Василий Карасев - Ледяная дорога в Миктлан. Городская повесть-фэнтези Страница 4

– А что? – лениво спросил тот. – У вас тут безобразия бывают?

– Да где их нет, – буркнул хмырь. – Тока это люди меж собой, мы в их дела не мешаемся. Жил у нас тут ендарь под вон тем тополем о прошлом годе, воровал по мелочи с балконов, так я его самолично взашей прогнал.

Мерк усмехнулся. Ендаря – странное существо размером с маленького кабана, питающееся воздухом и охочее до всего блестящего – наверняка прогнали за то, что не желал делиться. Вслух же молодой человек требовательно произнес:

– Мне нужно знать все об обитателях этого двора – понимаешь про кого я. И еще… – он поднял глаза и посмотрел на окно, за которым оставил старика—гангстера. – О жителях шестнадцатой квартиры. Девушка и старый инвалид.

Болотник слегка расслабился, почесал волосатую грудь под расстегнутой рубахой, выдал нечто вроде улыбки и начал свой рассказ.

РАССКАЗ ХМЫРЯ БОЛОТНОГО

Чего особо рассказывать? Я-то в городе родился. Жил ране к центру ближе, а как массив стали застраивать, так сюды и перебрался. На окраине оно спокойнее как-то. Все свои, всех знаешь. Это в центре не понять, кто такой: с другого конца города приехал или вообще нездешний, а здесь чужой идет – за ним семь глаз разом смотрят. Почему семь? Поговорка такая, батько любил повторять. Он сам родом из Васюганья, слышал, небось? Пятьсот верст сплошных болот посреди Сибири. Рябчики, тетерева, куропатки. Рай. Ежели бы не батькин характер…. Бешеный он у меня был, чисто зверь. До поры до времени с рук сходило, пока на Лихо не нарвался. Ежели кто Лихо на болотах тронул – житья больше нет, ноги в руки и мотай, пока цел. Вот батько и утек в город.

Помер он быстро – и полста лет не протянул, не стерпел городской жизни. А мне здесь нравится. Цивилизация. Ты не поверишь, но бывает, даже люди неплохие попадаются. Особливо ежели алкаш или бомж – ну почти как родной. Жаль живут мало. А вот заумных не люблю. И старух еще – ох, и вредные оне. И то не так, и это не эдак.

Тут подо мной пять дворов, жены одна другой краше – вон смотри какие кикиморы знатные. Жить, в общем, можно. И меня в округе знают, и сам я немало. Про тебя вон слышал. Одни брешут, что ты колдун знатный, другие, что не колдун, а просто заговор на удачу имеешь – в любом случае связываться не хочу. Двор у меня чуть не самый тихий в районе. Ежели где-то маленько и камлаю по-нашему, по болотному, то никому особого урона оттого нет. С тех пор, как эти дома построили – а это сорок лет, почитай – отродясь проблем у меня не было. Поначалу Бабай повадился ходить, не знаю, уж откель он вылез – даже от батьки никогда про живых не слышал, думал, вымерли давно. Но мы его сразу прогнали. Кривобокий, страшный – не зря им детей пугают. Я так полагаю, бабая, когда дома возводили, строители потревожили. Глазами лупает, ничего не понимает, от всего шарахается – видать, заснул лет пятьсот назад, когда и людьми-то здесь еще не пахло. А проснулся – на тебе. Куда потом подался – не знаю.

Ну а после совсем уж никого—ничего. Ендаря-то я не считаю, не велика досада с открытых балконов бычки с носками по ночам собирать. А тут с год назад переезжает в шестнадцатую семейка чудная – калека старый, внучка его и кошка. По бедности, значит, в центре квартиру продали, здесь взяли. Поначалу я особого внимания не обратил. А пару месяцев назад кошка у них сдохла. Да как-то неправильно сдохла, нехорошо – плоть сгнила, а дух остался. Мои бают, что видели, как призрак ее по ночам по двору ходил, словно искал что-то. Ищет—ищет, а потом сядет на задние лапы и давай выть. Люди-то не слышат, а у кикимор мороз по коже. Несколько ночей приходил, а месяца два назад запропал вроде. Думали, упокоился, ан нет. Возвернулся недавно. Я так думаю – мстить. Потому как нечисто здесь дело, нет у зверья духа такого, как у людей или малых народцев, не могут они призрачничать – их дух сразу с плотью умирает. Ежели мое мнение хошь знать, тут без колдовства не обошлось. Но хоть пнем по голове чеши – не чую магии.

И с девчонкой странность есть какая-то, а в чем не пойму. Вроде как стержня в ней нет – не знаешь чего ждать. И не так, что сегодня святой, а завтра с чертями на пиру, а вообще никак. Не могу объяснить. Но ежели колдовство над кошкой было, так больше некому. Может книг девчонка черных начиталась… А по книжкам да без опыта – отдачей потом так шарахнет, костей не соберешь. Вот и скрутило – которую неделю из дома не выходит.

