Алексей Клёнов - Короткий бег мангуста Страница 4

Садясь в машину с Горбуновым, Степан пояснил:

– Ребята в служебной «шестерке» поедут. Для солидности.

Закурив, с интересом спросил:

– Как настроение?

– В норме.

– Точно?

– Степа, что за вопрос?

– Это хорошо… А чего ты на такой развалюхе катаешься?

– Да и та не моя. Матери принадлежит.

– Ну, ну… Пора бы тебе хорошей тачкой обзавестись. Да и для общего дела пригодится. На днях организуем.

Горбунов искоса посмотрел на Степана:

– Как?

– На улице купим, ха-ха! Мы теперь, Андрюха, все можем. И пора мне с тобой серьезно поговорить. Знаешь, многое изменилось с тех пор, когда мы с тобой ни с хрена, с пустыми руками начинали. Скажи, будешь со мной… С нами до конца?

– Уже.

– Правильный ответ. В моей… организации уже больше десяти человек. Четверо, не считая тебя, из нашего райотдела. Есть двое ребят из соседних райотделов. Так что с информацией где, что и у кого имеется проблем не будет. Понимаешь? Из оружия пока два газовика, обрез, ножи и граната учебная. Ну и баллончики. Но главное люди! У всех подготовка, воля и стремление жить по-человечески. Мы уже сейчас сила, а со временем развернемся еще больше. Опорный пункт, где мы сейчас были, будет нашим… ну скажем офисом. Есть еще один. Вот скажи, братан, если действовать с умом ну кто нас заподозрит? Все менты, на службе характеризуются отлично.

Горбунов уклончиво ответил:

– Я не знаю как где, а в нашем ОУРе не дубы сидят.

– А что, других районов мало?

– Но есть горотдел, МВД, управление собственной безопасности, наконец.

– Туфта! Все погрязли в своих делишках. А УСБ больше гаишниками занимается. Ты думаешь, с преступностью действительно так сложно бороться, как об этом дяди с крутыми погонами звиздят? Да хрен там! Сами породили оргпреступность, сами ее и поддерживают. Вот и борются сами с собой, для видимости. А в такой борьбе всегда будет ничья… Ну ладно, допустим не все взяточники, не все «крышуют». Есть еще честные менты. Но долго ли они продержатся, если вокруг такие сумасшедшие бабки крутятся? Ты думаешь, что ваш Мерецков на лапу не берет?

– Возможно.

– Гарантия девяносто девять процентов. Слышал я кое-что о нем, и кое о ком из районной администрации. Те, в свою очередь, кому-то из мэрии зад лижут. Дальше комментировать? А каких, суки, лапочек из себя строят. И так везде. А под шумок и мы своего не упустим. И чем больше у нас будет денег, тем мобильнее, осторожнее и неуязвимее будет наша организация. И хозяин всему – я!

Остаток пути проехали молча. Приткнув машину на стоянке неподалеку от дома, все пятеро вошли во двор. Паша с Геной и Артуром рассыпались по углам дома. Степан окликнул Горбунова:

– Пойдем, лестницу принесем. Я тут припас в кустиках.

Приставив лестницу к окну на втором этаже, Медведев поднялся, резко ткнул локтем в стекло, осыпав на снег каскад жалобно позванивающих осколков. Запрыгнув в квартиру, махнул вниз рукой.

– Убирай лестницу и давай ко мне. Я дверь открою.

Поднявшись по лестнице в подъезде, Горбунов стал выносить из прихожей подносимые Медведевым вещи. Управились минут за десять. Степан, запалено дыша, еще раз обошел квартиру, спустился вниз и подтолкнул Андрея в спину:

– Подгоняй свою колымагу. И Паше скажи, пусть сюда подает.

Вещи загрузили быстро и сноровисто. Вытирая вспотевшие, несмотря на ночной холод лбы, возбужденно переговариваясь, попадали на сиденья. Медведев, закурив и смачно сплюнув в окно, утихомирил сидевших на заднем сиденье Гену с Артуром:

– Ша, мальчики. Дело сделано чисто, хорош бузить. Барахла здесь порядочно, каждый по трехмесячной зарплате получит. Генаша, который час?

– Половина третьего.

– Круто. Андрюха, давай сначала меня домой подбрось. Выгрузитесь сами, Паша знает куда. А мне с утра на работу, как бы там ребята без меня ваньку не сваляли.

На работу Степан пришел уже около полудня. Сойдя на остановке, и продравшись сквозь бурлящую толпу возле торговых павильонов, вошел в небольшой закуток, приспособленный под служебное помещение, и, едва открыв дверь, услышал гул возбужденных голосов. Двенадцать молодых и крепких парней, вся служба безопасности рынка, о чем-то возбужденно переговаривались. Антон Поздеев, двадцатипятилетний студент-заочник, яростно брызгая слюной, и перемежая речь матом, подогревал парней:

– Какого х.., в самом деле?! Работаем, б…, по двенадцать часов без выходных. Ежедневно собираем с торгашей для директора крутые бабки, а сами получаем копейки. Медведеву что? Он начальник, ему бегать не надо. Пошлет нас по точкам, а сам с хозяином водку жрет.

