Алексей Дьяченко - Тринадцатый двор Страница 4

Допив водку, подкрепившись печёной картошкой, братья Грешновы оставили овраг и направились в сторону нового комиссионного магазина.

За последние семь лет здание, в котором открыли новый комиссионный, горело четыре раза и столько же раз меняло хозяев. Находясь год назад в гостях у матушки, Юра запомнил это здание лежащим в руинах. Но вот чудеса, – витрины снова светились огнями, приглашая к себе покупателей.

Но не за покупками шли в магазин братья Грешновы. Василий вел Юру в комиссионный, как ведут к себе в новый дом. И действительно, встретили их там по-домашнему, так, как встречают самых дорогих и близких людей.

Прямо на пороге к ним подбежал Гриша Бунтов, как впоследствии выяснилось, директор магазина. Григорий заискивающе улыбался, держа правую руку Юры двумя своими.

– Милости просим, – бормотал он при этом.

Директор проводил гостей в комнату отдыха персонала, где был накрыт огромный стол.

Из сидящих за столом Юра узнал только Нину Начинкину. Незнакомых ему мужчину и женщину представил Бунтов.

– Народный целитель Валентин Валентинович Мартышкин, а это моя вторая половина – Зинаида Угарова.

Юра вопросительно посмотрел на брата. Василий закрыл оба глаза и многозначительно кивнул. После чего представил компании отставного майора во всех мыслимых и немыслимых регалиях.

Наконец все уселись за стол и запировали. Много пили и много говорили.

Василий рассказал во всех красках о том, как Юра расправился с Гавриловым. Все одобрительно рассмеялись. Георгий попытался выяснить, кто он такой, этот Гаврилов, но его не слышали. Вспомнив о жалобах на здоровье капитана Брусникина, отставной майор поинтересовался у Мартышкина, чем сейчас лечится гепатит, какие есть народные средства.

– Желтуха? – оживляясь, переспросил целитель и тут же выдал рецепт. – Нужно взять живую щуку и смотреть ей, не моргая, прямо в глаза до тех пор, пока она не уснёт. После чего необходимо произнести заклинание: «По щучьему велению, по моему прошению, пусть моя болезнь перейдет в тебя. Ты пожелтеешь, я порозовею и выздоровею». С этими словами следует выпустить щуку в воду. Чем больше уверенности в успехе, тем больше шансов выздороветь.

– Какая щука? – возмутился обманутый в своих лучших ожиданиях Юра. – Человек пьёт десять лет всё подряд, наверное, уже цирроз заработал. Хотите, чтобы по-щучьему велению всё в одно мгновение прошло? Так не бывает.

– Ты не поверил Тин Тинычу потому, – смеялся Вася, – что получил безвозмездную консультацию. Уверяю, что если бы заплатил, то обязательно бы поверил.

Мартышкин, обиженный недоверием и насмешками, отвернулся, давая теми самым понять, что не желает больше ни о чем говорить.

Начинкина, всё это время подливавшая водку в Юрин стакан, вдруг откровенно спросила:

– Сознавайся, Жорка, что тебе от меня надо? Я согласна на всё.

Заметив испуг в глазах Василия, Бунтов пришёл на помощь:

– Никаких уединений! У нас компания. Общество дружелюбных алкоголиков.

Опять пили, смеялись над побитым Серегой Гавриловым. Юра рассказал свой сон, в котором бил его клоун в боксерских перчатках. Оживился директор магазина и поведал о своих грёзах, связанных с цирком. Сны директора носили навязчивый характер.

Григорию снилась арена, по которой он вынужденно наматывал круги, сидя на старомодном велосипеде с громадным передним колесом и маленьким задним.

– Представляете, – говорил Бунтов, делая страшные глаза. – Кругов восемьдесят за ночь нарезаю, совсем как в фильме Александрова «Цирк». Мне бы слезть с велосипеда и идти. Я, катаясь, знаю, что это сон. Но неведомая сила заставляет крутить это чёртово колесо и наматывать круги. Очень страшно.

И долго ещё продолжалось прекраснодушное настроение, пока, как водится, не принялись искать общего врага. И очень скоро враг нашёлся. Все сидящие за столом согласились, что хуже этого человека нет никого и тотчас отправились на его расправу.

Враг жил рядом, в их тринадцатом дворе, в доме, где теперь с женой и дочкой проживал Василий. Квартира врага располагалась на первом этаже.

Нина и Зина изо всех сил давили на кнопку звонка. Мужчины барабанили кулаками и пинали ногами в деревянную старую дверь. Гриша Бунтов кричал:

– Открывай, сволόта! Смерть твоя пришла!

Послышались шаги, повернулся ключ в замке и дверь открылась.

Прибежав с ватагой бить злодея, Георгий к своему удивлению отметил, что этот страшный человек – ни кто иной, как его школьный учитель по математике. Друг покойного отца, самый добрейший из всех тех людей, которых он знал.

– Борис Борисович? – только и смог вымолвить Юра.

Он оглянулся. Сподвигнувших его на «геройство» и сопровождавших к месту расправы и след простыл. Остался один Василий, который и сам только что опомнился.

– Как ты мог? – спросил у него старший брат.

– Да иди ты, – выругался, покрасневший от стыда Шалопут и сам пошёл вслед за убежавшими приятелями.

Юра остался один.

– Не ожидал, Георгий, в такой компании тебя увидеть, – посетовал Бурундуков и радушно пригласил. – Что ты стоишь, как чужой? Заходи.

Глава 3

Всё возвращается на круги своя

Шагая за Борисом Борисовичем, Юра проследовал на знакомую с детства кухню, излюбленное место посиделок и бесед.

В доме учителя математики всегда был свежезаваренный чай и мёд. Собственно, из-за сладкого янтарного лакомства Бунтов и обозлился на Бурундукова. Григорию доставили, как он уверял, замечательный мёд с Алтая. Было представлено обильное разнообразие – мёд липовый, цветочный, гречишный.

Директор комиссионного отвёл в своём магазине уголок, где продавалось всё это многообразие сладкого сиропообразного вещества, вырабатываемого пчелами из нектара. Народный целитель Мартышкин представил на эту продукцию гербовое медицинское свидетельство, в котором говорилось, что чудо-мёд излечивает от всех болезней, включая ещё не открытые наукой.

А Борис Борисович определил, что сладкое сиропообразное вещество мёдом не является. А так как учительскому слову верили, то весь купленный товар вернули в магазин. Пришлось директору возвращать людям деньги.

Спросите, откуда у учителя математики такое знание мёда? Всё просто. Бурундуков родился и вырос на пасеке и о пчелах знал всё и всегда, невзирая на препятствия, Борис Борисович старался держать ульи. Не изменил себе, даже проживая в городской квартире.

Пчелиные домики стояли у него даже на подоконниках. В нижней части оконных рам были сделаны проходы, соединенные с летками ульев. Пчелы через эти проходы в рамах попадали на улицу и возвращались домой. И всегда у учителя математики был свой натуральный мёд.

Грешнов выпил чашечку ароматного душистого чая, хотел рассказать Борису Борисовичу о последних годах своей жизни, но им не дали побеседовать.

Раздался долгий настойчивый звонок в дверь, хозяин квартиры привычно легко оторвался от чаепития и пошёл открывать.

– Кто это в третьем часу ночи? – с напускной строгостью спросил он.

– Это я, твой сосед, Валерка Бахусов, – донеслось из-за двери, – открывай.

Бурундуков пустил ночного гостя и проводив его на кухню, предложил чая с мёдом.

Валера поздоровался с Юрой, размешал мёд в чашке и стал жаловаться:

– Хорошо у тебя, Борисыч, спокойно. А у меня – чёрт знает что. Пришёл с работы, зашёл в уборную, а бумаги нет. Только вчера на сливной бачок новый рулон поставил. Сынульки уже израсходовали. И всё отец плохой. Не кормит. Скоты неблагодарные! Вот я всё думаю, почему на свете царит такая несправедливость? Батя мой так избил мать по пьянке, что она от побоев умерла. Нас с братом смертным боем бил, хотел, чтобы людьми стали. Но не случилось. Батя умер от цирроза, а братишка в расцвете лет погиб. Свои же друзья из-за куска мяса зарезали. Жена моя, Капитолина, умерла от несчастного случая. толкнул-то её несильно, а она поскользнулась и головой о подоконник. Гематому заработала. Попала в больницу. а там известное дело – врачи зарезали. Ответь мне, Борисыч, почему жизнь – такая глупая штука? Вот живу я и не знаю, зачем. Не знаю, зачем другие живут, да и нужно ли им в таком случае жить? Тебе скажу, как на духу. Моя бы воля, я бы всех – в газовую камеру.

– И сыновей своих? И меня?

– Тебя – в первую очередь.

– За то, что деньги тебе последние безвозвратно даю?

– За это. И за то, что ты, имея много денег, живёшь, как нищий.

– Ты считаешь меня богатым потому, что всем взаймы даю? Но это не так. Я зачастую на одном хлебе и воде сижу.

– И на мёде, – злорадно поддел учителя его бывший ученик.

– И на мёде, – согласился учитель.

– Тем более заслуживаешь газовой камеры. А ещё называешься заслуженным. Не заслуженный ты, а – так себе. Хотел сказать другое слово, но промолчу. Не ругаться я пришёл, и даже не взаймы просить. Горе у меня, Борисыч. Врачи, будь они прокляты, метастазы у меня нашли. Что делать? Подскажи. Может, свечку поставить или ведьмака какого найти, чтобы заговор надо мной прошептал? У меня же дети. Умру, кто кормить их станет? Почему таких, как ты, никчёмных, болезни стороной обходят? А люди весёлые, заводные, болеют и умирают? Брат Аркадий ушёл в расцвете лет, никому зла не сделал. Упрёт, бывало, с мясокомбината свиную ногу, – обязательно со всеми поделится. Отец скончался совсем молодым, помнишь его?