Игорь Соколов - Человек из грязи, нежности и света Страница 38

– Послушайте, ты ведь такой добрый, умный и безобидный, может, все-таки выпустишь нас?! – взмолилась Рита.

– Нет, не могу! Вы же сами подписали со мной контракт и согласились с этим сроком нахождения здесь!

– А какой срок был указан в контракте?! – спросил дядя Абрам Риту.

– Не помню! – заплакала Рита. – Помню только, что там было много-много ноликов!

– Эх, Господи! Царица мать небесная! – вздохнул дядя Абрам и перекрестился.

Потом вдруг быстро вскочил с кровати, схватил с пола большую китайскую вазу с драконами и запустил в окно. Ваза разбилась, но на стекле не осталось даже и царапины.

– Вот это да! – присвистнула Рита. – И окна бронированные!

– Не окна, а стекла, – поправил ее дядя Абрам.

– Не одна ли х*рня! – Рита тоже встала с кровати и, подойдя к дяде Абраму, обняла его.

– Ты уж, прости меня, дуру такую, – прошептала она.

– Хорошо, – ответил он и поцеловал ее, а потом, поглядев в стену, откуда недавно раздавался голос продюсера, спросил: Может, вы нам подскажете, сколько нам здесь еще находиться?! Однако продюсер молчал.

– Как будто в воду канул, сволочь! – рассердился дядя Абрам.

– Почему в воду?! – хихикнул продюсер.

– Давай не обращать на него внимания, – шепнул дядя Абрам.

Рита согласно моргнула ресницами, и они улеглись вдвоем под одеяло.

– Честно говоря, он мне уже действует на нервы, – шепотом пожаловался дядя Абрам.

– Да, я сама уже как свихнутая, – вздохнула Рита. – Прямо какая-то Ж*паяма! Хиросима Нагасаки Хоцу Писи Хоцу Каки!

– И книг никаких нет! Почитать совсем нечего! – тяжело вздохнул дядя Абрам.

– А телек! Я без телека уже офигела! Скоро совсем стервозой буду!

– Ну, так уж и стервозой?! – усмехнулся дядя Абрам.

– А вообще-то с тобой мне все по фигу! Вот, если б тебя не было, тогда бы мне точно каюк был!

– Да, я тоже к тебе уже привык! Но неужели мы будем всю жизнь здесь только вдвоем?! – ужаснулся дядя Абрам.

– А что такого плохого ты в этом находишь? – удивилась Рита. – Ведь мы вдвоем и нам никто не мешает кроме этого придурка! Зато нам не нужно работать, у нас нет никаких проблем! И вообще это здорово!

– О, Боже! – всхлипнул дядя Абрам. – Да неужели ты не понимаешь, что мы здесь деградируем, и даже просто уподобимся животным. Мы же ни за что не будем бороться, мы совершено разучимся думать! Только одна жратва и секс, так ведь и с ума можно сойти!

– Ну, почему только жратва и секс?! А мой будущий ребенок! – напомнила ему Рита про свою беременность.

– Вот и я говорю про то, что мы будем только жрать и размножаться, – с ожесточением выговорил дядя Абрам.

– Надо выпросить у него телек, – предложила Рита.

– Так он тебе его и даст, – усмехнулся с грустью дядя Абрам, он обнимал Риту, но уже не ощущал былой прелести. Страх перед неизвестностью, само замкнутое пространство очень пугало его. Однако Рита не послушалась дяди Абрама и выскользнула из-под одеяла голой.

– Ну, что, продюсер, ты видишь меня?! – спросила она с лукавой улыбкой.

– Вижу, – сдавленным шепотом прошептал продюсер.

– Ты хочешь видеть меня такой каждый день?!

– Хочу! – хрюкнул от удовольствия продюсер.

– Тогда дай нам телевизор! И я буду для тебя специально раздеваться каждый день, только не нагоняй тоску и болтовней своей мозги не засоряй! Ну, что, идет?!

– Идет! – прошептал, громко засопев, продюсер.

– Вот, видишь, если хорошо попросить, всегда можно своего добиться! – легла обратно в постель к дяде Абраму Рита.

– Значит, за этот телевизор ты теперь каждый день будешь показывать ему стриптиз?!

– Ничего, от меня не убудет, не трахаться же в конце концов я с ним буду! – Рита уже боялась потерять в глазах дяди Абрама былое чувство, и теперь без устали прижималась к нему.

– А может, обойдемся без телевизора? – вздохнул дядя Абрам.

– Ну, ты же сам говорил, что мы здесь деградируем! —

– Как хочешь! – дядя Абрам уже устал и от себя, и от Риты, и от продюсера и даже от квартиры, в которой был заперт уже вторую неделю.

Где-то в самой высшей своей умозрительной области вся его последняя жизнь казалась каким-то странным и нелепым сном. Неужто, он когда-нибудь предполагал, что его будущая жена перед кем-то будет раздеваться лишь ради того, чтобы они смогли посмотреть телевизор.

