Аркадий Кулиненко - Записки пилигрима Страница 4

Рядом с гостиницей, был такой же двухэтажный жилой деревянный дом, и на кухне первого этажа этого дома, за занавеской, засмеялась женщина. Я думаю, что никто из нас, стоявших тогда там, никогда не забудет этот смех. Смеялась совершенно счастливая женщина, ее смех, мелодичный и звонкий поразил нас всех, как неземная музыка. Ни до, ни после я не слышал такого смеха. Мы напрочь забыли и о куреве, и о болтовне и, как завороженные, слушали. Женщина за окном смеялась, и не было ни умывальников с «пипочками», ни туалета на улице, не было похотливой администраторши, ни сальных анекдотов, ни пустой, никчемной болтовни. Женщина смеялась, и каждый из нас понял, что оказывается Счастье возможно и Надежды осуществимы. Женщина смеялась, и никто из нас не мог пошевелиться. В ее смехе не было ни лукавства, ни лицемерия, ни лжи, ни тем более, коварства. Смех ее состоял из любви и счастья. Этим смехом она могла наградить, и каждый мечтал бы о такой награде.

Женщина смеялась, и этим открывала нам истинную суть этой жизни, суть истинной любви. Она перестала смеяться, мы еще несколько секунд стояли неподвижно, потом молча переглянулись, все мы были поражены и смущены, все мы, всего за несколько мгновений изменились, и теперь прежними, уже не станем.

О зеленой воде речки Чирчик, и не только

В 1984-м году я работал механиком пятивагонных рефрижераторных секций. Такая секция, это 4 грузовых вагона-термоса, со встроенными холодильными установками, плюс один вагон с жилым кубриком, душевой, кухней, аппаратной и помещением для дизельгенераторов. Мы по полтора месяца, а то и больше, колесили по Советскому Союзу, перевозя продукты туда, где они были необходимы.

В начале лета нас отправили в Узбекистан, через Троицк и Чимкент мы попали в окрестности Ташкента, на маленький полустанок у речки Чирчик. На полустанке был организован запасник для рефсекций, то есть несколько десятков секций с экипажами ставились на запасные пути и ожидали созревания, например, винограда, а уже после начала сбора плодов, ягод, грузились ими и отбывали туда, где этот виноград ждали, в Сибирь, или на Урал, или в среднюю полосу России.

Вот в такой запасник мы и попали, знающие люди сказали, что мы простоим не меньше недели.

Делать в запасе особо нечего, экипажи состояли в основном из трех человек, один попадал на дежурство через двое суток. Дежурный отвечал за уровень электролита в батареях, их подзарядку, и готовил что-нибудь покушать. Те, кто был от дежурства свободен, занимались своими делами, можно было позагорать и побултыхаться в речке, или порыбачить, поехать на самодеятельную экскурсию в Ташкент, или просто сидеть и рубиться в карты.

Стояла сильная жара, днем было за сорок, мы спасались, как могли. На ночь некоторые укрывались мокрыми простынями, другие догоняли в одном из вагонов температуру до ноля, к вечеру приоткрывали грузовую дверь и, когда температура становилась приемлемой, залезали в вагон с матрацами и бельем и спали там.

Рядом посадка была полна абрикосовых деревьев, и они были усеяны плодами. Я за считанные часы насобирал несколько ведер и выложил их на крышу вагона сушить. Правда, если бы я знал, что экипаж соседей алкоголиков на следующий день сопрет мои абрикосы и поставит из них брагу, я бы не стал так стараться.

Рядом были хлопковые поля, их обрамляли сетки из арыков, вода в арыках оказалась совсем прозрачной, и я в первый раз в жизни наблюдал, как гадюка охотится в арыке на маленьких карасиков. Змея сжималась под водой в пружину, и завидев рыбку, молниеносно распрямлялась, я даже не успевал увидеть этого движения, видел я уже гадюку с карасиком в пасти.

Сам же я столкнулся с большущей змеей, когда пошел на широкий арык мыть голову. Мы все ходили на это место мыться, там арык был шириной больше двух метров, глубина же была не выше колен, было удобно.

И вот, когда я стоял на середине и намыливал голову, я явственно услышал шипение, посмотрел в сторону звука и обомлел, напротив меня, на другой стороне арыка, на корнях подмытого дерева лежала большая гадюка, смотрела на меня и шипела. Вряд ли я что-то сообразил, просто инстинктивно сделал шаг в сторону, как будто понял, о чем говорит мне змея. В ту же секунду гадюка прыгнула в воду и вплавь пересекла арык именно в том месте, где я стоял.

