Мария Метлицкая - Дневник свекрови Страница 32

Первой пришла моя свекровь, Тамара Аркадьевна, с горшком герани и коронным подарком в виде ночной рубашки. Мы с мамой переглянулись. Потом завалилась Анеля – как всегда, шумная и восторженная. Сокрушалась, что у метро не было цветов. Ха-ха! И эта в своем репертуаре. Приехали мои – Павел и Данька с Илюшей. Наконец все собрались, и мы расселись за столом. Все было очень вкусно, гости искренне нахваливали. Мама встала и произнесла тост за отца. Сказала, что благодарна ему за все годы жизни и что сегодня главный праздник не ее юбилей, а годовщина их с папой свадьбы.

Илюшка уминал Валюшины пирожки и веселил публику. Все умилялись. Говорили, что Илюшка – вылитый Данька.

Потом Милка играла на пианино – старенькой «Заре». На нем еще нас с братом учили музыке. И мы пели песни, на которых мы выросли. Которые пели наши родители. И которые, увы, не поют наши дети! Мы с Танюшкой вышли на кухню. Она внимательно на меня посмотрела и спросила:

– Ну что, рада, что эта свалила?

Я пожала плечами.

– Как посмотреть. То, что она исчезла из нашей жизни, – счастье, конечно. А вот то, что Илюшка остался без матери… Хотя вряд ли ее можно назвать матерью. И еще – меня ни на минуту не отпускает страх, что она может потребовать назад Илюшу. И суд будет на ее стороне.

Танюшка сказала, что нужен опытный и знающий юрист. Чтобы оформить ее отказ от ребенка и спать спокойно. Хотя и засомневалась, что Нюсе понадобится Илюшка. А потом, помолчав, доба вила:

– Ленка! А Данька-то мимо! В смысле, мимо Илюшки.

Я кивнула головой и вздохнула:

– Мимо.

А что я могу сделать? Только расплачиваться за его ошибки. Потому что в этом есть и моя вина. И я ее признаю. Как честный человек.

Да, Танюшка права. Все в жизни бывает. А если у нее, Нюси, в Турляндии не сложится? А если она вернется? И примется нас шантажировать? Конечно, надо себя обезопасить. Получить развод и отказ от ребенка. И заниматься этим придется, естественно, мне. Как, впрочем, всегда. Слава богу, у меня есть Валечка. И я смогу решать эти проблемы. Как всегда – все смогу. Только вот одного не смогла – воспитать из своего сына мужика. А что тогда стоят все мои остальные «смогу»? Ничего. Ноль. Зеро.

Сонькину вторую свекровь мы называли Жабка. Хотя звали ее Нонна Васильевна. Она действительно была похожа на жабу – маленькая, пучеглазая, вечно моргающая, со ртом, похожим на щель.

Жабка когда-то, в период дефицита, была женщиной зажиточной, так как работала кассиршей в чехословацком магазине «Власта». В застойные годы он славился посудой, хрусталем и бижутерией. Конечно, связи у Жабки были обширные. Во всех отраслях легкой и не очень промышленности. Многие в те годы к таким людям шли на поклон. Поклоны Жабка любила. Еще Жабка обожала украшать свою квартиру. Хрусталь – слоями, это естественно. Блюда, вазы и вазочки, ладьи и салатники. Каждое воскресенье Жабка самозабвенно мыла все это богатство в тазу с нашатырем. Надо признать, что женщиной она была аккуратной и бережливой. Что правда, то правда. Была она вдовой, и от мужа ей досталось приличное наследство в виде машины, теплого гаража и дачи в Ильинке.

Гостей Жабка не принимала – тоже в силу бережливости. И еще откровенной нелюбви к людям. Ей казалось, что все от нее чего-то хотят. В смысле, достать. А «доставала» она только нужным людям, которые могут ей чем-то ответить. Друзей у нее не было. С соседями она не сходилась умышленно.

Короче, перетирала и перемывала свой хрусталь и чахла над своим богатством. С удовольствием, надо сказать. А вот Соньку приняла без всякого удовольствия. Языкатая, презирающая материальные блага (вспомним Сонькин брак с немцем). Насмешливая – не всегда по-доброму. Дерзкая. Небольшая, мягко говоря, аккуратистка. Да и еще из бедной, интеллигентной семьи.

Словом, чужая. Жабка мечтала женить своего сына Митю на знакомой продавщице Галине. Галина была ярко крашенной блондинкой с пышной грудью и работала в отделе сервизов. Дамой была очень ловкой. Короче, деньги к деньгам. К тому же у Галины была кооперативная квартира и машина «Жигули». При этом раскладе Митя бы свалил к Галине, а она, Жабка, осталась бы наедине со всеми своими богатствами.

Но сочная Галина Мите не понравилась. А понравилась некрасивая, но умная и бескорыстная, остроумная и веселая Сонька.