– Ты на Степу не наезжай, – подал из угла голос Альфред. – Не больше нас получает.

– Получает не больше, – отрезал Антон. – А работает меньше. Вот где он сейчас? Время к полудню, а его нет ни хрена.

Усмехнувшись, Степан распахнул дверь, подошел к столу, и, плотно усевшись в потертое кресло, весело поинтересовался:

– Об чем хай, мужики? Что за бунт на палубе? Кого бить собираемся?

Закурив он обвел глазами притихших охранников, и в упор посмотрел на стушевавшегося Антона. Уже без наигранной веселости жестко ответил:

– По бабам я шлялся. Понял, сынок? Больно уж сладкие бабы этой ночью попались. А водку я с Остапчуком не пью. Самому зарплата не позволяет, а он, старый козел, больно скуп. Сам норовит нажраться за чужой счет. И если кто из вас зарплатой недоволен, – можете убираться на хер. Мне по барабану, я такой же, как и вы, наемник. Бабок не меньше вашего выколачиваю, а получаю на самый чуть побольше. Есть еще вопросы? Вот и ладушки. Тогда давайте займемся делом. Альфред, задержись.

Когда охранники, недовольно ворча, разошлись, Степан поманил Альфреда пальцем и, навалившись на стол грудью, негромко сказал:

– Ночью дело провернули. Я тебя дергать не стал, тебе отдохнуть надо было. Поделюсь из своей доли. А к ребятам надо присмотреться. Особенно к Антону. Парень здоровый и дерзкий, и денег ему вечно не хватает. Словом, нравится мне этот волчонок. Понял меня?

– Угу. Я с ним уже говорил. Да не пугайся, я осторожно. Дошел парень, на все готов. Только направить в нужное русло.

– Отлично. В следующий раз возьму его с собой, обкатаю.

Прервавшись, Степан снял трубку зазвеневшего телефона:

– Служба безопасности рынка, слушаю вас.

Услышав голос Лозового, Степан широко улыбнулся:

– Привет Андрюха, рад тебя слышать.

– Взаимно, давно не виделись.

– Почти три месяца. Как дела у тебя, Андрей?

– В порядке. У тебя?

– Да, в общем, ни то, ни се. Ты с чем звонишь?

– Разговор у нас был насчет работы. Помнишь?

– А как же! – Степан хмыкнул, ткнув сигарету в пепельницу, и совершенно искренне сказал: – Давно жду, надоело уже здесь ноги ломать.

– Так я к тебе сейчас подскочу, и поедем к твоему новому шефу. Сразу все и решим.

– А ты знаешь, где я?

Лозовой на том конце только усмехнулся:

– Степа, ты еще не забыл, где я работаю? Я все знаю. Жди…

– Ага, – буркнул Степан в загудевшую трубку. – Все да, не все.

И тут же, сообразив, что не давал Лозовому номер телефона, и не говорил, на каком именно рынке работает, нахмурился. Вспомнился и тот понедельник, когда столкнулся в кабинете Андрея с Лукмановым, и оставивший неприятный осадок разговор с Лозовым. И снова, как в тот день, появилось нехорошее ощущение что кто-то маленький, но сильный и безжалостный, тискает цепкой, когтистой лапкой сердце. Неужели Лозовой что-то пронюхал? Иначе к чему слова о том, что все знает? Тогда почему до сих пор не тронул? Выжидает, чтобы взять с поличным? Да нет, чушь все это. Если и докопаются до него, то ребята вовремя предупредят. Так или иначе, хоть крохи информации да получат. А этого ему будет достаточно. И потом, на каждый случай обговорено алиби, а свидетельство мента, тем более офицера дорогого стоит…

– Ты чего, Степа? – легонько похлопал Медведева по плечу Альфред.

– А?.. Да нет, все нормально. Надо бы с хозяином переговорить, ребята оплатой недовольны.

– Надо бы. А что толку? Скуп, как сто жидов. А вот он и сам, легок на помине.

Из остановившейся под окном «девятки» с трудом выбрался Николай Иванович Остапчук и, тяжело опираясь на палку и приволакивая негнущуюся ногу, зашагал к двери в павильон. Следом за ним потянулся его сын, двадцатилетний веснушчатый Леша.

Хлопнув по-хозяйски дверью, оба вошли в павильон. Остапчук-старший кряхтя опустился на стул. Лешик пристроился на подоконнике. Переложив палку, Николай Иванович закурил вонючую «Приму», и только после этого поздоровался с Медведевым:

– Ну, здравствуй, голубь.

Скосив глаза на Альфреда, попросил негромко:

– Ты пойди, погуляй, сынок. Мне с твоим начальником пошептаться надо.

Когда Альфред вышел, Остапчук угрюмо посмотрел на Степана белесыми поросячьими глазками, и с минуту многозначительно молчал. Потом, решив, что этого достаточно для хозяйской весомости, едко спросил: