Татьяна Малыгина - «Я крокодила пред Тобою…» Страница 36

– А ты чего сегодня такая?

– Какая?

– Хмурая. Кто посмел тебя охмурить?

– Так вчера же у Милки днюха была. Что сам не приходил?

– А-а! Точно. Да я замотался! Набухались вчера?

– Ну не то чтобы, но голова болит.

– Марин, слушай, а у тебя какие на сегодня планы?

– Какие там планы, Олег? Никаких. Дома, с Машкой.

– А можно, я приду? У меня вечер свободный. Посидим, потрещим.

Марина внутренне напряглась. «Почему? Зачем ему?»

– Приходи.

– Ужином накормишь?

– Накормлю.

– А пить будешь?

– Буду.

– Что принести?

– Что хочешь.

Марина отдала Калугину квитанцию. Они вышли из кабинета. Иришка мило улыбалась, провожая Олега мечтательным взглядом. Завтра она его заполучит с потрохами.

– Маринка, я так рада! У нас завтра свидание!

– Везет тебе, – резко поумневшая Марина не стала докладывать заклятой подруге новость дня. Вернее, предстоящего вечера.

Марина шла домой в полном недоумении. Олег Калугин напросился к ней в гости. Впрочем, это ни к чему никого не обязывает. Взрослые люди. Встретились, разбежались. У него, вроде, девчонка есть на Болотном. Болотный – небольшой поселок в пятнадцати километрах от Северогорска. До конца восьмидесятых огромный Болотнинский завод «Атом» производил для оборонки страны, как сейчас говорят, эксклюзивную продукцию. После распада державы, чтобы как-то продержаться на плаву, завод наладил выпуск кастрюль. Но, по слухам, один из цехов продолжал собирать какие-то микросхемы.

Олег обещал прийти часам к восьми. Марина пожарила окорочка, отварила макароны и нарезала овощной салат, заправив его сметаной. На балконе остывал брусничный морс, в дверце холодильника по стойке «смирно» стояла запотевшая бутылка «Финляндии», еще две потели в морозильнике. Марина бегала по квартире от шкафа к ванной, из ванной в кухню. «Блин, блин, блин… Мама, что делать? Что будет?..» Машка копошилась с игрушками. Звонок. «Ну все, мне конец». Марина открыла дверь. Олег стоял на пороге в ярко-красной широкой футболке, черных джинсах «Вранглер», в одной руке он держал тяжелый пакет, в другой – гитару.

– Привет! Я пришел! – широко улыбаясь, Олег сделал первый шаг в Маринкину жизнь.

– Привет! – улыбаясь, ответила Марина, принимая гитару. – Входи. Ей было двадцать восемь. Она ждала перемен. – Проходи на кухню.

Олег не спеша сняв свои крутые мокасины, прошел в хрущевский закуток и стал раскладывать на столе содержимое пакета.

– Ого! Подготовился.

– Я не знал, что ты будешь. Решил всего по чуть-чуть. Стопки?

– На окне.

Уверенно манипулируя бутылкой, Калугин разлил по стопочкам холодную водку.

– Я шампанское буду.

Из гэдээровского серванта Марина принесла бокалы. Она разложила по тарелкам еду и села на краешек табурета, выпрямившись в натянутую струнку.

– Поешь сначала, чтобы не захмелеть.

– Ну, Маришка, твое здоровье! – Олег махом закинул водку и аккуратно закусил салатом. Потом не спеша принялся за курочку. Марине кусок в горло не лез. Нервный спазм сжал желудок. «Олег Калугин у меня дома. Ерунда какая-то. Сидит на моей кухне и ест жареную курицу». Она залпом выпила бокал шампанского.

– Сейчас икать ведь будешь, дуреха! – Олег наливал вторую стопочку, – лучше водочки выпей.

– Ой, мамочка моя, ой…

– Ну кто же шаму залпом пьет?

– Я.

– Давай – за вкусный ужин. И за тебя!

Шампанское сделало свое дело, Марину стало отпускать.

– Олег, а ты что пришел-то ко мне?

– А что, не надо было?

– Ты не ответил.

– Ты мне нравишься.

«Врет. Чтобы завтра не обидно было».

– А-а, нравлюсь…

– А ты как думаешь? Почему?

– А никак не думаю. Пришел и пришел. Завтра будем думать, почему да зачем. Сыграешь?

Олег взял гитару. Чиж, Лоза, Макаревич, Никольский. Он пел песню за песней. Марина смотрела на него. Светлые, голубые днем, глаза сейчас немного помутнели, потемнели. Олег снял очки, без них он выглядел подслеповатым, и от этого очень беззащитным. Он пел, она слушала. «Это мой мужчина, мой человек. Где тебя носило, Олег?»

– Я пойду Машку уложу.

Марина закутала дочку одеяльцем, присела рядышком на кровать, прислушиваясь к гитарному бренчанию.

– …прости, я снова без цветов, но я полдня болтался в небе…

– Маша глазки сейчас закроет и будет баиньки. А я тебе про маленькую собачку расскажу.

Маша сложила ручки поверх одеяла и доверчиво приготовилась слушать маму.

