Борис Березовский - Исполнение желаний Страница 37

Переживал свою отставку Кирилл тяжко. Собственно, как таковой отставки не было, ибо их с Олей отношения и не начинались. И все равно он мучился ужасно. Воображение рисовало жуткие картины. То он дерется с незнакомым мальчиком и побеждает на глазах у Оли. То, наоборот, проигрывает драку, и Оля, стоя на коленях у бездыханного тела, целует его в лоб, а потом в губы. То он внезапно делает гигантские успехи в волейболе, и Оля наконец-то понимает, что он – лучший. Но самой сладкой была мысль о смерти – конечно, героической, парадной, и сцена похорон с рыдающей Урусовой была ему до невозможности приятна. Смущало лишь одно – марк-твеновский Том Сойер мечтал о том же, и повторение сюжета как-то не прельщало.

В общем, пройдя все стадии того психического состояния, которое психологи обозначают термином «фрустрация», Кирилл решил, что безответная любовь – его удел вовеки. А раз уж так, то можно смело ринуться в любую авантюру, не очень опасаясь за последствия.

И все же Олечку он помнил много лет. Причем всегда, когда он вспоминал ее, на сердце у него поскребывали кошки. Все прекратилось летом 97-го, когда они с женой и дочкой предприняли поездку на автомобиле в Белоруссию – в места, где он когда-то жил и посмотреть которые – в связи с 50-летием Кирилла – очень захотелось снова.

Варваре уж минуло восемнадцать, и она, забрав у деда новенький «москвич» и получив права, решилась, после годика водительского стажа, отправиться вместе с родителями в путешествие. Поездка в целом, правда, не без автомобильных приключений, удалась на славу. Они всё посмотрели: города, в которых жил Кирилл, посетили и могилы близких – папы, мамы, дедушки и бабушки. Сердечно пообщались с Милой Грусман и ее мужем Гришей, с которыми давно уже поддерживали дружескую связь. И даже съездили в неблизкие, но дивные края – на легендарно-сказочное, овеянное чудными преданиями озеро Свитязь; в маленький городок Мир, рядом с которым возрождался из руин роскошный средневековый замок, в сравнении с которым все виденные замки старенькой Европы стали казаться маленькими домиками; а также в город Несвиж, где побывали во дворце и замке Радзивиллов, поразивших их красотой, размахом и величием.

И вот в один то ли прекрасный, то ли печальный миг этой поездки Кирилл Аркадьевич, выходя из магазина, увидел Олю. Узнал ее он сразу – не узнать не мог. Но тут же и опешил: из девочки-мечты, в которую он был влюблен и часто видел в своих снах, Оля превратилась в женщину-развалину, фигура и лицо которой зримо отражали все невзгоды, выпавшие на ее долю. Согбенная, кое-как одетая, с ногами, изуродованными варикозом, она несла две сумки, полные продуктов, из которых нагло выпирали горлышки пивных и водочных бутылок. Оторопев, он не решился подойти, а лишь смотрел ей вслед, отчетливо осознавая: сказка кончилась!

– Эй, папа! Где ты там? Куда уплыл? – Сергей потеребил его за локоть. – Как блинчики? Ты вкус-то их заметил?

– Блины чудесны, как всегда, – Кирилл Аркадьевич очнулся от воспоминаний, – а вот зачем вы приезжали? Пообедать?

– Ну, муженек, не заводись! – Татьяна Николаевна, насытившись, была настроена миролюбиво: – Тебя увидеть, вкусненького привезти. Согласись, немало. Кто ж виноват, что ты заграфоманил?

Кирилл Аркадьевич, набычившись, собрался было сказать резкость, но не успел. Татьяна Николаевна его опередила:

– Шучу, шучу, не обижайся! Мы же тебя все любим, волнуемся и, может быть, даже гордимся. А ты – в бутылку!

– Хотя бы новый анекдотик привезли, – Кирилл Аркадьевич пошел на мировую. – Кому ни позвонишь – ни у кого нету. Что стало с нами – не пойму! Никто не сочиняет, прям беда.

Сережа рассмеялся:

– Ну, правда, папа, нету анекдотов! Ни одного толкового, к примеру, я про Путина не знаю. Да и других не слышал. Действительно, беда!

Посмеявшись, они рассчитались и не спеша отправились в обратный путь. Посидев еще с полчасика у него в палате, поговорив о том о сем и попрощавшись, жена с сыном уехали, а раздосадованный потерей времени Кирилл Аркадьевич сел к ноутбуку и задумался: «На правильном ли я пути? И интересно ли кому-то будет то, о чем пишу? Не графоманю ли, на самом деле?» Но, перечитав написанное, он решил не поддаваться неизбежным в таких случаях сомнениям, а следовать намеченному плану.

2

1956/1957 учебный год стал для семьи Лавровских переломным. Но, разумеется, ни папа с мамой, ни Кирилл об этом ничего еще не знали. Все было как обычно: мама – в школе, папа – в клубе, Костик, когда мама находилась на работе, – с тетей Олей. Кирилл же, как и прежде, – ходил в обе школы, пел в хоре и читал запоем. В основном – романы Жюля Верна и рассказы Констанина Станюковича.

Скорей всего поэтому он начал бредить морем и без конца, на чем угодно, рисовал парусники – фрегаты, барки, шхуны, бриги, бригантины и иные типы кораблей, упомянутые в прочитанных им книгах. Слова «бушприт», «фок-, грот– и бизань-мачта», «стоячий и бегучий такелаж», все эти «шкоты», «ванты», «кливеры» и «гафели» приводили его в трепет. Герои же «Таинственного острова», и прежде всего Сайрус Смит, а также дети капитана Гранта и сам капитан Немо надолго стали его ближайшими заочными друзьями.

Начавшийся учебный год принес Кириллу также новое занятие – походы в Дом культуры на «взрослые» киносеансы. Именно тогда Кирилл впервые оценил все прелести нынешней работы папы. Он мог ходить – причем бесплатно – на все картины, которые отец и мама разрешали посмотреть. Ну, а поскольку репертуар Дома культуры во многом был зависим от его директора, Кирилл, в отличие от многих своих сверстников, смотрел кино примерно два раза в неделю.

Когда Кирилл Аркадьевич прикинул список фильмов, которые он, учившись в третьем классе, впервые посмотрел в тот памятный учебный год, то очень удивился. И было от чего. В список вошли поистине шедевры кинематографии: «Броненосец Потемкин» и трилогия о Максиме, «Как закалялась сталь» и «Повесть о настоящем человеке», «Большая жизнь» и «Член правительства», «Подвиг разведчика» и «Застава в горах», «Звезда» и «Молодая гвардия». Кроме этих чудных фильмов, Кирилл увидел «Истребителей», «Судьбу барабанщика», «Чапаева», «Белеет парус одинокий», «Кортик», «Детей капитана Гранта», «Тимура и его команду», «Остров сокровищ» и многие другие.

Но главное, Кирилл увидел знаменитейшие фильмы Григория Александрова с музыкой Исаака Дунаевского: «Веселые ребята», «Волга-Волга», «Светлый путь» и «Цирк». Восторгу его не было предела. Часть музыки из этих фильмов он уже слышал от отца, но, право же, увидеть и услышать все самому с экрана было просто счастьем. И с той поры все песни Дунаевского из этих фильмов вошли в его жизнь навеки.

Он без памяти влюбился в Леонида Утесова (Костю) и Любовь Орлову (Анюту) из «Веселых ребят», распевавших «Легко на сердце от песни веселой», «Как много девушек хороших» и «Я вся горю, не пойму от чего». На всю жизнь запомнились и Стрелка-Орлова из «Волги-Волги» с ее «Много песен над Волгой пропето», и смешной Водовоз из того же фильма, убедительно утверждавший, что «…без воды и ни туды, и ни сюды». Но особенно запечатлелся в памяти Кирилла «Марш энтузиастов» из кинофильма «Светлый путь». Музыка, да и слова этого марша – как запева, так и припева – буквально потрясли его:

Нам ли стоять на месте?В своих дерзаниях всегда мы правы.Труд наш есть дело чести,Есть дело доблести и подвиг славы.

К станку ли ты склоняешься,В скалу ли ты врубаешься —Мечта прекрасная, еще не ясная,Уже зовет тебя вперед.

Нам нет преград ни в море, ни на суше,Нам не страшны ни льды, ни облака.Пламя души своей, знамя страны своейМы пронесем через миры и века.

Пожалуй, никогда больше в своей жизни он не встречал подобной энергичной песни-марша, состоящей из трех изумительных мелодий, которые бы так поднимали дух человека и вселяли в него гордость за свою страну и причастность к общему делу. «Ей-богу, – в который уже раз подумал про себя Кирилл Аркадьевич, – этот “Марш энтузиастов”, да и весь фильм в целом, стоил сотен тысяч политинформаций в плане патриотического воспитания народа».

Ошеломил Кирилла и «Цирк» – и фильм как таковой, и музыка. Конечно, «Песню о Родине» он знал и раньше, но то, как прозвучало в фильме уже знакомое «Широка страна моя родная», ему очень понравилось. Но особенно ему пришлись по вкусу «Выходной марш», песня «Мэри верит в чудеса», «Лунный вальс» и колыбельная «Сон приходит на порог».

А когда отец повел его на фильмы Владимира Корш-Саблина с музыкой того же Дунаевского – «Моя любовь» и «Искатели счастья», Кирилл в очередной раз чуть не задохнулся от восторга. Песня «Ждать любовь не надо, встретится нежданно» в исполнении Лидии Смирновой показалась ему до невозможности прекрасной, особенно припев: «Если все не так, если все иначе».

Очень понравилась Кириллу и песня из «Искателей счастья» – «Ой ты, сердце, сердце девичье». Причем не только мелодия самой песни, но и проигрыш – невероятно протяженный, гибкий и очень красивый. Отец уже не раз обращал его внимание на проигрыши в песнях Дунаевского – и в песне «Ой, цветет калина», и в «Осенних листьях», и в «Молчании», и в «Школьном вальсе». И Кирилл начал постепенно понимать, что часто проигрыши, как и памятное облигато, оказываются едва ли не важнее основной мелодии, и нередко являются главным признаком подлинного таланта композитора.