Александр Карнишин - Будни директора школы. Не дневниковые записи Страница 3

– Что? – встрепенулась она. – Жаловались, что ли?

– Молодые-то? Не жаловались. Но у меня глаза есть. А жаловаться ко мне только эти ходят… Королевы…

– Вони бу-у-удет…

– А ничего. Пусть пошумят, пусть поговняются. Вон, на педсовете еще оглашу, вслух, с подробными объяснениями, чтобы всем ясно стало.

В марте еще, в самом начале весны, директор разработал небольшую анкетку-опросник для старших классов. Ничего заумного, ничего непонятного. Если уж вопрос о работе учителя, то так, чтобы учителя не задеть. То есть, вопрос больше касался предмета. Например, насколько понятна физика или математика, насколько понятна история или литература. Интересно ли на уроках? Насколько интересно? Кто из учителей наиболее авторитетен в этом классе? А кто – более любим? Или это один и тот же учитель? Чьи уроки запоминаются, на чьи идешь с удовольствием? Кто из учителей дает больше для предстоящих экзаменов – выпускных и вступительных? Ну, и еще, еще, еще. Но все – о хорошем и лучшем. Ни слова о плохом. Анонимные, совершенно анонимные анкеты, где нужно было только ставить галочки, да подчеркивать ответы.

Раздал анкеты директор через свой «актив»: завучи, старшие пионервожатые. И тут же собрал. Давал пачку на перемене, десять минут – и она возвращалась. Отказавшихся заполнить анкету практически не было. Правда, в некоторых классах старались все пометки на них делать одной и той же шариковой ручкой – «на всякий случай». Ну, и еще при сдаче этой пачки учителям школьники ее тщательно перемешивали, чтобы не мог никто узнать, где и чьи ответы.

Еще неделю директор по вечерам дома разбирал бумажку к бумажке, с помощью компьютера и составленных им таблиц обрабатывал результаты. В школе уже и забыли, что какое-то анкетирование было… И тут он принес целую брошюру – листов пятнадцать машинописного текста – и повесил на гвоздь в учительской возле расписания.

Ох, что началось уже на первой же перемене!

– Та-а-ак… Это как теперь понимать? Это вот, выходит, эта пигалица – лучшая по предмету? И кто там еще? Ага! Они все в любимчиках хотят быть…

– Да-да, это просто безобразие: чуть поругаешь их, и сразу ты – нелюбимый учитель…

– И зачем это вообще? Кто такое придумал? Опять из Гороно фигню какую-то спустили, что ли?

– В демократию играет наш директор… Ох, заиграется. А нам тут еще работать и работать!

А директор сидел рядом, через стенку, и с интересом прислушивался.

«Зашевелились, заинтересовались! Может, и задумаются?»

В конце недели – педсовет. И уже в самом конце его, в разделе «Разное», снова взял слово директор и встал с этими листками в руках, коротенько рассказал, какие были вопросы, каких ответов ждали, и что получилось. А потом предложил задавать вопросы. И тут пошло…

– Зачем вы это делали вообще?

– А разве вам не интересно, как к вам относятся ваши ученики?

– Главное, как я к ним отношусь!

– Ну, почему же… Вот, кстати, у вас очень неплохой рейтинг. Не первое место, но все же в первой пятерке. А нас ведь, учителей, семьдесят человек. Дети понимают, что вы стараетесь работать. Правда, среди любимых вас нет…

– Мы не обязаны всем нравиться! Мы должны их учить, а они – учиться!

Поднялась другая, постарше:

– Скажите, а разве это этично? Ведь дети практически ставили нам оценки…

– А когда мы им ставим – это этично? Какая странная жизнь. Вам оценки ставить можно. Им – нельзя. А то, что они все равно оценки ставят – вы как будто и не знали? Только устно и грубо. Эта – дура. Эта – курица. Эта – крыса. Вы помните надписи на столах? Это были ваши оценки!

– Но это же… Это же неправильно, в конце концов!

– Почему? Я дал возможность вам выяснить, что думают старшеклассники о нас. Кстати, вы у них «в авторитете».

– Ой, да бросьте…, – раскраснелась она. – Все равно не самая лучшая. Все равно лучшие – те, кто меньше требуют…

– Да? Может, сравним, кто больше ставит двоек? Вот вас и меня – сравним?

– Ну, вы – другое дело… Вы – директор. Они вас и поставили на первые места.

– Нет. Смотрите: авторитет у меня высокий, судя по анкетам, а учитель я – еще не самый лучший. И это дает мне знания, что и как исправлять в своей работе.

– И все же, скажите, зачем вы так с нами?

– Не с вами! А – вам. То, как школьники к нам относятся, они и так знают, без наших анкет. А вот вы – знаете ли? Думали, что знаете, а теперь обижаетесь на правду?

