Василий Карасев - Ледяная дорога в Миктлан. Городская повесть-фэнтези Страница 3

Старику никто не ответил. Развернувшись, Мерк направился обратно в зал и вдруг резко затормозил у зеркала. Оно выглядело обычным, но едва молодой человек прикоснулся к его поверхности пальцами и, закрыв глаза, сосредоточился, как на стекле появились сизые разводы и зеркало начало стремительно изменяться. Через несколько мгновений оно было похоже на мутное ночное фото – мятое, с завернутыми скукожеными краями. Ресницы Мерка задрожали от напряжения, глаза распахнулись, в глубине неясного дымчатого стекла мелькнула и исчезла чья-то тень, а по зеркалу с громким треском пробежала глубокая трещина. Мерк отдернул руку и выдохнул. Взглянул на зеркало и выдохнул еще раз – от удивления. «Ночное мятое фото» так и застыло на стене – тусклая искореженная поверхность с трещиной посередине.

– Я доел! – сообщил из комнаты старик и, подняв руку, постучал пластмассовой тарелкой по подлокотнику коляски. Чтобы не происходило в этой комнате, но аппетита он, похоже, не растерял. Мерк подошел и протянул руку, чтобы взять тарелку. Неожиданно живо старик схватил его за футболку и притянул к себе.

– Так ты говоришь, мне дадут значок? – громким шепотом спросил он.

– Обязательно, – чуть улыбнувшись, кивнул Мерк, старик начинал ему нравиться. Он мечтал даже тогда, когда мечтать уже было не о чем.

Комната Варвары была длинной и узкой. В углу стоял точно такой же трехстворчатый шкаф, как и в зале, загораживая выключатель и левую дверцу балкона. Отчего протискиваться туда приходилось боком. У другой стены, чуть поодаль от шкафа, на низком диване, устремив отрешенный взгляд в потолок, лежала молодая девушка. Легкое летнее платье, распущенные светлые волосы и абсолютная неподвижность. Солнечный зайчик, запрыгнувший из окна в комнату, смущенно заглядывал в ее глаза, но девушке было все равно. Она не реагировала на свет. На зайчика. На вошедшего незнакомого мужчину. Мерк прикоснулся к ее плечу и тут же отдернул руку, его обожгло пустотой. Перед ним лежала не женщина – мираж, стень, подобие.

«Кто свою стень увидит, скоро помрет», – вспомнились ему неизвестно когда и где прочитанные строки.

Он вытащил из кармана маленькое стеклышко, поднес его к лицу – стекло слегка затуманилось. Девушка дышала, она была здесь, и в тоже время ее словно не было. В растерянности Мерк присел на край дивана. Мысли путались, перескакивая с одного на другое: бегство хатифнаттов, стерильная безжизненная квартира, треснувшее под его пальцами зеркало, сумасшедший старик в гангстерском костюме… Сейчас Мерк чувствовал себя обычным горожанином, которому вдруг рассказали, что в его дворе живут страшные монстры, о которых он и не подозревает. Но в отличие от обывателя, это открытие не столько напугало Мерка, сколько увлекло. Почтовый голубь принес ему маленький кусочек тайны, а что может быть увлекательнее, чем разгадывать тайны этого мира?

Мерк поднялся с дивана, еще раз посмотрел на неподвижно лежащую стень и вышел из комнаты. Делать в квартире больше было нечего. А вот во дворе…

– Эй, парень! – схватил его за рукав старик. – Спасибо тебе.

– За что? – удивился Мерк.

– За значок. Я его до—о—олго ждал, – старик поманил пальцем Мерка, и когда тот нагнулся к его лицу, тихо прошептал. – Я знаю, что Лышка искала. Хочешь, покажу?

– Лышка это кто? – также шепотом поинтересовался Мерк.

– Кошка бывшая, – неожиданно рассердился на вопрос старик. – Ее Варька плохо закопала, я ж тебе говорил. Вот, бери.

И вытащил из кармана своего гангстерского полосатого пиджака… ахат.

– Бери, бери, мне не жалко…

Глава 3 Тайные жители двора

Талисманы, амулеты, обереги, апотропеи… Телесма у греков, тиласм у арабов, амулетум у римлян. Кремниевые удъяу – «вещь, которая сохраняет» – у египтян. Всю свою историю человек прячется от бед и несчастий, но увы… Они все равно его находят. Независимо от рас, верований и географического местоположения.

Ахат… Амулет коровы, как его называли жители долины Нила. Главное отличие амулета от оберега в способности накапливать силу. Оберег – одноразовая штука. Выполнил свою работу, отвел удар, от которого должен был защитить и рассыпался в прах. Или превратился в бесполезную игрушку, диковинное украшение. Амулет, как пылесос, всасывает в себя энергию и чем дольше он существует, тем могущественнее становится.

