Андрей Синельников - Евангелие от Андрея Страница 5

Ясновидцы говорили, что на этот раз он будет именоваться Сыном Жены, небесной Изиды, которая считалась Супругой Господа, ибо свет Любви будет сиять в нем с такою силою, какой земля не знала до него.

Эти тайны, раскрываемые патриархами ессеев перед молодыми братьями на пустынном берегу горько-соленого озера, называемого ими Мертвым морем, в нерушимом уединении Енгадди, казались им одновременно и чудесными, и знакомыми. Андрея охватывало особое волнение, когда к ним приходил глава Ордена и объяснял им слова из волшебной книги Еноха. Он читал спокойным и глухим голосом: «От начала Сын Человеческий был в тайне. Всевышний хранил его у Себя и проявлял Ею своим избранным… Но владыки земные испугаются и упадут ниц, и ужас обуяет их, когда они увидят Сына Жены сидящим на престоле Славы… И тогда Избранник призовет всё силы неба, всех святых свыше и могущество Божие. И тогда все Херувимы и все ангелы Силы, и все ангелы Господа, то есть Избранника, и другой силы, которая служить на земле и поверх вод, поднимут свои голоса».

Слова мудрого чародея загорались светом в душе Андрея, подобно молнии, сверкающей в темную ночь. Кто же был этот избранник и когда появится он среди нас?

Новые братья прожили несколько лет у ессеев Мертвого моря. Они подчинялись их дисциплине, они изучали вместе с ними тайны природы и упражнялись в мистических обрядах терапевтов. Они победили свою земную природу и овладели своим высшим сознанием. Изо дня в день размышлял Андрей над судьбами человеческими и углублялся в самого себя. Вершиной их пребывания у Посвященных была та удивительная ночь, когда они в глубочайшей тайне приняли высшее посвящение четвертой ступени. То, которое давалось только в случае высокой пророческой миссии, добровольно принимаемой на себя Посвященным и утверждаемой Старейшинами.

Андрей помнил это всегда. Собрание происходило в пещере, высеченной внутри горы наподобие обширного зала, имевшего алтарь и сиденья из камня. Лишь глава Ордена и его Старейшины, да две или три посвященные пророчицы из сонма весталок могли присутствовать при таинственной церемонии. Неся в руках факелы и пальмы, облаченные в белые льняные одежды, пророчицы приветствовали нового Посвященного как «Супруга и Царя», которого они предчувствовали и которого вероятно видят в последний раз… Затем глава Ордена, столетний старец, подал ему и тем братьям кто заслужил посвящение, чашу— символ высшего признания. За тонкими стенками прозрачного камня искрилось вино из виноградника невидимых легендарных жриц Матери-Природы – символ божественного вдохновения. Посвященные говорили, что из такой чаши пил Моисей вместе с семьюдесятью Старейшинами, а еще ранее – Авраам, получивший от Мелхиседека такое же посвящение хлебом и вином. Никогда ни один Старейший за долгую историю этой чаши не вручал ее человеку, который не владел ясными признаками миссии пророка, продолжателя их дела. Но самую миссию определить мог лишь сам пророк. Он должен был найти ее внутри себя, ибо таков закон посвящения: «Ничего извне, все изнутри». С этого момента каждый новый брат становился свободным, полным господином над своей жизнью, независимым от ордена. Отныне сам он был предоставлен воздействию духа, который возродился в нем от богов и который мог низвергнуть его в бездну или поднять на вершину, недосягаемую для страдающего и греховного человечества.

Когда после пения гимнов, после молитв и торжественных слов Старейшего, Андрей принял чашу, бледный луч зари, проникший через отверстие горы, скользнул по факелам и по длинным белым одеждам ессейских пророчиц, и ударил в белые стенки чаши. Жрицы содрогнулись, увидев освещенную этим лучом, открывшуюся кровавую бездну в недрах божественного напитка. Великая грусть появилась на их прекрасных ликах. Они увидели лежавший перед новыми братьями путь?

Андрей стряхнул воспоминания, как всегда на этом месте и посмотрел на реку. На волнах ярко отбрасывало сполохи заходящее за холмы солнце.

– Андрей!! – окликнули его снизу, оттуда, где стояли готовые в дорогу баркасы. Он посмотрел вниз на берег. В заходящих лучах солнца все те, кто собрался с ним в далекий, и неизвестный путь собрались у костров. Даже в вечерней дымке он узнавал их всех. Старых знакомых пришедших с ним из далеких земель, но уже ставших родными на этих землях, и новых. Уроженцев этих мест и тех, кто пришел к ним под стены их крепости.

– Андрей! – опять раздалось с самого низу, от кромки воды, – Спускайся к нам!

