Александр Образцов - Европа – полуостров России (сборник) Страница 4

А. О. Чтобы оценить истинные масштабы популярности Айтматова, может быть, назовете кого-то еще?

Б. Ш. Приезжал из Петербурга писатель Рытхеу. Собралось 100 человек.

А. О. Немало. Думаю, что здесь ни Айтматов, ни Рытхеу, ни даже Габриэль Гарсия Маркес столько не соберут. Оцепенение и апатия интеллигенции что-то затянулись. Театры пусты, тиражи современных авторов упали до сотен экземпляров. Не хочет сяду мать так, но приходится, против очевидного не попрешь: наши хваленые шестидесятники создали такое поле мысли и такие культурные ценности, что достаточно было лег кого сквозняка, чтобы облетел весь пышный сад. Но они упрямо создают видимость завершителей великой культуры. Хотя это уже и нелепо, и не опрятно. Чем дольше продлится ситуация затора в искусстве, чем оглуши тельней будет выхлоп. И все о них забудут. Навсегда.

Б. Ш. В Карлсруэ, где проходили 13 Европейские культурные дни, приезжал Андрей Битов. Было очень много людей. Мне непонятно, почему русские писатели не при езжают на Франкфуртскую книжную ярмарку? Это очень хороший способ за интересовать своими книгами западных издателей.

А. О. Они не приезжают туда только потому, что едят макароны и гречку, хотя предпочитают бастурму… То, как начинает писать поэт, всем известно. Как начинает писать прозаик – об этом страшно вспоминать. А вот как начинает переводить переводчик? Барбара, вы сами писали когда-то стихи или пьесы?

Б. Ш. Никогда. Переводчиками становятся случайно. То есть, талант переводчика, интерпретатора необходим, конечно, но сама профессия возникает неожиданно. В Женеве, в университете, работал лектором русс кий. И я вдруг узнаю, что он писатель. Он дал мне почитать свои рассказы. Мне они понравились и я их перевела. Потом я нашла издательство и их издали на немецком языке. Потом я перевела его роман.

А. О. Это очень по-русски – начинать какую-то работу без договора.

Б. Ш. Я не смогла бы переводить мертвого автора. Мне важно общение, реакции, дальнейший путь творчества. А у вас бывают периоды депрессии, кризисов?

А. О. Мне надо с неделю побыть в совершенном одиночестве, чтобы источник раскрылся. Однажды, когда я работал шкипером, мне повезло: я сел на камень, у лихтера пробило днище, и я две недели простоял у берега в Новой Ладоге. За эти две недели я написал больше, чем на два предыдущих года. Это было в 1982 году в дни смерти Брежнева. Это ведь так давно было! Очень давно. А кризисов у меня не было. Кризис возникает от беспроблемности.

Б. Ш. Меня при знакомстве с русскими писателями всегда удивлял какой-то их фатализм. Если русский писатель пытается организовать свои дела с рекламой и распространением своих книг, то он делает это, не веря в положительный результат. Лишь бы не говорили знакомые: почему ты не заботишься о себе? Я правильно понимаю психологию русского писателя? И если правильно, то откуда такой фатализм? Он в генах или в сознательном опыте?

А. О. И там, и там. А скорее всего он произрастает из состояния внутреннего величия – если биография удается, или внутреннего хамства – если она проваливается. Каждый русский писатель – пророк. Он мечтает пасти народы. И с этим ничего не поделаешь. Поэтому у нас очень хорошо устраиваются в искусстве ловкие и трезвые люди. Которые знают свой потолок. Их немного и им всем хватает места. Зато у остальных есть шанс вытащить счастливый билет. Да это и неудивительно, если помнить о географии.

Б. Ш. О географии?

А. О. О географии. Из всех наук она самая точная. Насколько я знаю, на Западе, а особенно в Америке, этой науке не придают никакого значения. Там путают Словакию и Словению, Сибирь и имбирь, Ганг и дранг. А между тем, география могла бы прояснить многие спорные вопросы приоритетов и влияний. В частности, кто от кого произошел. И не трогать при этом сомнительные камни и постройки. А также книги, которые легче всего фальсифицировать и провести свои выводы в жизнь методом тотального террора.