Глава 31. В объятьях принцессы, идущей по следу отца

«Президент-отель», где остановился Эскин с Соней, представлял собой очень скучное и дорогое зрелище.

Полы светящиеся изнутри дурманящим блеском, мраморные стены с позолоченными канделябрами и лампами, олицетворяющими мерцающие свечи, швейцар и администраторы в старинных ливреях, абсолютно все являло дипломированный мирок лукавого стяжательства под призмой очарования собственной гордыней. «Лучше бы у Секина пожили», – с тоской подумал Эскин.

Соня, напротив, чувствовала себя как в своей родной стихии.

– Эскин, тут есть и сауна, и косметический кабинет, и массаж! Представляешь, какая прелесть!

– Кажется, беременным и сауна, и массаж противопоказаны, – поморщился Эскин.

Он уже боялся, как бы Соня здесь кого-нибудь не подцепила себе в очередные мужья или любовники, уж теперь-то к помощи Зэбки он никогда не обратится.

– Чушь! – сказала Соня и, взяв у него деньги, чуть ли не бегом ринулась во все кабинеты, как во все тяжкие! Эскин остался в номере один. Он попытался лечь, чтобы уснуть, но не мог. Было еще светло и до вечера было далеко.

«Даже вместе не пообедали, а она уже куда-то умотала», – подумал Эскин и неожиданно решил напиться.

Он спустился в ресторан отеля, поставив перед собой конкретную цель.

Одной бутылки можжевелового джина ему показалось мало, и он себе заказал еще двести грамм армянского коньяка. Когда он выпивал уже последнюю порцию, к нему неожиданно за столик подсела симпатичная мулатка с большими карими глазами и необычно пухлыми губами, но с весьма тонким европейским носиком.

Она не была похожа на гостиничную проститутку, и одета была весьма необычно: на белом платье висело множество колокольчиков, отчего любое движение ее тела, даже руки вызывало легкий мелодичный звон.

– Вы прямо как музыкальный инструмент, – заулыбался Эскин, но незнакомка серьезно поглядев ему в глаза, прошептала: Я хотел бы с вами знакомство!

– Вы хотите со мной познакомиться?! – переспросил Эскин.

– Да, да, мой имя Лулу, Лулу Мабуту, ваш имя?!

– Мой – Лева, – заговорил Эскин, из симпатии немного подражая ее акценту.

– Ваш муж, то ись ваш жена – она тигр – она бросаться мой муж, – и мулатка с жаром поцеловала Эскина, показывая ему, как его Соня набросилась на ее мужа.

– Потом они номер и там, там, там… – голос у Лулу задрожал.

– Я понял, – вздохнул Эскин. Рассказ Лулу его даже развеселил.

– А давайте мы тоже номер и там-там-там сделаем!

– Мой муж ругаться, Лулу плохо, – для наглядности она даже сильно ущипнула его под столом за ногу.

– Да, ладно, чего уж там! – Эскин решительно схватил Лулу за руку и потащил с собой в номер. В коридоре их остановил дежурный администратор.

– Она по своему согласию идет?! – спросил он, с подозрением поглядывая на Эскина.

– Конечно, – улыбнулся Эскин. Лулу молчала, опустив из робости свою кудрявую головку.

– Принц Мабуту будет недоволен, – нахмурился администратор.

– Я тоже недоволен, что он сейчас мою жену …, – усмехнулся Эскин и быстро направился с Лулу в свой номер, и, захлопнув дверь, одним рывком сорвал с нее платье. Лулу дрожала рядом с ним, дрожала всем телом, зубами, глазами, всей душой.

– Ты ведь хочешь этого, Лулу, – прошептал Эскин, прикасаясь к ней руками, к ее кремовым шарикам с двумя темно-коричневыми сосками.

– Ну, признайся себе в собственной жажде, в страсти, от которой сгораешь сама! Да, она хотела этого, он видел это по ее глазам, по ее робкому и нежному шевелению губ.

– Ты ведь просишь меня о соитии? – спросил Эскин, и Лулу молча кивнула ему головой. Эскин сорвал с себя одежду и, обняв Лулу, упал с ней на кровать.

Он вошел в нее, вырвав из ее груди глубокий стон, предвещающий грядущие оргазмы.

Эскин ощущал ее безумие изнутри и снаружи.

Ее бешено колотящееся сердце, ее черная любвеобильная вульва, трепетно сжимавшая его уд, – все в ней принадлежало ему. Эскин провел языком по ее ушной раковине и тут же вырвал из ее груди крик, одновременно излив свое семя.

Откинувшись, Эскин разглядывал ее с мучительным восторгом.

Лулу лежала с закрытыми глазами как волшебное изваяние, как заколдованная сказкой царевна.

Он чуть прикоснулся к ее шее губами, потом снова провел языком по ее ушной раковине и мгновенно последовал к ее раскрытым пухлым губам.

Его язык как жало запеленутого во снах ребенка, проник в нее глубоко-глубоко.