– Жила-была маленькая собачка. Она была пушистая и очень добрая. Но у нее не было друзей. И вот однажды собачка решила найти себе друга и побежала в лес, она шла через зеленую полянку, на которой росло много красивых и ярких цветочков…

– Эй, вы где, девчонки? – в двери спальни показалась длинноволосая голова Олега.

– Мы усыпляемся, я приду скоро, подожди на кухне.

– Я с вами хочу.

– Олег, она с тобой не уснет.

– Это тебе кажется. Ты вот что, Маришка, иди на кухню и налей себе шампанского, а мне водочки, а я дочу твою усыплю.

– Да ты что, Олег? Это бесполезно, не дури.

– Давай иди уже, мамаша. Маша, Маша, где наша мамаша? – Олег выпроводил не сопротивляющуюся, покорную Маринку.

Она прибрала грязную посуду, поменяла тарелки. Села на подоконник. Хотелось удивляться и анализировать. Но не было ни одной мысли, а ситуация становилась все более естественной. Мама моет посуду, папа укладывает дочь. До Марины доносился негромкий разговор Олега с Машей, девочка что-то лопотала, очевидно, рассказывала о своих делах за день, Олег что-то монотонно бубнил. Марина с бокалом шампанского тихонько подошла к двери, прислушалась.

– ВЕЗИ МЕНЯ, ИЗВО-О-ОЗЧИК, ПО ГУЛКОЙ МОСТОВО-О-ОЙ, А ЕСЛИ Я УСНУ-У, ШМОНАТЬ МЕНЯ НЕ НА-А-ДО… – Олег медленно растягивал слова авторской «колыбельной», – Я С-А-АМ ТЕБЕ ОТДА-А-АМ, ТЫ ПАРЕНЬ В ДОСКУ СВО-О-ОЙ, И ТОЖЕ ПЬЕШЬ КОГДА-ТО ДО УПА-А-А-А-ДА…

Марина открыла дверь и вошла в комнату. Олег стоял на коленях у кровати, похлопывая по спинке засыпающую Машку. Марина подошла, присела рядом на пол, оперлась локтем на кровать, подперев голову рукой. Она смотрела на него глазами жены и матери.

– Олег…

– Уснула…

– Олег…

– Не говори ничего…

Он взял Маринкину ладошку в свои большие теплые ладони и приложил к губам. Потом поцеловал мизинец, постепенно поднимаясь к запястью, все выше, к изгибу локтя. Марина не думала ни о чем, она была пьяна и абсолютно счастлива…

***

…Уличный фонарь ярко бил в окно, освещая часть ночного дома. «Какой же ты худющий», – Марина лежала, свернувшись калачиком, и смотрела, как Олег задергивает шторы.

– Уже почти четыре часа.

– Мне пора?

– Да нет. До семи у нас есть время.

– А потом?

– Потом Машка проснется. Нам в садик. Вовка может прийти.

– Ясно.

– Не обижайся.

– Я не обижаюсь. Просто в лом так рано уходить.

Олег натянул футболку и пошел на кухню. Еще немного полежав в полном оцепенении от происшедшего, Марина пошла следом.

– Курить будешь? – прикуривая, спросил Олег, пламя зажигалки выхватило часть его впалой щеки.

– Не хочу. Олег, ну правда, не обижайся! Все так быстро и неожиданно. Надо все осмыслить. Машка… Вовка… – Марина прижалась к Олегу.

– Не понимаю, причем здесь Вовка твой? И что Машка?

– Ну, новый человек, то-се.

– Вот именно, то-се. Сама не знаешь, что придумать. Думаю, Вове досвидос.

– Ты молодец. Я видела, как ты усыпил мелкую. Ты хороший отец.

– Да я вообще красавчик! А что Вова с вами не живет?

– Не хочет. Да и я уже давно ничего не прошу от него.

– Ну так отправь его. Ты интересная такая! У вас нет никаких обязательств друг перед другом, а ты боишься, что он тебя застукает со мной. Ты что, не имеешь права на личную жизнь?

– Мы официально не обсуждали развод.

– А к чему тебе этот официоз? Есть новые отношения, так и до свиданья!

Марина помолчала.

– А что, у меня есть новые отношения?

– Марина! У тебя есть новые отношения. Они – это я! Я собираюсь перевезти сегодня свои вещи к тебе. Машка уж точно будет рада.

Марина сидела, задумавшись. «Ну, конечно, если Машка…»

– Что молчишь?

– Я думаю.

– О чем?

– О Вовке.

– И что?

– Надо как-то по-человечески с ним, сказать ему.

– Не можешь сама, я скажу.

– Я боюсь. Мне его жалко.

– Это после всего, что ты мне о нем рассказала? Ну ты даешь! Ладно. Я с твоим все улажу.

«Какой ужас. Вовка напьется и сойдет с ума».

– Как уладишь?

– Да не переживай ты так! Бить не буду. Ты же сама понимаешь, что между вами уже нет ничего давным-давно. Фикция, тянете резину. Надо рубануть уже разом!

Марина налила кофе. Она сидела на табуретке, обхватив поджатые ноги, и смотрела на Олега. «Он прав. Он абсолютно прав. Спокоен, уверен. Все за меня решил, и сам все сделает. Будь как будет. Надоел этот цирк шапито».