Андрей Дымов - Тревожная осень Страница 4

– Анализ PSA неважный: 5,64 мг/л. Вам нужно дойти до вашего уролога.

Большая капля холодного пота поползла по спине Андрея Семеновича. Он ждал, что ему, как обычно, скажут что-то вроде «надо решать проблемы по мере их поступления» или «анализ – не диагноз». Однако она молчала и вела себя отчужденно.

Пытаясь переломить ситуацию, Андрей Семенович начал пересказывать историю двухлетней давности. Он клял вечно ошибающихся при выполнении анализов лаборанток и говорил о битой посуде, понимая, впрочем, что разговор не к месту и не ко времени, а главное, бесцельный и глупый. Чего он хотел от Анны Ивановны – индульгенции? Так она не папа римский, чтобы ее выдавать. И неизвестно, помогла бы ему в этой ситуации индульгенция.

Андрей Семенович никогда особенно не вникал в то, что ему говорила Анна Ивановна, а информацию черпал в добрых серых глазах. Но сейчас ее глаза, хоть и открытые, были пусты – в них не удалось ничего прочесть. Это напугало его гораздо больше, чем PSA, равный 5,64 мг/л.

Андрей Семенович предпринял последнюю попытку: сказал, что через неделю улетает в отпуск, и его не будет в Петербурге почти месяц, поэтому нет смысла срочно бежать к урологу. Он спросил, дает ли она ему месяц, прекрасно понимая, что вопрос, мягко говоря, кретиничен: 57-летний мужик сам должен принимать подобные решения. Ему даже слушать себя в тот момент было противно и тошно. Речь его была путаной и нервной, что неудивительно. Но при чем тут Анна Ивановна, у которой и без него тысяча дел и пятнадцать больных?

Он замолчал и тут же, чего ранее не бывало, Анна Ивановна резко, даже грубо прервала его, воспользовавшись маленькой паузой:

– Андрей Семенович, я вас очень прошу: дойдите до уролога.

Стало очевидно, что говорить дальше бесполезно. Если он не хочет идти к урологу и продолжать обследование, это должно быть его решение и ответственность. И не надо ничего перекладывать на плечи этой милой и уставшей женщины.

Поблагодарив Анну Ивановну, он пожелал ей хорошего отпуска и попросил разрешения позвонить один раз, пока она будет отдыхать. Потом сказал: «До свидания», повернулся и пошел к выходу, стараясь не сутулиться и не быть угрюмым. Навстречу шла Валечка, и он, желая скрыть свое состояние, повторил свой комплимент: «Валечка, тебя бы надо поместить на рекламу, на пляже, чтобы видны были твои очаровательные стройные ножки, и написать: „Отдыхайте на самых дорогих курортах мира!“»

Она ответила ему что-то, что полагается говорить в таких случаях, и Андрей Семенович подумал про себя: «Молодец. Держишься на уровне». Хотя, видит Бог, его мысли были далеки от женских ножек.

Выходя из отделения, Дымов почувствовал, что его как током ударило. Он вдруг понял, что за второе облачко зависло над ним. Лет пять назад из Таллина в гости приехала сестра его тещи, по возрасту – старушка восьмидесяти лет, а по факту – излучающая протуберанцы энергии молодайка не старше тридцати. Когда после отделения Эстонии жизнь русскоязычного населения стала совсем кислой, 70-летняя Лизавета Ивановна освоила компьютер и закончила курсы гадания по руке, астрологии и еще чего-то подобного.

Воспитанный в духе диалектического материализма, Андрей Семенович, хоть и верил в приметы, оккультные науки всерьез не принимал. В душе он был верующим человеком, считал, что есть высшее начало, и Бог должен быть не в голове, а в сердце каждого человека. Причем заповеди Христовы он старался соблюдать. Однако не выдержал напора энергичной тети и позволил ей погадать по руке. В конце она сказала ему: «Бойтесь 57-летнего возраста». Вот что сидело в нем – вот какое облачко!

Ссутулившись, Андрей Семенович быстро направился к машине. Работать-то все равно надо. Или, точнее, тем более надо.

Через полчаса он был на работе. Пружинистым шагом прошел в свой кабинет, по пути бросил что-то обычное секретарю. У него действовало железное правило: перед подчиненными шеф всегда должен быть здоров и подобающе одет: костюм и рубашка с галстуком. Это как форма для военного. Никаких футболок, джинсов и прочих современных наворотов. А главное, шеф обязан всегда быть в хорошем настроении и излучать уверенность в завтрашнем дне. Иначе сотрудники начнут искать чего-нибудь на стороне, что вредно для компании. Он был очень ревнив, и от тех, кто «поглядывал налево», старательно избавлялся.

Около получаса Андрей Семенович работал со срочными бумагами. Затем вызвал финансового директора, и они обсудили платежи. Наконец он остался в кабинете один.

