Игорь Соколов - Человек из грязи, нежности и света Страница 39

Потом его губы нежно обхватили ее соски, и она шумно задышала, извергая из себя будто Ниагарский водопад тысячи звуков.

Легкой тенью его язык пробежал от ее живота к бедрам, и уже там, между бедер, легко и плавно вошел в ее черную бездну. Лулу закричала и заплакала.

Еще никогда ей не было так хорошо! Эскин как будто заново открыл ей глаза на этот волшебный мир секса.

Она тут же вспомнила своего Мабуту, как он не церемонился с ней, и делал секс как грубую работу, а потом всякий раз с неприятным кряхтением откидывался от нее, как осел от своей тяжкой ноши.

– Лулу хотеть тебе ребенок, – плакала Лулу. Эскин и сам плакал от счастья, и глядел на нее влюбленными глазами. Блудливая и сумасшедшая Соня была уже навек отринута от его сердца.

Он понял, что вся его любовь к Соне была тяжелой и продолжительной болезнью, от которой он уже навсегда излечился, в то время как его любовь к Лулу была волшебной загадкой его разума и души.

– Лулу бояться Мабуту, Мабуту искать Лулу, – она вспомнила про реальный мир, про мир грозящий им опасностью и Эскин тоже пробудился.

Он быстро помог ей одеться, сложил все свои вещи и деньги в сумку, оставив Соне одну тысячу евро, и крепко взяв Лулу за руку вышел с ней не только из номера и из отеля, но и из своей неудачной жизни.

Тут же он взял такси и поехал с Лулу в гостиничный комплекс «Лужники».

Он еще не знал, что будет делать со своей темнокожей принцессой, но ему достаточно было знать, что она стала частью его души и всей его жизни.

По иронии судьбы Эскин остановился в том самом номере, где его приемный отец – дядя Абрам признавался в любви своей Рите, запертый ею в сауне.

Горничная очень хорошо запомнившая отца Эскина и сразу же признавшая в Эскине его сына, сказала ему об этом, и Эскин задумался.

В его жизни было много совпадений, причем некоторые из них каким-то загадочным образом вели его по следу, который был, как будто заранее приготовлен самим Богом.

Почти сразу же он лег с Лулу в постель и в ее сказочных объятьях, в объятьях принцессы, задумался о своем отце.

Дядя Абрам куда-то пропал, об этом говорила ему мать по телефону. Следовательно, он может выйти на его след, ведь наверняка киношники, которые здесь снимали, что-то знают.

– Лулу любить тебя, – шепнула Лулу и Эскин засмеялся, и заплакал.

Никогда еще он не чувствовал столько радости и тревоги в одной и той же области умопостигаемого мира.

В нем было два человека, но оба гармонично сходились в одном. И тут ему на память пришла мысль, произнесенная несколько веков тому назад Григорием Двоесловом: «Для Бога менее важно сотворение того, что было, нежели сотворение того, чего не было!»

Выходит, что об этом, догадывались люди и до него, и все ощущали в своем творце самих себя, и поэтому творили этот мир, размножались, и с мудрой величавостью уходили в Невидимое Царство.

Он обнял Лулу и сжал руками два шарика ее темных грудей, потом два шарика ее восхитительной задницы, как будто символы двух связанных противоположностей, они опять напомнили Эскину о вечном раздвоении Вселенной!

– Лулу любить тебя, – шепнула она.

Было ощущение, что он уже когда-то видел Лулу, все в ней было до боли знакомо, и ее темная кожа, и ее черные кудри, и миндалевидные большие глаза, и терпкий, захватывающий в глубокий плен все ее сознание, запах ее юного тела, тела волшебной прелестницы.

«О, как она мягка и податлива, как нежно и робко она впускает меня в себя, как лесная лань, как грациозно возносятся ее бедра! Все мысли обрываются при входе в ее темную мохнатую бездну!»

– Лулу любить тебя… тебя… тебя…, – она шептала уже неосознанно, она была вся во власти его стремительного уда, уловляющего, дразнящего и обнимающего ее всю изнутри…

Глава 32. Холм как олицетворение достигнутой цели

Продюсер не обманул их и на следующий день в одной из комнат Рита с дядей Абрамом действительно обнаружили уже работающий телевизор.

Сказать, что дядя Абрам испытал от этого огромную радость, было бы явным преувеличением. Однако появление телевизора несколько взбодрило его.

Хуже было потом, когда стало ясно, что Рита любит смотреть различные идиотские сериалы, в том числе и мексиканские, и программу «Отверстие» с Хахиевым, от которой дядю Абрама выворачивало всего наизнанку.

Почти сразу между ними разгорелся спор. Рита хотела смотреть свои «Отверстия», дядя Абрам желал послушать новости и поглядеть какой-нибудь старый фильм о любви.