Одно могу сказать, мои тут ни причем. За жен своих бородой ручаюсь, скромницы они у меня. Эти двое – Халька и Хирка – из домашних кикимор, не боятся людей, а Хенка, молодшая, из лесных. Тока по ночам во двор и вылазит. Так что если услышишь слух от кого из местных про Темного Бомжа, который ходит по ночам и пьет кровь, не верь. То Хенка моя, и про кровь выдумки все. Страшилки.

За тем вон домом котлован уж лет пять как вырыт, так там среди битых кирпичей кадильница живет. Сам знаешь, безвредная тварь – обитает среди камней да венки из васильков летом плетет. Дура круглая, читать и то не умеет. В баках мусорных – ледащий. Слышал про таких? В деревнях они в скошенной соломе живут, спят цельную зиму и очень недовольны, когда весна приходит. Ну, мой тоже… целыми сутками дрыхнет. Бедняки, правда, его достают – ну, которые по мусорным бакам шарят. Да от мусорной машины приходится уходить. Один раз не проснулся – аж на свалку увезли. Но не прижился там, вернулся. Ну и мокруха туда—сюда шляется. Где сядет – мокрое пятно остается. Еще одна дура, с ней и поговорить не о чем. Ну а про остальных и говорить не буду – мелочь пугливая….

Хмырь развел руками, отобрал у одной из жен бутылку, в которой пойло никак не заканчивалось – и сделал добрый глоток. Выдохнул, утерся рукавом телогрейки и вопросительно посмотрел на Мерка.

Глава 4. Огневушка и ее необычный друг

Спасаясь от назойливых ласк солнца, Мерк нырнул в машину и включил кондиционер. Неужели девчонка действительно изучала черные книги? Погасшее зеркало, призрак мертвой кошки, ушедшие хаттифнаты…. И переделанный амулет, историю которого еще предстоит выяснить.

Заведя машину, Мерк выехал из двора и влился в плотный поток машин. Движение было настолько медленным, что казалось, это машина стоит на месте, а мимо нее неторопливым прогулочным шагом проходят здания, торговые палатки и светофоры. Семенят мелкой походкой афишные тумбы, проползают, крепко держа свои столики, летние кафе и высотки из стекла и бетона осторожно ступают на землю, внимательно смотря под ноги, чтобы не раздавить мельтешащих повсюду пешеходов.

Во дворе, куда часа через два добрался Мерк, его хорошо знали. Едва он вылез из машины, как рыжеволосая девчонка лет двенадцати, прыгавшая через скакалку, подскочила к нему и радостно заулыбалась. Мерк улыбнулся в ответ, достал из машины приготовленный кулек с конфетами и протянул девчонке.

– Благодарствуйте, – заявила та, жадно выхватывая кулек.

Девчонку эту так часто видели во дворе, что давно не обращали на нее внимания. Но если бы жителей двора спросить, чья она и в какой квартире живет, никто из них на этот вопрос не ответил бы. Потому что девчонка и вовсе не жила ни в какой квартире. Последние лет пять она ночевала на давно заброшенной стройке по соседству.

Мерк осторожно потрепал ее по затылку. Девчонка… а вернее Огневушка, прикидывающаяся ребенком, замурлыкала от удовольствия.

– Ты надолго? – спросила она.

– Нет, – вздохнул Мерк. – С Вырусом поговорить приехал.

– Вечно с Вырусом, – тут же надулась Огневушка. – Вот не поведу тебя домой, будешь знать!

Но домой, а если точнее, на заброшенную стройку, все же повела. Мимо пятиэтажки, затем за угол, мимо разросшихся кленов, между двух неплотно пригнанных плит забора… Плиты украшала бордовая загогулина – знак огня и того, что это место обитания занято. Под знаком ломанная зеленая линия со стилизованной цифрой «три» указывала на количество обитателей. На самом деле Огневушка лукавила: жила она здесь одна, не считать же дворового рыжего кота за разумное существо. Третьим был Вырус, но…. Вырус и вовсе не был «существом».

У заброшенных новостроек нет прошлого. Нет счастья, боли, обид, встреч и расставаний. Шумных скандалов. Планов на будущее. Поцелуев на лестничной площадке и долгих разговоров на кухне. Материнской любви и отцовского гнева. Протекших потолков, купленной мебели, веселых застолий и тоскливого одиночества. Новостройки никогда не были жилыми. Все их прошлое – не свершившееся будущее. Дом без прошлого никому не интересен. Здесь не живут даже хатифнатты, самые неприхотливые из низших сущностей. А тем, кто питается былым человеческих теплом и оставшимися эмоциями и вовсе нечего делать на заброшенной новостройке. Замороженная лет двадцать назад стройка учебного комплекса поросла бурьяном и кленами—подростками, постепенно превращающимися в настоящие деревья. Пройдя мимо старой бетонной плиты с вылезшей ржавой арматурой, Мерк и Огневушка вошли в здание и направились на третий этаж. Весело пересказывая последние события, случившиеся во дворе, девчонка прыгала со ступеньки на ступеньку, хитро поглядывая на идущего следом Мерка. Но у входа в большое просторное помещение резко затормозила и смолкла. Начиналась их постоянная игра под названием «Сможешь ли ты войти?»