Александр Адашев - 15 лет на зоне. Записки убийцы поневоле Страница 5

Способ убийства – избиение руками и ногами, тросом и так далее. В момент погружения в ВАЗ 2109 потерпевшие уже были убиты (что противоречит выводам экспертизы! А. А.) События полностью закончены. Если бы они были живы, то подсудимые обвинялись бы по статье 93 через 17 (то есть попытка умышленного убийства при отягчающих обстоятельствах – А. А.)

Дальнейшие действия В. (Андрея – А. А.) – в удостоверении результата. Заинтересован в этом был Шемарулин. Подается команда на добивание, которую исполняет В. Телесные повреждения ножом были причинены мертвым гражданам.

Качество следствия – отрицательное, мне стыдно за свою фирму (Имелась в виду областная прокуратура). Но доказательств достаточно.

После того, как адвокаты настаивали на вызове свидетелей, я проникся к ним уважением. Выяснилось, что показания, сказанные и записанные – две большие разницы.

Вопрос с ножом решен, им могли быть нанесены телесные повреждения.

На экспертизу были взяты не те (! – А. А) брюки Г. Александра, но кровь на сапогах Л. Могла произойти от потерпевших.

По поводу крови в машине ВАЗ 2109 – помарка на дверце, пятно на сидении. Сколько крови – не ясно, но не много. Обильного кровотечения не было, следовательно, ножевых ранений до погружения потерпевших в машину не наносилось.

В показаниях подсудимых нет целей убийства, нет мотивов (денег), но есть разногласия. Я расцениваю показания подсудимых как попытку уйти от наказания, попытку негодными средствами доказать свою невиновность.

Обвинение не конкретизировано, шаблонно, не предъявлено в полном объеме для всех. Шемарулин – руководитель и исполнитель. Кроме общей идеи, он принял участие в убийстве – помог в поимке и помещении в багажник Г. (потерпевшего – А. А), сидел за рулем и вел «Олдсмобиль).

П. только задерживал, но не догони и не прими он участие в задержании – действия, приведшие к убийству.

Остальные – исполнители.

О разбойном нападении с целью завладения «Олдсмобилем» и нечего сказать… Шемарулин владел ключом и проехал 3—5 километров. (Мне еще и разбойное нападение поначалу вменяли! А. А.) Нет доказательств о завладении шапками и деньгами, но ценности и деньги, хотя этого никто не подтвердил (!), были распределены между подсудимыми. Обвинение по статье 142 части третьей (разбойное нападение) предлагаю исключить как излишне предъявленное.

По поводу Шемарулина. Я сомневаюсь, что у него есть корысть. Если предположить, что он убивал с целью не платить потерпевшим вымогателям 5000 долларов, то это еще не корыстный мотив, так как это не деньги потерпевших. В действиях Шемарулина нет корысти, пункт «а» предлагаю в его отношении исключить. Квалификацию ему оставить статья 93 пункт «г» (двух лиц)».

Прокурор сделал комплимент адвокатам. Моя защитница не осталась перед ним в долгу и в своем слове тоже сказала, что после его выступления стороне защиты уже можно и не выступать. Она за всю карьеру не слышала от обвинения речи, которая бы еще больше была в пользу подсудимых.

Действительно. Что же получилось?

Плана не было. Значит, речь о спланированном умышленном убийстве не идет. А, следовательно, всех по статье за умышленное убийство и судить то нельзя.

Способ убийства – избиение руками, ногами, тросом и т. д. Получается, что шесть человек, из которых один не бедный бизнесмен, один сотрудник СБУ и два курсанта решили совершить убийство, но никакого оружия не взяли. Глупо думать, что не было средств или возможности. Еще, зная заранее, что будут трупы, ничего не придумали для того, чтобы их спрятать. А тот способ убийства, который считал доказанным прокурор – прямо какой-то садизм из любви к процессу. У всех участвующих. Которые до этого ни в чем подобном ни разу замечены не были. И после, кстати, тоже.

В момент погружения в ВАЗ 2109 потерпевшие уже были убиты. Я сразу сделал комментарий, потому что в выводах экспертизы, которая на суде была доказательством, прямым текстом написано противоположное. Что смерть наступила в результате ножевых ранений вследствие потери крови потерпевшими. Но обвинитель прямым текстом говорит обратное. И ничего.