– Но они же поставили на первое место молодую!

– Да. Видимо, она нашла какой-то ключик. Правда, авторитета и строгости ей не хватает, так и выходит по анкетам, а учитель из нее – хороший.

– Что ж мне теперь у нее учиться, что ли?

– Ну-у-у… Не учиться, а на урок к ней я лично схожу. И вам рекомендую.

– Я лучше – к вам. А то мои пищат от восторга, судя по анкетам.

– Хорошо. В любое время приходите. Мне будет интересно ваше мнение…

Педсовет закончился, но еще долго шумели и обсуждали учителя итоги первого анкетирования. А некоторые приходили после уроков к директору и с ним вместе сидели, разбирались с оценками, которые вынесли им (им, учителям!) старшеклассники.

Через месяц директор школы поинтересовался у завуча, на которую возложил работу с молодыми учителями:

– Ну, как наша молодежь? Не жалуется?

– Нет, не было ничего.

– И никто не высказывал им ничего по итогам анкетирования?

– Да было пару раз, но я тут прикрутила немного…

– Молодец! А как вообще молодежь к анкетам?

– Им понравилось. Им завидно, что одна – в лучших, а их как будто и не заметили. Хотят в будущем году тоже в лучшие пробиться.

– И это правильно, как говорит наш генеральный…

Мелкие проблемы

– И еще, извините, такой вопрос… Вот, я заметил, вы говорите, когда вызываете к доске «девочка», «мальчик», а по имени почти никого. Это у вас прием такой, что ли?

– Да, я во всех классах веду! У меня головы не хватает на темы урока, а вы еще мне про имена! Не запомню я их!

– Ну, да, конечно… В школе больше тысячи учеников, половина почти проходит перед вами… Хорошо, я подумаю.

Директор школы тоже вел уроки. Полгода он вживался в школу, всматривался в лица, и многих уже узнавал в лицо, но по именам мог перепутать даже тех старшеклассников, кто ходил к нему на уроки. А, ведь, проблема! Хоть и маленькая…

На ближайшем педсовете маленькая проблема перестала быть ею. Учителя начальных классов поделились своим давнишним опытом: они просто в самом начале года рисовали на листке класс – вид сверху. Вот это – стол учителя. Это – доска. А вот так стоят столы. И затем вписывали имена и фамилии всех учеников в соответствии с тем, кто и как посажен.

– А разве вы их не пересаживаете?

– Пересадили – перерисовали. Что тут трудного? Бумажку нарисовать – трудно, что ли? Пять минут! Зато всех помним и видим!

И, правда. Трудностей особых не было. Тем более что количество столов в стандартных классах-кабинетах было практически одинаковым. Через неделю в каждом классном журнале в самом конце, к обложке, был подложен разлинованный листок с фамилиями и именами.

Одновременно была решена еще одна, уже не такая маленькая, проблема. Кто не знает, что написано на ученических столах, особенно на последних? А? «Раиса-крыса!». Это про историю. «ФАК ю!». Это на физике. А вот в этом кабинете просто плотно-плотно расписаны чуть не все столы.

В один день, в пятницу, была проведена генеральная уборка. Что можно – отмыли. Что уже не поддавалось мытью – перекрашено.

И в понедельник началось…

Сразу после первого урока учителя прошли по своим кабинетам, посмотрели на парты. Та-а-ак. А вот тут опять какой-то… Что значит – какой-то? Ну-ка, журнал этого класса? Ага. Вот здесь кто. Через минуту виновник стоял перед учителем.

– Ты что тут натворил, а? Мои мелкие, значит, тут отмывали все, а ты, обалдуй великовозрастный…

– А чо вы обзываетесь, а?

– Я обзываюсь? Ты смотри, что ты тут написал! Сейчас к директору, за родителями, и пусть они тогда отмывают за тобой!

– Чо сразу к директору-то? Я и сам…, – он достает из сумки стирательную резинку и старательно вычищает все надписи.

Еще несколько таких случаев было. Один раз все же пришлось приглашать родителей, и они пришли, тщательно отмыли стол после своего отпрыска, а он больше не занимался «настольными росписями» после этого. И – все. Как отрезало.

Проблема оказалась настолько мелкой, что, когда через полгода о ней упомянул директор, никто даже и не вспомнил, как это было еще совсем недавно, когда «настольными росписями» были покрыты почти все столы.

Привет, директор!

Директор с женой шел от школы, которую он только что лично закрыл на замок, положив ключ в карман, в сторону своего дома.

– Во! Это же наш директор школы! – громко раздалось справа, от кучки сидящих на ограждении газона парней. – Привет, директор!