«Ну что, – подумал Дымов, – кокетничать не перед кем, советоваться не о чем и, по сути дела, не с кем, кроме как с урологом. Поэтому нужно прекращать валять дурака и звонить шефу клиники «Вирайл», доктору Жизневу, который, по его (и не только) мнению, был первоклассным врачом-урологом. К тому же он долго стажировался и работал в известной американской клинике».

Вспоминая историю знакомства с Жизневым, Андрей Семенович расценивал ее как чудо и знак свыше, дарованный судьбой. В 1995 году его друг, Олег Николаевич Вартанов, которого в узком кругу называли просто Николаичем, ушел на пенсию и пропал. Дома его не было, мобильный не отвечал, хотя Андрей Семенович звонил много раз. Он справедливо считал, что человек, который отработал более сорока лет на таких должностях (Николаич в двадцать пять лет стал главным инженером завода, в тридцать четыре года – генеральным директором), резко отойдя от дел, может впасть в апатию, и это негативно скажется на его здоровье. Поэтому Дымов упорно названивал Николаичу, желая обсудить несколько рабочих вопросов. И делал это не только для того, чтобы тот не сомневался – несмотря на пенсионное удостоверение в кармане, он по-прежнему в обойме. Андрей Семенович был уверен, что его компании может быть полезен жизненный и профессиональный опыт старшего друга, его технические знания.

Вдруг месяца через три Николаич объявился в Петербурге, нашел Андрея Семеновича и пригласил его на ужин в ресторан гостиницы «Европа».

– Куда вы исчезли, Олег Николаевич? – набросился Андрей Семенович на друга. – Небось с аппетитной молодайкой обживал необитаемый остров?

– Если бы, – ответил Николаич. – Пойдем-ка сядем. Выпьем для аппетита по сто пятьдесят с прицепом, и я все тебе расскажу.

Как выяснилось, у Николаича был рак простаты. Оперировали его в Америке. Сопровождающим был хороший петербургский врач, то ли уролог, то ли геронтолог, который сам долго работал в Штатах.

– Надо бы тебя с ним познакомить, – сказал Николаич. – Вдруг когда-нибудь понадобится. А пока пусть расскажет, как нам с тобой по-научному с бабами обращаться. Правда, хоть мы с тобой, в отличие от него, Военно-медицинскую академию не кончали, насчет баб сами можем доктора чему-нибудь научить. Заодно выпьем вместе.

Услышав, что врач, долго работавший в Штатах, может ему понадобиться, суеверный Дымов решил с ним не знакомиться: не буди лихо, пока оно тихо. Боялся Андрей Семенович всего этого.

Года два назад он попросил врача, который лечил его семью более десяти лет, порекомендовать хорошего уролога. Добрейший Эдмонд Протасович выполнил просьбу и записал его к врачу. Но, как на зло, за десять минут до того момента, когда Андрей Семенович должен был выехать из офиса, к нему ввалилась толпа сотрудников с завода, с которым он четыре года поддерживал тесные связи. Какой врач?! Секретарь стала спешно накрывать стол прямо в кабинете. Предполагалось, что здесь будут только бутерброды, а на основное блюдо они поедут в ближайший ресторан.

Андрей Семенович позвонил семейному доктору с просьбой перезаписать его на другой день.

– Вы знаете, может, это и к лучшему, – ответил Эдмонд Протасович. – Я запишу вас к самому шефу.

Через пару дней они вместе приехали в клинику «Вирайл» на улице Подковырова. В регистратуре Андрей Семенович обратил внимание на одну из фотографий, висевших на стене: мужчина тридцати пяти – сорока лет, снятый на фоне какой-то американской клиники. Память услужливо напомнила ему рассказ Николаича о докторе из Штатов. Но Андрей Семенович отмахнулся от воспоминания: «Мало ли в Петербурге врачей, которые бывали в Америке?».

Их позвали в кабинет Жизнева. За столом сидел крепко сбитый мужчина, явно когда-то занимавшийся спортом. По привычке Андрей Семенович протянул доктору свою визитную карточку. Как только Александр Владимирович взял ее в руки, тут же сказал:

– Я слышал о вас много хорошего – от Николаича.

Тот самый врач! Все-таки Земля маленькая и очень круглая.

Они сразу понравились друг другу. Андрей Семенович почувствовал в докторе крепкого профессионала – на таких людей у него был нюх. Александр Владимирович тоже разгадал своего пациента. На прощание он сказал:

– Вам бы прийти ко мне через полгодика, но ведь не придете. Можете не обещать. У вас командировки, наука, бизнес, приемы. Ну дай вам Бог.

Он крепко пожал руку Андрея Семеновича и этим еще больше ему понравился. Рукопожатие дает первое представление о человеке: у настоящего мужика оно должно быть крепким. У Дымова была своя идея на этот счет. Руку при встрече начали протягивать в древние времена, показывая, что в ней нет оружия. Хорошо, оружия нет, но рука должна быть сильной, чтобы дать понять: если что пойдет не так, возможны варианты и без него. Что-то вроде: «Мы мирные люди, но наш бронепоезд стоит на запасном пути».