

– Нет, я безгрешный?

Кадровик приподнял очки на лоб и пристально вгляделся в молодого человека.

У того было такое ангельское выражение лица, будто тот не срок отсидел на зоне, а окончил с отличием духовную семинарию и потчует его божьими законами.

Насчёт безгрешности, парень перебрал. Кадровик от такой наглости, словно заводной заёрзал на стуле:

– Как безгрешный? Отсидел огромный срок и думаешь, греха на тебе нет? – Нет уважаемый, этот грех тебе аукаться будет, как минимум такой – же срок, который ты провёл в заключении.

Эта фраза нисколько не смутила Дорогого, и он с вполне серьёзным выражением лица продолжил:

– Все мои коллеги – атеисты, не признают никаких грехов, они считают только проступки. А моё преступление, проступком даже нельзя назвать. Тяга мальчишеская была полазить по забытым местам. Ну, это типа археологии. Вы вот точно, наверное, коммунист? – почти с патриотизмом спросил парень, – значит обязательно атеист. Мы с вами в этом плане можно сказать единомышленники, поэтому должны протягивать друг другу руку помощи. А как же иначе?

Кадровик улыбнулся и покачал лысой головой:

– Ну, хорошо, оформляю тебя кровельщиком в передовую бригаду к Возничему. Их там четырнадцать человек ты будешь пятнадцатым. Бригада большая и разорвана на три звена. Это значит, трудятся они на разных объектах. Но когда фронт работы есть большой, слетаются в одну стаю. Ты, вероятно, пойдёшь в звено Лопатина. У них как раз одного человека не хватает, до полного комплекта. Зарабатывают они неплохо по триста рублей в месяц, но ты пока будешь поменьше иметь. Разряд у тебя будет ниже. И ещё один немаловажный факт, там мужчины все почти из деревень, хоть и живут в городе. Языки у них острее, чем у тебя. Тебе будет нелегко к ним приспособиться, – не то внушающее, не то с сожалением покачал он головой.