Золотая корова, несущая между рогами солнечный диск, лежала на ладони Мерка потемневшей от времени золотой пластиной. Древняя вещь. Сильная. Вот только диск солнца был почти черным, а это означало, что ахат сломан. Испорчен. Или… переделан. В свою противоположность – вещь, которая не охраняет, а порабощает владельца. Мерк поднял глаза на старика и увидел, что тот спит. Широкополая шляпа съехала на лицо, туловище обмякло, правая рука повисла, съехав с подлокотника. На губах старика неожиданно промелькнула улыбка. Ему снилась Америка, дикая книжная Америка, Америка—вестерн – страна—образ, которой она не была никогда. Он скакал по бескрайней прерии за стадом бизонов, уворачивался от отравленных индейских стрел, возил контрабандой виски в Чикаго, крутил на пальце кольт, прежде чем выстрелить в коварного врага. Века путались меж собою в гриве времен и осыпались легкой едва заметной улыбкой на морщинистое лицо мечтателя. Мерк еще раз подумал, что старик ему нравится. И аккуратно завернув в носовой платок, положил амулет в карман.

В подъезде было холодно. Если вы встретите выстуженный холодный подъезд среди жаркого лета – значит, из него ушли все хатифнатты. Маленькие прозрачные существа, которые греются на солнце, впитывая тепло, а затем разносят его по подвалам и стенам домов. Мерк вышел из подъезда. Поправил длинные волосы, снял с расстегнутой рубашки зеркальные очки и спрятался за ними от горячих лучей солнца. Еще раз оглядел двор и, заметив в сторонке сидящего на скамье дворника, направился к нему.

Несмотря на лето, дворник был одет в телогрейку и кирзовые сапоги. Словно его дубленную высушенную кожу тоже покинули все хатифнатты. Хотя любому доподлинно известно, что ни на людях вообще, ни на дворниках, в частности, хатифнатты не водятся. Слишком много чести. Впрочем, телогрейка его была нараспашку, ворот клетчатой рубахи расстегнут, а широкие брюки, больше напоминающие шаровары, завязаны куском обычной бельевой веревки. Казалось, на происходящее вокруг он не обращал никакого внимания, но Мерк знал, что это не так.

– Привет, хмырь болотный, – подойдя, поздоровался он.

Дворник пыхнул папироской и бросил на него настороженный взгляд.

– Откель знашь? – быстро спросил он.

– Знаки читаю, – насмешливо произнес Мерк, покосившись на трансформаторную будку.

– Колдун што ль? – поинтересовался дворник. – Или этот, как ево, экстраскунс?

Мерк присел на скамейку рядом с дворником.

– Экстрасенс, – поправил он. – Правильно говорить экстрасенс.

– А воняет от них гнилой магией, как от скунсов, – заупрямился дворник.

Мерк спорить не стал. Краем глаза он заметил, как из-за будки показались две расхристанных личности женского пола. На бомжихах были старые потертые кофты – на одной синяя, под цвет лица, а на другой – розовая под цвет вина, бутылку которого она держала в руках. Молодые мамаши с колясками, все еще прогуливавшиеся во дворе, шарахнулись в сторону, презрительно морщась и зажимая носы. Больше на бомжих никто не обратил внимания – видно, к ним давно привыкли. Маленького роста, с заостренными скулами и впалыми щеками, они двигались прямо к Мерку. Мятые длинные юбки волочились по асфальту, подметая его не хуже дворницкой метлы.

– Все в порядке, леди, – молодой человек снял очки и с любопытством посмотрел на бомжих, едва те оказались рядом. Ишь, хозяина выползли защищать. – Меня зовут Мерк, возможно, вы обо мне слышали.

Не ответив, бомжихи присели по соседству на поребрик и принялись по очереди тянуть вино из бутылки, молча прислушиваясь к разговору. Вряд ли бы хоть один обычный городской прохожий, случись ему проходить мимо, заподозрил в них нелюдей. Однако, именно так и было. Урбанизация и рост городов коснулись не только человечества. Лешии, кикиморы, зыбочники, русалки, лоскотухи и многие другие жители лесов и водоемов вынуждены были вслед за людьми податься в эти каменные джунгли и приспособиться здесь жить.

Болотник, он же хмырь болотный, забычковал папиросу и хмуро спросил:

– Чего надоть?

После чего ткнул кривым пальцем в сторону кикимор и добавил:

– Мои мирные все, в безобразиях не замешаны.

Имя Мерка болотник действительно слышал и, видно было, что занервничал.

– А что? – лениво спросил тот. – У вас тут безобразия бывают?

– Да где их нет, – буркнул хмырь. – Тока это люди меж собой, мы в их дела не мешаемся. Жил у нас тут ендарь под вон тем тополем о прошлом годе, воровал по мелочи с балконов, так я его самолично взашей прогнал.