Анна Джейн - Северная корона. По звездам Страница 30

Ника замерла на долю секунды, а ресницы ее дернулись от неожиданности. Играла известная рок-баллада ее любимой группы – неоднозначный немецко-польско-швейцарский коллектив «Wild black foxes». Эта команда, преодолев барьер международной арены, была известна во всем мире уже лет десять, а Ника тащилась по ней класса с девятого. Сначала, как и свойственно многим девчонкам ее возраста, она просто любила яркого солиста Александера Ноймана, обладавшего безупречной, как ей казалось в подростковом возрасте, красотой – одни белые светлые волосы, вечно перевязанные резинкой, с начисто выбритыми висками, чего только стоят! Вернее, стоили. Время обожания музыкантов и актеров только за внешность давно прошло, и для Ники было главным творчество Александера и его коллег. Песня, что едва слышно звучала сейчас откуда-то, была одной из любимых Никиных и с немецкого переводилась как «Украли мою звезду». Смешно и странно – но именно ее наигрывал Саша в день их знакомства, когда подсел к ней вместе с гитарой в руках. Ника вдруг вспомнила «белый» перевод песни:

Вы думали, я – сумасшедший, и украли мою звезду

А она была единственной в этой системе – я проверял.

Вы сунули мне в пустые руки еловые ветви и подожгли их

И сказали со смехом, что черный дым заменит сияние моей звезды

Вы думали, я поверю.

Вы украли мое Солнце.

Вы украли мою карманную любовь.

И мне пришлось сойти с ума.

Где ты сейчас?

Или мне искать новую госпожу Звезду?

Ника, под звуки любимой рок-баллады, которую Александер называл философско-любовной, вдруг решилась.

– Хорошо. Если тебе повезет, один раз я с тобой побуду. Обещаешь, что отстанешь от меня потом?

– Да! – выглядел довольным Саша.

«Блин, – вдруг раздался у Ники в голове ее собственный голос, – а песня-то какая символичная. Вдруг моя любовь к Укропу – это как еловая подожженная ветка, дым которой я приняла, хе-хе, за сияние звезды? Любовь – это своего рода сумасшествие, только влюбленные этого не понимают. Может, мне и правда новую звезду искать?»

– О чем задумалась? – спросил Александр.

– Не твое дело. Просто так. И да, я могу быть хамкой.

– Я в курсе. Вытягивай, – сказал ей парень. – Любую. Но сначала сядь.

Ника, недоверчиво покачав головой, вновь опустилась на свое место и, немного поколебавшись, протянула руку за светло-синей полоской. Кончик ее пальца осторожно коснулся одной бумажки, потом недоверчиво переместился к другой, провел по острому краю, как по лезвию ножа, остановился, снова двинулся – только уже назад, вновь замер. Однако спустя пару секунд Ника, которую разозлило собственное нерешительное поведение, вскинула подбородок и резким движением выдернула одну из бумажек своеобразного веера, зажатого в твердой руке Александра. В движении девушки явственно просматривалась дерзость, которая, вероятно, должна была скрыть проклятую неуверенность.

– Разворачивай! – внимательно следил за ее действиями Саша.

– Не нужно указывать, что мне делать, – не могла не фыркнуть Ника. Молодой человек пожал плечами и откинулся на спинку стула. Интерес в его зеленых глазах и не думал пропадать. Карлова, некоторое время поизучав листок бумаги, неспешно развернула его и, словно дразня Сашу, опустила ресницы и сначала прочитала написанное про себя, удивленно хмыкнула, а после положила бумажку на стол, прямо между собой и парнем.

– И?

– Тебе повезло. Боулинг-клуб, – сказала Ника, – как мило.

– Значит, после ужина поедем в боулинг, – сам себе сделал заметку Саша, мельком глянув на листок бумаги, как будто бы удостоверился в правдивости слов девушки, сидящей перед ним.

– Отлично. Едем. Но ты меня удивил. Подготовился, – несколько иронично произнесла светловолосая. – А что там еще есть, кроме боулинга, какие варианты? Или, – она хихикнула, – везде один боулинг?

– Угадала.

– Правда, что ли?

– Нет. Посмотри, – протянул ей бумажки Александр, глядя на Нику с едва заметной торжествующей улыбкой рыбака, удачно забросившего сети. Не зря прикормка была самой лучшей.

– Ну надо же. «Подземные пещеры», «Караоке», «Дельфинарий», – стала читать девушка. Уголки ее губ, накрашенных нежным абрикосово-розовым блеском, обворожительно пахли клубникой – естественно, аромат можно было почувствовать, если только близко наклониться к флакончику или к ее губам. Второе бы Саша проделал с большим удовольствием, но пока что ему нужно было держать себя в руках. – «Музей бабочек», «Теплоход». Теплоход? – выдохнула Ника, читая дальше, и этим сама себя сдала. – Бли-и-ин, почему я не вытянула его? Обидно… – Ника осеклась и замолчала, резко скрестив ноги.