Он узнал голоса книжника Иосифа, сопровождавшего его с самого первого дня. Рядом с ним он различил двух старых воев, старых не погодам, а по знанию ратного боя. Фирс и Косма сдружились уже в их походе сюда. Фирс присоединился к дружине Андрея одним из первых, еще там, на галльском берегу в Руссельоне, а Косма пристал к ним в Бретани, но ему казалось, что она знали друг друга с детства. У соседнего костра сидели новые его знакомцы, уже ставшие ему родными за время их жития у медленных вод этой спокойной реки. Сил был местным воином, а Лукослав скорее волхвом, чем воином, однако меч умел держать не хуже других. Отдельно от всех, однако не чураясь ватаги, сидел Елисей, пришедший с той самой загадочной северной Гипербореи, земли магов и кудесников. Они уже привыкли к нему, несмотря на его облик нежити или воскресшего мертвеца. Это были его ближние люди, которые пойдут с ним на передовом челне. Драккаре, как называют его варяги из боевой дружины. Рядом с ними сидело несколько новых учеников – будущих братьев. Из них выделялся ростом и верой, горящей в глазах, Сергий. Андрей махнул им рукой, и, судя по ответному взмаху, понял, что они увидели и ждут.

– Ну, что ж пора подойти к ним, – вслух сказал Андрей, встал с пригорка и уверенно стал спускаться к кострам на берегу.

Воспоминания нагоняли его как гончие псы. На ходу идущий человек обернулся. Внимательно посмотрел прямо в глаза Антону и внятно сказал.

– Весла за камнем в глубине пещеры. За камнем.

Антон проснулся. На дворе был день в полном разгаре. В пещеру пробивалось жаркое полуденное солнце. Павел еще спал. Антон вышел на порог пещеры. Не вдалеке был маленький пляж из черного песка. На нем лежал их катер, наполовину вытянутый из воды и крепко привязанный к сосне. Он в припрыжку побежал к нему, вынул из него палатку, вещички, разложил на траве полянки на солнышке, сушиться. Вернулся в пещеру, стянул с себя наполовину высохшую одежду и тоже разложил на полянке. Вспомнил сон. Осторожно прошел в глубь пещеры, заглянул за камень. Там стояли два старых весла, почерневшие от времени. Он крякнул. Вынул из рюкзака флягу со спиртом, взятую для особых случаев, отхлебнул большой глоток. Спирт огненным шаром прокатился вниз и взорвался внутри, окатив голову и все тело жаркой волной.

– Вот так вот! – громко сам себе сказал Антон, – Вот так!!! – И отхлебнул еще глоток.

– С утра похмеляемся? – ехидно спросил проснувшийся Павел.

– Утро!? На дворе рабочий полдень! Соня! И не похмеляемся, а отмечаем день рождения!

– Чей!?

– Наш! Вставай! Я весла нашел!

– Чего ты нашел? – спросонья не понял Павел.

– Весла!

– А Андрей Первозванного ты не видел? – уже просыпаясь ехидно уточнил Павел.

– Андрея?… – Антон вспомнил, что человека во сне звали Андрей, и он был очень похож на того призрака, что вытянул их лодку к острову, – Андрея!? Видел!

– Нельзя на голодный желудок пить спирт, – назидательно просопел Павел, стягивая мокрую одежду, и тут его взгляд уперся в весла, – Это что???

– Это весла, – теперь уже ехидничал Антон.

– Откуда?

– От Андрея Первозванного…Клад!!! – вдруг вспомнил рассказ деда Антон.

– Что клад?

– Дед говорил, что Андрей ему открыл, где лежит клад. Вставай соня. Пошли искать.

– Чего искать?

– Клад. Клад пошли искать.

– Надо меньше пить Антошка. Тем более с утра. Тем более без закуски. Давай поедим.

– Хорошо, – согласился Антон, приходя в себя и обретая трезвость мысли, – Поедим, обсушимся и за поиски.

Он деловито достал из рюкзака банки с тушенкой, с гречневой кашей выложил аккуратно на камень размокшие галеты. Умело ножом вскрыл банки. Поставил кружки, плеснул в них спирт.

– А это зачем? – показал на кружки Павел.

– А это, чтобы лихоманка не скрутила. Пей!

Они поели. Натянули просохшую одежду. Взяли топор, прихваченный с собой револьвер, и пошли обследовать остров.

Остров был крошечный и какой-то мрачный. Наверно это впечатление создавали скалы кроваво-серого цвета, выступавшие на каждом шагу, да черный пляж, покрытый черно-металлическим песком.

– Такой песок наверно в преисподней, – мрачно пошутил Антон. И сам поперхнулся от этой шутки.

В самом углу пляжа у огромного валуна были видны остатки бревенчатой пристани, почти полностью скрытые водой. Павел подошел к ней, поковырял топором. Бревна были как из камня. Он нагнулся, взял горсть песка, насыпал в пакетик и уложил в карман.