Б. Ш. Вы имеете в виду…

А. О. Именно то, о чем вы подумали! Посмотрите на географическую карту. Там ведь все изображено. Европа, Барбара, уже несколько миллиардов лет является полуостровом России! И с этим в ближайшие тысячелетия уже ничего не поделать. Ничего.

Пауза.

Б. Ш. Все можно понять в России, кроме одного: почему вам вдруг становится смешно, когда позади – лишения и нужда, а впереди – неизвестность?

7 главных врагов России в достоверной истории

Вот они:

Алексей Михайлович «Тишайший»

Петр Первый

Троцкий

Гитлер

Трумэн

Ельцин

Чубайс

История является важной составляющей частью политики, поэтому она не может не быть фальсифицирована в пользу ее составителя.

Академик А. Фоменко считает, что полный мрак истории человечества начинается глубже 12 века. Мне кажется, что границы мрака намного выше – 16 век, после Тридентского собора, когда и началась эра германо-романской (западноевропейской) цивилизации.

В России она началась на век позже, поскольку Смутное время и последовавшие годы совершенно темного правления Михаила Федоровича полностью искажены в угоду не столько самозванцам и ставленникам Запада Романовым, сколько в угоду той схеме Скалигера-Петтавиуса, по которой была предельно варваризована в христианском директивном стиле история человечества.

Задача Михаила Федоровича, совершенно неизвестного нам, была удержаться у власти в небольшом углу страны. Этим он напоминал Ленина, также опиравшегося на продажную Москву.

Зато Алексей Михайлович в своем разгроме прежнего Русского государства и истреблении народа и его вековых ценностей упал до немыслимых адских низостей. Начиналось его время Соляным бунтом (нам представляют это как издержки «монетизации», невинного увеличение налога), затем было полномасштабное рабство в виде «крепостного права», кровавое уничтожение русской ведической веры под видом примитивного «язычества», ликвидация Украинской автономии, готовящейся к независимости от Польши, под видом добровольного слияния с романовской позорной государственностью, наконец, жесточайшее подавление восстания последнего любимца русского народа – Степана Разина, подавление многочисленных городских восстаний и прочее, столь же гнусное. Всё это было перенесено на мифического Ивана Грозного. А сам Алексей объявлялся «Тишайшим».

Влияние этой личности на нашу историю громадно, негативно, длится до сих пор. В частности, всевозможные русофобы из тупых русских легко соскальзывают по аналогии на путь ненависти к своей Родине.

Сын (?) его, Петр, наследовал безумную страсть отца к западным ценностям, ненависть к своему народу и удивительную личную жестокость. Можно не вспоминать его ремесло палача, рубившего головы стрельцам собственноручно, заставлявшего делать это не только сподвижников, но и малолетнего сына, его расправ с православными русскими ведической веры (целый город на Урале был посажен на колы за свои убеждения), собственноручное убийство единственного сына и наследника Алексея. (Кстати, христиане в его царствие официально назывались «правоверными»). Но главной виной Петра перед Русским государством было внедрение в его живую плоть бюрократии, которая работала в Голландии, в Англии и других, недавно еще рабских странах, но никак до сих пор не может прижиться (и не сможет!) в Русском государстве, населенном генетически свободными, независимыми людьми.

И бог-то с ним, шемякинским дылдой, но влияние Петра на современную жизнь, парадоксально выделяемого официальной историей как «прогрессиста», во многом из-за этого выделения еще более негативно, чем дела его родителя.

Относительно спокойные 18–19 века в России были обеспечены романовским террором 17 века. Народ оставался в беспамятстве и ужасе существования. Пугачев решился на смертельную попытку инакомыслия и был четвертован.

Но постепенно жизнь «устаканилась» до такой степени, что ярославские крестьяне на фоне обломовского дворянства богатели и крепли в роли купцов, возводились заводы, которые до сих пор дымят за Невской заставой. И тогда забеспокоились на Западе. Появился Троцкий, как нынешний Навальный или Немцов. И не один, а с поручительством от американцев.

Было не сложно направить доверчивую страну против недавних романовских оккупантов. Никто не думал, что эти смешливые и смешные картавые ораторы соорудят такой режим проживания, перед которым даже режим Алексея Тишайшего покажется отеческим.