Сергей Дроздов - Правдивые байки воинов ПВО Страница 45

Однажды Валерий Николаевич, со своим заместителем Лукичём, поехали на поезде в командировку в город Порхов. В его окрестностях и располагался радиотехнический центр, комсомольцами которого бесславно «рулил» Солопёнок.

Замполит центра Слава Лозов поручил Юре «встретить руководство» у поезда на порховском вокзале. Личная легковая машина тогда была большой редкостью у офицера, и Слава попросил Юру доставить руководство «с комфортом».

Лукич потом рассказывал.

«Приехали мы на вокзал, ранее утро, дождь идёт, нет Солопёнка…

Позвонили в центр – говорят, давно выехал. Ждем, мокнем.

Через час на горизонте появился зелёный «Москвич», мчавшийся по лужам с безумной скоростью.

Тут Лукича осенило, и он предложил Валерию Николаевичу отойти от огромной лужи (расстилавшейся у порховского вокзала) подальше. Так и сделали.

Зелёный «Москвич» на страшной скорости влетел в лужу и остановился, как вкопанный, посредине её…

«Водой из лужи окатило весь вокзал до самой крыши», – вспоминал встречу Лукич.

Душеспасительные беседы давали мало проку. Солопёнок по-прежнему пропадал. Его выгнали из партии, сняли с политработы, понизили в звании до «мамлея» (младшего лейтенанта) и со скрипом оформляли документы на увольнение. Пока же пытались использовать в части в качестве «старшего машины».

Этот эксперимент тоже закончился печально. В одно прекрасное зимнее утро Солопёнок выехал старшим на ЗИЛ – 157 («коломбине», на армейском жаргоне). Тут же и уснул в кабине. Солдатик-водитель боролся со сном недолго и вскоре сам последовал Юриному примеру. От части до райцентра, куда они и ехали, дорога была почти прямая и имела только один поворот. На повороте был домик, в котором проживала старушка «божий одуванчик». Она как раз готовила на кухне себе завтрак и вышла в горницу помолиться на образа. В этот момент дом сотряс страшный удар.

Войдя сквозь пыль, дым и пар на кухню, она обнаружила в ней переднюю часть ЗИЛа с кабиной, в которой таращили глаза Солопёнок с водителем.

Никто не пострадал.

Старушка содрала с части семь шкур, пока ей ремонтировали дом, забор, огород и всё остальное её хозяйство.

«Всю войну дом простоял! Все бомбёжки перенес! А тут… Хорошо, что я к образам вышла-то. Вот и сохранил меня Бог!!!» – причитала бабуля.

Больше Юру старшим машины не назначали…

После долгих мук его всё-таки уволили из рядов ВС.

На встрече, посвящённой пятилетью нашего выпуска из училища, любопытную историю поведал нам Хиль. У нас был старшина батареи Зуб. Старшина – как старшина, ничем особым он не выделялся. Любви особой у нас к нему не было, впрочем, и ненависти – тоже.

После выпуска Хиль помог ему распределиться в одну из Групп Советских войск за границей, что считалось большой удачей.

Года через три после начала своей офицерской службы в войсках Зуб вдруг приехал в отпуске в родное училище и «бросился в ноги» к Хилю с просьбой забрать его в училище командиром курсантского взвода.

Мотивировал Зуб эту просьбу – невозможностью дальнейшей его службы в войсках, и усталостью от перманентных закидонов «любимого личного состава».

«Я, зная Зуба, как требовательного старшину, решил помочь ему перебраться в родное училище», – рассказывал Хиль. «Говорю ему, хорошо, мол, помогу, заберу к себе командиром взвода. Ответь мне только честно на один вопрос:

«У тебя взысканий по службе в войсках нет?! Всё в порядке?»

«Никак нет!! – отвечает мне Зуб, – никаких взысканий не имею!»

«Хорошо, идём тогда к Делегату на беседу!»

Привёл я Зуба к Делегату. Тот нас принял довольно благосклонно. Расписал я Делегату все достоинства Зуба, как бывшего старшины, сказал, что готов забрать его к себе взводным командиром.

Тут Делегат возьми да спроси Зуба пристально глядя ему в глаза:

«А ну-ка, доложите мне честно, товарищ лейтенант, как коммунист коммунисту, какие Вы имеете партийные взыскания?!»

И Зуб, честно глядя в глаза генералу, доложил: «Два строгих выговора!!»

«Молодец!» – говорит ему Делегат, «Честность отличное качество офицера! А за что Вы имеете эти взыскания?!»