После этого случая мое мировоззрение и отношение к животным, какими бы они ни были, сильно изменилось, почему-то вспомнились сказки и возник вопрос – а все ли сказки таковыми являются?

Наши соседи по секции, механики, в свободное время ходили на рыбалку и умудрялись приносить по полведра рыбы, закипала меновая торговля, менее удачливые рыбаки обменивали на рыбу другие продукты. Ходил на рыбалку и я, но, больше одной рыбины мне поймать не удалось.

В речке Чирчик очень красивая, зеленая и прозрачная вода, она течет прямо с гор. Вокруг речки в том месте, нарыто много карьеров и котлованов, больших и маленьких, из них добывали песок для Ташкентских заводов ЖБК (железобетонных конструкций)

Еще мы ходили на берег Чирчика загорать и купаться. Через речку с запасника был переброшен железнодорожный мост, мы располагались недалеко от него, на красивой песчаной отмели.

Как-то я, пересыпая песок из ладони в ладонь, заметил среди песчинок золотистые, необычные крупинки, они были очень маленькие, но блестели, как золото. Я поделился с лежащими рядом ребятами, мол, надо же блестит как, вот если бы это было золото, вот бы мы намыли, ведь стоим уже в запасе почти две недели. Все посмеялись, и забыли об этом разговоре.

Вспомнил я о нем через несколько лет, когда мы прилетели в устье Колымы, поселок Черский по вызову на навигацию, грузчиками.

Мой земляк, парень из Новой Каховки, Юра Коваль собирался, как и я, оставаться после навигации в Черском, и чтобы можно было вызвать семью, купил маленький домик на окраине поселка. А пока его жена с детьми не прилетели, мы решили устроить в этом его маленьком, новоприобретенном доме вечеринку, потому что навигация заканчивалась, и вскоре нам предстояло с многими расстаться. Девченки приготовили еды, мы притащили музыку и устроили танцульки. В этом доме, кроме телевизора, ничего не было, и между танцами я увидел новости. Корреспондент с воодушевлением говорил, что близ города Ташкента, на реке Чирчик открыто богатейшее рассыпное месторождение золота, и самому ему удалось без хлопот намыть 3 грамма за десять минут. Правда, сетовал корреспондент, все эти годы в этом месте велась активная выемка песка для нужд завода ЖБК, и сколько панелей из этого песка сделано и домов построено, не знает никто.

Моя личная бухта

Люблю ли я море? Можно просто сказать, да, люблю. ничего при этом не сказав. Но я крымчанин, у меня особые отношения с этой субстанцией, с этим миром. Все моря взаимосвязаны и это единый организм, а самая близкая его часть, близкая мне, конечно Черное, мое любимое море.

Я привыкал к нему и влюблялся в него незаметно для самого себя. Снова и снова приезжая к нему, узнавая его характер, привычки и ритм движений, я становился человеком преданным ему, скучал, ждал встречи и стремился эту встречу приблизить.

Сначала я приезжал только за ощущениями, которые море мне дарило, ощущение невесомости и полета, ласковых, теплых прикосновений и главное – ощущение поддержки, мягкой и надежной. Многие усомнятся – поддержка зыбкой воды? Усомнившиеся не знают, что море отвечает на доверие – поддержкой, а на любовь – заботой и помощью. Недоверчивым предлагаю попробовать и убедиться.

Так вот, сначала я приезжал за ощущениями, как и большинство, молодости присущ эгоизм. Но, чем больше проходило времени с момента моего знакомства с морем, тем больше я хотел просто повидаться, послушать его голос.

Расставания бывали долгими, если я не мог приехать несколько лет, ожидание становилось невыносимым, усталость угнетала, с расстояния в десять тысяч километров с северо-востока, я смотрел на юго-запад, вслед садящемуся солнцу, в сторону своей земли и своего моря и готов был идти туда пешком.

Но, приходило время встречи и радости. Мой берег и мое море ждали меня и узнавали. Скажете, я сентиментален? Прошли ли вы мою дорогу, чтобы ставить оценки?

И море, и скалы, и лес чувствуют ваше к ним отношение, понимают намерения, и скрыть ничего не удастся. С каждым новым моим приездом, чувство признательности и любви к моей природе и моему берегу, моей Родине, росло и стало прорываться наружу, я признавался мысленно и вслух в этой любви и ответная, огромная волна любви накатывала и поглощала меня.

И я становился единым целым с этим моим пространством, его объем все возрастал, и пришла уверенность, что вся моя огромная – маленькая планета связана со мной крепко-накрепко, слышит меня и отвечает мне.