Андрей Григорьев - 100 подвигов. 1941—1945 гг. Страница 4

Султан Ахмет-Хан

Над Ярославлем, май сорок второго,В бомбардировщик, что летел бомбить,Крылом от истребителя своего,Фашисту смог дорогу «перекрыть».

Левым крылом, врезаясь в «пузо» фрица,Так-как, боезапас был на нуле,Султан смог поражения добиться,«Юнкерс» горел и шёл уже к земле.

А истребитель с ним же к низу падал,Султан с трудом покинул самолёт,И купол парашюта, как награда,Над ним уже как пёрышко плывёт.

Герой Войны, сражавшийся за правду,Не думая, что будет с ним самим,Фашистов истреблял, как было надо,Он в Памяти и мы гордимся им.

Матвеев Владимир

Июль, восьмое, сорок первый,Налёт врага на Ленинград,Владимира, – стальные нервы,Не дали шаг ступить назад.

На «Миге» в небе на фашиста,Истратив весь боезапас,В «Таран» крылом подрезав быстро,И немец хвост себе не спас.

Немец упал под Ленинградом,Матвеев с погнутым крылом,Летел тихонько и не падал,Вернулся на аэродром.

Он в январе, сорок второго,«Дорогу Жизни» прикрывал,В защите города родного,Погиб, Отчизну не предал.

Лука Муравицкий

На устаревших истребителях встречали,Войну, на ближних подступах к Москве,Но устали и трусости не знали,На «горку» шли и падали в «пике».

Шестёрки «мессеров» вдвоём вгоняли в ужас,Атакой храброй, бив фашиста в лоб,Захватчики считали это, – глупость,И улетали, вдруг им попадёт.

На каждом своём новом самолёте,Лука писал «За Аню» под крылом,И это придавало сил в полёте,Он с Аней шёл к фашистам на пролом.

Он с Аней до войны летали в клубе,Любили, дело к свадьбе уже шло,Разбилась, парашют пусть проклят будет,Так потерял Лука тогда её.

Таранил самолёты в Подмосковье,Когда патронов не было уже,Ни сколько не жалел своё здоровье,Вытаскивал машину из «пике».

А в октябре на Ленинградском фронте,Он прикрывал у «Транспортных» маршрут,И лично сбил двенадцать самолётов,А тридцать семь в составе группы, тут.

Погиб в бою неравном с оккупантом,Мороз, ноябрь, тридцатое число,Остался Вечным Старшим Лейтенантом,Хвала Герою, мы запомним всё.

Бабиков Михаил

Был родом со Смоленщины ефрейтор,И финскую границу охранял,Захватчик рвался к Мурманскому порту,Отряд заставы, «гадов» не пускал.

Апрель, сорок второго, батальоном,Фашист заставу взять решил в кольцо,Сорок четыре пограничника, отпором,Им показали, там хозяин кто.

Четверо суток враг не мог пробиться,Четырнадцать атак отбил отряд,«Максим» водой в пробоинах сочится,Затыкав хлебом, снова мог стрелять.

Ефрейтор в пятый день один остался,Фашисты снова в бой, когда пошли,Последней лентой, парень отстрелялся,Гранаты стал использовать свои.

Оставил Михаил себе гранату,Хотели немцы взять его живым,Чеку убрал и спрятал под рубаха,Когда к нему фашисты подошли.

Взрыв прогремел раскатом по заставе,Душа Ефрейтора летела в небеса,Вокруг фашисты, рваные лежали,Так для него закончилась война.

Забыть нельзя о Подвигах Героев,Вечная память будет в душах жить,О том, как Русским Духом полон воин,Когда враг хочет землю захватить.

Дегтярев Василий

Подбили самолёт над Голубеей,Что под Рязанью испокон веков,И разгорался самолёт сильнее,А лётчик ранен и на всё готов.

На поле приземляясь, он увидел,Толпу фашистов в форме, – «Голый торс»,Так физкультурой занимался житель,Их уничтожить лётчику пришлось.

Нацелив пулемёт на оккупантов,Василий всю обойму разрядил,Потом шатаясь, вылез на полянку,И к речке полз, на сколько было сил.

Взвод автоматчиков его уже искали,С трудом Василий скрылся в камышах,Те, с переводчиком, к себе пилота звали,«Оставим жить, коль выйдешь к нам сейчас».

В ответ молчёк, фашист кольцо сжимает,Четыре выстрела раздались в тишине,Четыре автоматчика упали,А пятый выстрел он забрал себе.

Сто восемьдесят немцев жить не стали,За этот бой в Рязанских камышах,А немцы Васе почести отдали,За Героизм, за смелость на полях.

Три Богатыря

Двадцать бойцов форсировали Волхов,По льду, в ночи, не видел чтоб ни кто,На берегу врагов собралось много,И дзотов понатыкано полно.

Была задача, – уничтожить точки,Все огневые точки у врага,Чтоб после этой зимней, тёмной ночи,Дорога к наступлению была.

Красилов, Черемнов, Герасименко,Ударной группой сняли часовых,Разведчики, гранаты в дзоты, метко,Кидали, чтоб замолкли «пушки» в них.

Из дзота взял Иван Герасименко,Немецкий, но рабочий пулемёт,И поливать фашистов начал метко,Вдруг заработал неизвестный дзот.

Потом второй и третий неизвестный,Замолотили сразу по бойцам,В «мешке» от пуль немецких стало тесно,Конец, отряд разведчиков там ждал.

Леонтий Черемнов на амбразуру,Бросился грудью, немец замолчал,Иван Герасименко на вторую,А Александр Красилов завершал.

Бесстрашно трое все закрыли грудью,Три амбразуры вражеских стволов,Фашистских пулемётов, три, заткнули,Разведчикам, дав место для боёв.

Как три Богатыря, три Русских парня,С Алтая и с Донбасса мужики,Накрыли дзоты, группу пропуская,На веки в нашей памяти они.

Четыре бронебойщика

Самойлов Гриша с Беликовым Костей,Пётр Болото, Алейников Иван,Фашистов били яростно, со злостью,Каждый из них за Родину стоял.

Четыре добровольца, – бронебойщика,Ушли вперёд, заняли высоту,Жестокий бой ждал, в Волгоградской области,В сорок втором, не радостном году.

Два ПТРД – ружья противотанковых,И автоматы были у ребят,Вырыв окоп, обложились гранатами,Чтоб высоту свою оборонять.

Гул на рассвете выдавал противника,Тридцать машин бронированных шли,Не выдавала страха даже мимика,Готовы к бою были все бойцы.

Четыре танка, в первые минуты,Остановились, вспыхнув, задымив,

Конец ознакомительного фрагмента.