«За употребление спиртных напитков!!!» – докладывает ему Зуб, к моему ужасу.

«Спасибо за честность, товарищ лейтенант, подождите в приёмной!» — говорит ему Делегат.

Когда Зуб вышел, Делегат, глядя на меня, спрашивает:

«У вас вопросы ко мне есть?»

«Никак нет!» – браво ответил ему Хиль.

Потом, общаясь с Зубом, он удивлялся такой избирательной его откровенности.

«Мне – он ничего не сказал, а Делегату – сходу выложил „правду-матку“. Лучше бы он вообще молчал об этих взысканиях, или мне о них рассказал, я бы придумал, как подготовить Делегата. А так – полное фиаско с Зубом получилось!» – сетовал Хиль, рассказывая об этой поучительной истории.

Славино начало

Завершить истории о подвигах наших ребят «в войсках» надо рассказом Славы Логовского. Он был года на 3 старше нас выпуском.

Мне довелось познакомиться со Славой, когда он служил замполитом радиолокационной роты, дислоцированной близ городка Йыхве, на северо-востоке Эстонской ССР. Поразила седая голова молодого, 26 летнего, старлея.

Спустя довольно продолжительное время после нашего знакомства, он рассказал мне, «по секрету», историю своей седины и службы в доблестных радиотехнических войсках ПВО.

Прошло уже почти 35 лет после этого случая. Наверное, уже можно предать её огласке.

«Окончил я училище с золотой медалью. Как и все наши выпускники, был полон сил, энтузиазма и желания служить в самых трудных местах. Попал я, по распределению, в Рижский корпус ПВО. На беседе с членом Военного совета Армии попросился назначить меня на самую трудную роту, как нас и учили. Мечтал вывести её в передовые.

«Ну, что ж», – говорит ЧВС, – «раз хотите трудностей – пошлём вас на остров Рухну в Рижском заливе. Есть там „трудная“ радиолокационная рота. Будет где приложить молодые силы! Дерзайте!»

Прибыл я на этот остров – и обалдел. Рота была «развалена» полностью. За последние 2 года в ней поменялось 3 командира и 2 замполита. Взводный командир был один, старшины не было.

Мой командир – старый капитан – крепко пил и на службе появлялся поддатым, принося больше вреда, чем пользы своими появлениями в казарме и на боевой позиции. Связь с «материком» (штабом батальона и бригады) – была только по радио. Многое не скажешь, и не посоветуешься ни с кем.

Но это – всё полбеды.

Проблема была в том, что эта рота издавна была избрана для всех разгильдяев, недисциплинированных и распущенных воинов бригады, а порой и корпуса, в качестве ссылки. С острова – не убежишь, не дезертируешь. А как там боец будет «служить» – проблема командира роты и его офицеров.

Наказать «распущенного», наглого воина законными и уставными мерами, в условиях отдалённых рот, да ещё на острове, даже в те времена, было очень непросто. Дело в том, что людей там всегда не хватало. Часть бойцов постоянно несли боевое дежурство (двухсменку), остальные через день ходили в наряд.

Соответственно, такой вид взыскания, как наряд на службу вне очереди, не имел никакого «веса» и влияния.

Наряд на работу отменил Дисциплинарный Устав 1975 года.

Увольнений не было, да и ходить в них воинам, из-за специфики службы, было некогда.

Такие «действенные» виды взысканий, как «замечание, выговор, строгий выговор» для абсолютного большинства воинов ничего не значили. А многие «дети гор» просто не понимали, что это такое!

Оставался арест с содержанием на гауптвахте. Но на острове её не было никогда, и этот вид воздействия тоже оставался только на бумаге.

Вот и все виды законного воздействия на нарушителей дисциплины и сотрясателей устоев уставного порядка, что мы имели…

Количество присланных на исправление «штрафников» в нашей роте было вдвое большим, чем число нормальных бойцов. «Штрафники» эти и верховодили в казарме, в результате.

Ситуация усугублялась тем, что и офицеры, зачастую, попадали на остров тоже в качестве своего рода «наказания» за какие-то «грехи». Видя ситуацию, многие из них «опускали руки» и несли службу по солдатскому принципу «день прошел – и хрен с ним!».

Командование батальона, да и бригады, в общем, знало об этих бедах «рухновской» роты. Но мирилось с ними. ЧП периодически случались, после них «снимали» командира роты с замполитом, кого-то из бойцов наказывали, и всё продолжалось по-старому.