Татьяна Малыгина - «Я крокодила пред Тобою…» Страница 38

Звонок в дверь прервал Маринкины размышления. «Олег? Рано, так быстро дверь с Иришкой обстряпали…»

– Привет! – Вова шагнул в квартиру, следом вплыл привычный легкий запах спиртного. – Как обещал. Одна?

– Пока одна.

– Ждешь ё… ря?

– Ты не мог бы уйти сейчас?

– Знаешь, не мог бы. Посмотреть хочу на твоего.

– Уверен?

– Абсолютно. Доча моя, здравствуй, девочка. Иди к папе!

Маша, улыбаясь, потянулась к отцу.

– Хорошая моя, давай я тебя на коленках покатаю! По кочкам, по кочкам, по маленьким кусточкам, в ямку – бух!

Малышка смеялась, проваливаясь между отцовских колен.

– Исё, исё!

– Вов, может, не будешь сегодня папашу включать? – Марина смотрела на них, и ее сердце сжималось от жалости к обоим.

– Ты беспечная эгоистка и лишаешь ребенка отца!

– Да ну? Ты сам ее лишил своего присутствия. Сегодня тебя сюда принесли исключительно твои мужские подозрения, а то, что Машка тебя ждет целыми днями, неделями, месяцами, тебе на это наплевать! Ты всю жизнь делаешь меня виноватой, непонятно в чем!

– Да нет, моя одалиска, просто ты чувствуешь, что косячишь. Нельзя чувствовать вину, не будучи виноватой. Так ведь?

«А что, если это так? Почему я всегда чувствую, что неправа? Но в чем же? В чем?! Марина, да все просто. Твоя вина в том, что ты живешь с человеком, которого не любишь. И он это чувствует. И его поступки оправданы знанием своей ненужности в твоей жизни. Поэтому он делает, что хочет. Вернее, что заблагорассудится. Он же знает, что тебе все равно, есть он или нет. Жизнь сложно проживается, но просто объясняется».

– Баранки гну, – Марина не знала, что отвечать Володе, как вести себя с ним. «Шесть лет мы с ним вместе, и сейчас надо принимать решение. Оно, в общем, принято. Разговор впереди такой трудный, дурацкий». – Вова, правда, приходи завтра. Я не могу сегодня решать с тобой никаких дел.

– Мариша, да нет же никаких дел. Я просто пришел, как обычно.

– Ты не понял? Сегодня не как обычно. Не как всегда, понимаешь? Давай завтра?

– А! Так значит, все-таки ё… рь!

– Да не матерись ты уже при Машке, придурок!

Вовка прошел на кухню. Марина достала из сумки сигареты и пошла следом. Он стоял у подоконника, сунув руки в карманы, и смотрел в окно. Как ночью Олег. На том же месте, но другой мужчина. Уже совсем чужой, посторонний. А тот, родной, свой, настоящий, пока не пришел. Он свободной красивой женщине в данную минуту дверь продает. «Как же достало все! Вся эта бессмыслица! Дверь, ночь, пупс в пеленках…». Марина прикурила, глубоко затянулась. Задержала дым и стала медленно выпускать его тонкой серой струйкой.

– Вова, если ты действительно хочешь дождаться вечерней встречи, оставайся. В самом деле, какая разница, сегодня все решить или бесконечно откладывать разговор? Ты же сам понимаешь, у нас нет семьи уже давно. Да и не было никогда. Так, сошлись по легкомыслию.

– И Машку по легкомыслию?

– Ты Машку не хотел. Вот не надо сейчас… Ты вообще детей не хотел, если помнишь. Я обманом забеременела. Так что не надо сейчас искать причин моей супружеской неверности, – Маринка двумя пальцами нарисовала в воздухе кавычки.

– Марина, я не хочу… – не оборачиваясь, вдруг тихо произнес Володя, – не надо, пожалуйста…

Сердце Маринки кричало, что она последняя сволочь. «Не хватало сейчас распустить сопли и вспомнить о долге перед ребенком и ее отцом! Держать себя в руках, не поддаваться! Это манипуляция! Господи, да где уже Олег? А вдруг не манипуляция? Вдруг, правда, любит? Да-а уж… хороша любовь…». Марина затушила окурок, открыла воду и подставила ладонь под дрожащую струю воды. Она смотрела, как несимметричным фонтанчиком вода стекала с ладошки, с шумом ударяясь о дно мойки из нержавейки.

– Вов…

– Да?

– Ты понимаешь, что поздно?

Молчит. Не ерничает, не ругается.

– Слышишь? Поздно. Не вернуть ничего. Да и возвращать нечего.

Молчит. Смотрит в окно. «Я его таким не видела ни разу. Тихим, пришибленным каким-то… Нет, не пришибленным. Сломленным. Я его сломала. Я сломала? Я?! Нет, это поразительно – всегда чувствовать вину…» Звонок. Плечи Володи чуть вздрогнули, он продолжал стоять не шелохнувшись. Марина с громко бухающим сердцем пошла открывать дверь. Она подошла к ней, медленно, глубоко вдохнула и на выдохе плавно повернула замок.

– Это я, Маришка! Я быстро?