Жить пришли к Жабке. Сонька распухала от запаха нашатыря. Пару раз вызывали «Скорую» – начинался отек Квинке. Митя нашел единственное и правильное решение – нашатырем не пользоваться. Но Жабка сказала, что у нее свои правила и привычки. И менять их она не собирается. Потом Сонька грохнула пару ваз и блюдо богемского стекла. Увидев это, Жабка легла на диван и попросила вызвать врача. Сказала, что ей плохо с сердцем. Вызвали «Скорую». Сделали кардиограмму. Врач вышел в коридор и сказал Мите и Соньке одно слово: «Сочувствую».

Жабка оказалась классической симулянткой. Чуть что, ложилась в постель и объявляла о скорой смерти. Тихим, предсмертным голосом начинала подробно обсуждать свои похороны. Сильно беременная Сонька еле таскала свой непомерный живот и подносы с завтраками, обедами и ужинами Жабке в постель.

Потом родилась Аська, очень дохлая и болезненная. Сонька не спала ни одной ночи – Аська орала как резаная. В пять месяцев она подхватила бронхит, осложненный пневмонией. Антибиотики и, как следствие, дисбактериоз. Желудок не принимал никакой пищи. Далее дичайшая аллергия, доставшаяся от Соньки в наследство. Зубки резались с температурой под сорок. Экзема на щеках расползалась в малиновое мокнущее пятно. Аппетита у бедного ребенка не было вовсе.

Зато хороший аппетит был у Жабки. Слабым голосом она говорила, что обязательно надо кушать. Иначе совсем не будет сил. И она, надо сказать, кушала. А сил не было у Соньки.

Жабка объявила себя тяжелой больной. Кряхтя, по стенке, добиралась до туалета. К вечеру начинался очередной сердечный приступ. Через день приезжала «неотложка». Участковый врач стал в доме родным человеком. Практически членом семьи. Жабка говорила, что она тяжелый гипертоник. При давлении 125 на 85. Когда медицина с ней не согласилась, она назначила себе другой диагноз – вегетососудистая дистония. Диагноз, известный только в нашей стране. Врачи его ставили на основании жалоб больного. Без клинических признаков.

У Соньки было «рабочее» давление 80 на 55. Она просто падала с ног. Митя пахал как вол. Жабка денег на хозяйство не давала. Типа «забывала». Участковая врачиха, вполне вменяемая тетка, от души жалеющая бедную доходягу Соньку, жарко советовала «бежать от этой манипуляторши», которая жить им не даст и только и ждет, чтобы они свалили.

На одной руке Сонька держала вечно орущую Аську, а другой помешивала ложкой в кастрюле борщ. Жабка кушала по часам.

Если Сонька просила почитать Аське книжку – хотя бы полчаса, чтобы успеть что-то по дому, через десять минут Жабка визжала, чтобы Сонька Аську забирала. А однажды, когда Сонька выскочила на двадцать минут в магазин и оставила внучку бабушке, придя домой, застала такую картину – свекровь, открыв рот, в голос храпела, а Аська сидела на полу и запихивала в рот пуговицы из коробки с рукоделием. Сонька успела выгрести из дочкиного рта все пуговицы. Счастье, что Аська не успела их проглотить и не нажралась иголок.

Митя все понимал. Соньке сочувствовал. Пытался говорить с матерью о размене квартиры. Жабка закатывала глаза и начинала хватать ртом воздух. Дело кончалось, как всегда, вызовом «Скорой».

Митя сказал, что больше этих разговоров он вести не будет. Мать есть мать. Какая бы она ни была.

Однажды Жабка расщедрилась и объявила, что она «дарит детям» машину и гараж. Митя пошел в школу ДОСААФ учиться на права. Курсы были трехмесячные. Когда он сдал экзамен, они с Сонькой поехали в гараж забирать машину. Чтобы начинать ее осваивать. Мечтали о поездке на море – в Прибалтику или в Крым. Остановились на Коктебеле. Сонька там проводила все детство и знала и любила эти края.

От метро они почти бежали, хотелось поскорее опробовать старенькую «Волгу», на которой ездил еще Митин отец.

Сторож гаража посмотрел Митин паспорт и очень удивился, что Митя, собственно, не в курсе. И гараж, и машина были проданы два месяца назад. По доверенности от владелицы – Нонны Васильевны Корешковой.

Сонька впервые увидела, как Митя расплакался. В тот же день они стали собирать вещи. Жабка бросалась на дверь и пищала, что сразу после их отъезда она умрет от разрыва сердца.

– Ради бога! – ответил Митя.

Жабка сползла по стене на пол.

Нет, она, конечно, мечтала о том, что детишки подхватятся и съедут. И она опять самозабвенно и с упоением будет намывать хрусталь и пылесосить искусственные цветочные лианы.

Но она хотела все же расстаться по-хорошему. Отношений не разрывать. Понимала, что никого на свете у нее больше нет и никому она не нужна. Ну и сына, наверное, любила, не без этого. Хотя странная, на мой взгляд, любовь.