В конце концов Рита сломила сопротивление своим истошным криком.

«Да, она совсем спятила, – подумал с огорчением дядя Абрам, – надо же так орать!», – дяде Абраму на мгновение показалось, что над ним пролетел реактивный самолет.

Впрочем, желание как-нибудь отвлечься от дурных мыслей подтолкнуло его тоже смотреть эти пошлые «Отверстия».

На экране Хахиев рассуждал о полезности орального секса. Сзади него какая-то толстая дама уже отсасывала член юному студенту, по-видимому, решив показать свой опыт на публике.

– Сколько же им за это платят?! – задумался вслух дядя Абрам.

– Им не платят, они сами хотят выступать, – негромко заспорила Рита, но дядя Абрам даже спорить не стал с ней.

И так было ясно, что этот идиотизм на экране никогда не кончится, а Рита, по своему влюбленная в этот идиотизм, будет его сутками разглядывать по телевизору.

Как дядя Абрам и предполагал, Рита не захотела ложиться спать и смотрела телевизор как ненормальная.

Лишь под утро она пришла к нему в постель и заснула как убитая. Дядя Абрам тихо встал и на цыпочках зашел в комнату, где стоял телевизор.

У него было огромное искушение посмотреть на то, что творится на ночных каналах, но он переборов его, взял нож и осторожно разломал им все антенное гнездо, а потом обратно засунул антенну в телевизор.

«Пусть теперь смотрит своего Хахиева», – со злорадством подумал он, укладываясь обратно в постель.

Следующее утро ознаменовалось безумным завыванием Риты.

Она выла, глядя на пустой шипящий экран телевизора. Дядя Абрам тут же изобразил на своем лице изрядную долю сочувствия.

– Не плачь, Риточка, может он еще нам подарит телевизор!

– Да, ни х*я он нам не подарит, я забыла вчера для него раздеться! – заревела Рита.

«Как же все-таки ужасно находиться в закрытом пространстве», – подумал дядя Абрам.

В своей Рите он видел убогую дикарку, явно вырождающуюся и забывающую про все на свете.

Продюсер молчал.

По всей видимости, он не всегда находился рядом и наблюдал за ними, как у живого – реального человека, у него были свои дела, возможно, даже своя семья, в то время как они были только пленниками его больного разума.

– Ты хочешь освободиться?! – спросил дядя Абрам.

– Да, хочу, – сразу же перестала реветь Рита, – а как?!

– Я и сам думаю, как?! – вздохнул дядя Абрам.

– А я-то думала, ты уже придумал, – разочарованно зевнула она.

«А она не такая уж и дикарка», – подумал дядя Абрам.

– Слушай, давай разобьем телевизор, – неожиданно предложил он.

– А для чего?! – удивилась Рита.

– Ну, он подумает, что мы его из вредности разбили, хотя он просто сломался.

– Что-то я никак не вклинюсь, – наморщила лоб Рита.

– Ну, ладно, я его разобью! – и дядя Абрам сбегал на кухню и взяв пустую бутылку из-под сока, разбил ею экран телевизора и снова вернулся к Рите, которая легла спать.

– Рита, давай сделаем холм, – предложил дядя Абрам.

– Какой холм, почему холм?! – привстала с постели удивленная Рита. – Ты что, офигел?!

– Потому что холм является олицетворением достигнутой человеком цели, – радостно объяснил дядя Абрам.

– Ну, давай делать холм, – согласилась Рита, хотя про себя решила, что дядя Абрам уже свихнулся из-за долгого нахождения взаперти.

– А из чего мы его будем делать?! – спросила Рита.

– Неважно из чего, – махнул рукой дядя Абрам, – холм можно делать из чего угодно, я бы за неимением ничегоболее подходящего, предложил его сделать из мебели, из кроватей, диванов и стульев, а потом можно будет покрыть его простынями, а чтобы он был более похож на реальный, мы простыни выкрасим зеленкой. Ее в аптечке на кухне полно! – казалось, что дядя Абрам спятил.

– А ты не можешь свой холмик поделать сам?! – спросила она. – А то ведь я не паханша, чтобы все знать!

– Ну, конечно сам, – засмеялся дядя Абрам и кинулся затаскивать всю мебель в большую комнату, где стоял диван и разбитый телевизор.

– Я надеюсь, что хоть одну кровать ты ломать не будешь?! – спросила его с опаской Рита.

– Как скажешь, кисонька, – развеселился дядя Абрам.

– Ну, точно, е*нулся, – Рита ушла в ванную и там заперлась.

Между тем, дядя Абрам сложил между собой диван, несколько кроватей и стульев, накрыв их простынями, которые успел быстро обмазать зеленкой.