– Привет, Олег. Ты вовремя. Ты всегда в моей жизни будешь вовремя… Проходи. Я не одна.

– Да? С кем?

– Володя пришел…

Марина мельком посмотрела на Олега. Сказанное ровным счетом ничего не изменило в его лице.

«Наглеет».

Он не спеша разулся, джинсовую куртку аккуратно повесил в прихожей, провел ладонью по ее рукавам, разравнивая несуществующие складки. Туда-сюда повертев головой, посмотрел на себя в зеркало, оправил усы и короткую бородку. «Волнуется», – Марина стояла, прислонившись к стене, Маша прижалась к маминой ноге, держа замотанного, как мумию, пупса вниз головой.

– Привет, Машуля! – Олег потрепал девочку по мягким белым волосам. – Ну, Мариша, ужином накормишь?

– Олег…

– Накормишь? – перебил Калугин.

– Да… проходи в кухню. Или… иди пока в зал, я разогрею.

Олег взял Машу на руки, они прошли в гостиную.

– Володя… там Олег, – вернувшись на кухню, сказала Марина Володиной спине.

– Я слышал, не глухой. Марина, я не уйду, – не поворачивая головы, ответила его спина.

– Вова, это бессмысленно. Бессмысленно, понимаешь?

– Посмотрим, – Володя отошел от окна и сел за стол.

– А меня накормишь? Или все? – защищаясь, Володя начал снова ёрничать.

– Не кривляйся. Не время, хотя… сейчас самое время. Сплошная клоунада.

Марина почистила вареные яйца, заправила их майонезом и нарезала химической колбасы «Турист». Слила воду из кастрюльки с вареной картошкой, высыпала варево в глубокую тарелку, посыпав его сухим укропом и добавив туда щедрый кусок сливочного масла. Со вчерашнего ужина осталось два жареных окорочка. Марина срезала с них мясо, обжарила его с луком, заправила сметаной, на все про все потратив пятнадцать минут. Все участники предстоящей разборки все эти длинные минуты молчали, как рыба об лед. Даже из гостиной не было слышно ни звука. «Интересно, что думает Олег?» – Марина машинально расставляла на столе посуду – три тарелки, три стопки, три стакана. Медленно нарезала хлеб. «Так, еще вилки и морс. Теперь все».

– Олег, ужин готов. Пойдем на кухню. Маша, кушать будешь?

– Не, мама, пипить.

– Пить? Сейчас принесу. Олег, идешь?

– Да-да, иду. Машка, я ням-ням, пойдем со мной?

– Олег, не зови ее, пока сама не захочет.

Марина с Олегом вошли в кухню. За столом сидел Вова, надевший веселую гримасу беспечности.

– Здравствуйте, молодой человек! Вы кем у нас будете?

– У вас не буду никем. Марине близкий друг. Здравствуй, Вова.

– А-а, бли-изкий! И я близкий! Марина, а кто тебе ближе?

– Володя, – Олег сел за стол и стал по-хозяйски накладывать себе еду в тарелку, – тебе что положить? Колбаски или курочки?

– Колбаски, пожалуйста. Вас как величать? Меня, смотрю, вы знаете, а я вот пока не удостоился чести знать ваше имя, хотя лицо мне ваше знакомо.

– Меня зовут Олег. Олег Калугин. Мы с тобой встречались мельком у Аллочки, помнишь?

– Не помню. Хотя, может, и встречались. У меня память плохая, в детстве травма головы была.

«Чего он несет? Какая травма? Хотя – точно. У него шрам выше лба. Сказал, в хоккей играл, от клюшки», – Марина стояла у окна, вспоминая, как трепала его густые волнистые волосы, когда в первый раз пришла к нему ночью домой, совсем давно, после их первой встречи в ресторане.

– Я скажу тебе сразу, – Калугин закинул в рот кружок колбасы, – я хочу жить с этой женщиной, и эта женщина сказала, что она не против. Да, Мариша?

Марина не ответила. Она смотрела в окно, опершись на кухонную тумбу, и чувствовала спиной, как пытаются начать бодание за нее двое мужчин из ее жизни.

– Тебе положить? Кушать будешь? – обернулся Олег.

– Нет пока, я сама положу.

Марина достала из холодильника бутылку водки. На покрытом инеем стекле ее ладонь оставила теплые отпечатки.

– Посмотри, какая красавица! – воскликнул Володя, глядя на Марину.

– Да, согласен с тобой. Маришка красавица.

– Да нет, я про водку! Смотри, подлюка, как запотела!

– Да-а, Вова, тяжелый случай…

– Олег, я привыкла, не обращай внимания, у Вовки все шутки такие.

– А что, ребятки? Вам мои шутки не нравятся?

– Володя, я предлагаю тебе сначала мирно поужинать. Пока мы выпиваем-закусываем, я тебе объясню свою позицию и весь расклад ситуации. Я думаю, ты не против, – Олег наколол вилкой еще кружок колбаски.

– Конечно, мой господин! Слушаю и повинуюсь! – Володя сидел, втянув голову в поднятые плечи. Зажав между колен ладони, он нервно раскачивался взад-вперед. Он пытался улыбаться, но нервная судорога совсем не была похожа на непринужденную улыбку.