– Ты можешь вытянуть его в следующий раз, – отозвался Саша.

– Не будет следующего раза… О, «Пикник», «Теннисный корт». Ты бы еще пейнтбол написал.

– Неплохая штука, – принял к сведению Саша. Иногда он даже шутки принимал за руководство к конкретным действиям. Ведь в каждой из них есть доля правды. Возможно, Карлова хотела именно это. И Саша оказался прав.

– Играл? – тут же спросила Ника, которая действительно как раз безумно хотела поучаствовать в пейнтбольной игре, да вот все ее подруги и друзья, как один, потаенного желания девушки не разделяли. Зато как-то в пейнтбол вместе с коллегами играл ее собственный папа и остался очень довольным, хотя и получил пару огромных синяков от выстрелов.

– Конечно, – ответил Саша.

– И как? – несколько оживилась девушка.

– Нормально, – пожал он плечами, поняв, чем сможет заманить непослушную Нику на следующее свидание, а потому уже позже, когда они выходили из кафе, бросил загадочную фразу:

– Однажды ты сможешь выбрать бумажку с пейнтболом.

«Перебьешься… Хотя-я-я… Да иди ты», – мысленно послала его Карлова, вновь становясь дерзкой. Восторженная девочка, желающая попасть на крутую игру, исчезла.

Оставшийся вечер, к нескончаемому изумлению Ники, они провели вполне сносно, и хотя, конечно, Саша не стал вдруг полностью прежним, но неожиданно напомнил Нике ее первую настоящую любовь: шутил, смеялся, даже вспомнил пару раз забавные случаи из их совместного прошлого. Однако он сразу же закрылся, как только девушка попыталась спросить его, чем он занимался в другом городе и почему так неожиданно уехал. Ника списала это на то, что Александру не хотелось при ней рассказывать о его возлюбленной, из-за которой, собственно, их расставание и произошло. К тому же настроение ее повышалось непонятно от чего, Марту придушить более не хотелось, и в душе скакали туда-сюда розовые искорки желания поехать на игру по пейнтболу.

После довольно насыщенного вечера Александр повез Нику домой. Путь занял совсем немного времени, что его искренне огорчило, хотя парень и старался ехать медленнее, чем обычно. Они оба одновременно вышли из машины, в чьих фарах мелькнул отблеск затаенной радости, принадлежащей ее хозяину, и остановились около подъезда девушки, замерев друг напротив друга. Воздух вокруг был чудесным, теплым и чуточку пряным – из-за цветения поздних цветов, что росли в многочисленных увядающих уже клумбах, в большом количестве имеющихся в окрестностях дома и во дворе.

– И как тебе вечер? – спросил Нику Саша, заложив руки за прямую спину и чуть заметно наклонившись к ней. За его спиной виднелся кусок темно-синего неба, на котором, как картина на стене, висела круглая молочно-бежевая, с желтовато-серыми разводами кратеров, луна. Рамкой ей, картине-луне, служили многочисленные темно-пегие облака, которые словно водили вокруг ночного светила хоровод. Возможно, где-то там, наверху, они даже пели ей песни на своем небесном языке, но никто и никогда не расслышал бы этого.

Ника перевела взгляд с луны на Сашу, и что-то зашевелилось в ее памяти, что-то связанное с ним, что-то, что знала лишь она одна, и на сердце у девушки стало непривычно тепло.

– Нормально, – ответила она, вновь продолжая рассматривать ночной небосвод и светило, которое почти касалось Сашиного плеча. Подул западный ветерок, ненароком принес с собой еще немного пряного аромата, и Нике вдруг показалось, что она вместе с ветром переместилась назад во времени. Сейчас ей всего семнадцать, она стоит около своего подъезда рядом с прежним Сашкой, с которым никогда не расставалась, и у них до сих пор такая же любовь, немножко еще детская, волнительная, но по-взрослому приправленная страстью.

Девушка тряхнула головой, в надежде избавиться от наваждения воспоминаний.

– Сегодня полнолуние? – спросила она внезапно, повинуясь какому-то внутреннему порыву. Саша несколько удивленно повернулся назад, пару секунд внимательно изучал ночное светило и после ответил:

– Нет, она уже на убыль идет. Присмотрись.

Девушка нехотя кивнула. Убывающая, значит, и не поймешь сразу. А ведь так похожа на полную, находящуюся в самом пике своих мистических сил луну.