Показания, сказанные и записанные – две большие разницы. На этом моменте остановлюсь подробнее. Уж очень он характерный. Следствию зачастую совсем не обязательно выбивать показания какими-то физическими методами воздействия. Скажу больше, многие из тех, кто жалуется на то, что в милиции пытали, избивали, мучили голодом и не давали спать, виноваты сами. Тем, что спровоцировали оперов, называя их мусорами и другими выражениями, угрожая разными последствиями и подчеркивая свое отношение к преступному миру.

Законопослушных граждан в большинстве случаев не бьют. C ними работают по-другому. Сначала получают необходимую информацию. Желательно, конечно, фактическую. Потом эти факты рассматривают немного под другим углом зрения. С этого угла разрабатывают версию, подходящую следствию, преступление по которой квалифицируется по максимально тяжелой статье. И уже в дальнейшем придерживаются выбранной линии, доказывая то, что необходимо, при помощи свидетельских показаний. А свидетелей можно уговорить показать все, что необходимо. Особенно если напугать свидетеля тем, что он может сам стать подозреваемым.

Возьмем, опять же, мой пример. Все основания квалифицировать наше дело по максимально тяжелой статье следствие получило из того факта, что за день до событий мы ездили в поселок Бортничи. Смотрели на место, где будем встречать рэкетиров. И обсуждали, как будем с ними поступать. О том, чтобы их убить, речи не шло. Однако в первые часы дознаватели просто зафиксировали сам факт нашей поездки. Затем следствие подтвердило этот факт письменно. Так как он действительно имел место, с ним никто не спорил. Но прокуратура из этого факта сделала вывод, что именно тогда и именно таким образом убийство и планировалось. То есть имел место заранее совершенный сговор. И еще, якобы мною предлагались деньги. Именно за убийство.

О деньгах на той нашей встрече речь действительно шла, но в другом контексте. Ведь эти ребята работали на меня, и между нами вообще обсуждался вопрос об открытии охранной фирмы. Для чего и требовались финансы. Нужны были средства передвижения и связи. Ну и какая-никакая зарплата мною им платилась.

Но все эти тонкости прокуратура опустила. Вместо них все было оформлено как то, что я заказал потерпевших и предлагал деньги киллерам. А подтвердил это свидетель. Водитель моего BMW, Славик, к тому моменту уволенный мной за небезопасную езду. Особенно переживать за мое будущее он был не обязан. Поэтому ему просто дали подписать показания, где он подтверждал, что якобы слышал разговор между мной и парнями о том, что они должны будут убить бандитов, а я каждому дам определенную сумму. Хотя даже и он сначала отказывался, говоря, что такого не было и наговаривать на меня он все-таки не хочет.

Однако после того, как следователь напомнил о двух его детях и жене, которая вряд ли сможет позволить себе носить передачи и ездить потом на свидания, ему пришлось на предложение прокуратуры согласиться. Внешние основания у следователя были. Славик тоже был в том месте. Приехал меня забирать из леса на моей машине. И мог стать как свидетелем, так и соучастником.

А вот еще один парнишка, Паша П., в точно такой же ситуации подписывать предлагаемые прокуратурой сочинения отказался. И пошел по делу вместе со всеми. Да получил в итоге 8 лет. Хотя по большому счету ему нельзя даже было предъявить обвинение по 186-й на тот момент статье («знал и не сказал»). Он оказался на месте, где все случилось, вообще случайно. Хотел встретиться со мной, позвонил в офис, потом в машину (мобильные телефоны были тогда в лучшем случае в машине, но не с собой), где тот самый водитель ему предложил поехать с ним и встретить меня в Борничах. Там он проспал все мероприятие.

Однако факт его присутствия позволил следствию обвинить его по той же статье, что и всех нас. Хорошо хоть не 15 лет ему дали. На каждого из нас в деле было по одному тому. Так вот у Паши весь том – одни жалобы. Показаний нет вообще. За что он и потерял восемь лет жизни. А подписал бы то, что прокуратура предлагала, и забыл бы обо всем через полгода после суда.

Вот и получается, и Славика, водителя, обвинять нельзя в том, что он нас оговорил (жену и детей жалко), и Паша ни за что отсидел 8 лет!

Все вышесказанное еще раз подтверждает, что прокуратура работать умеет. Знает, как и с кем. И обещания выполняет. Дали же срок Паше. А Славику нет.

Последний, кстати, на суде все рассказал подробно. Где он был, что он мог видеть, а что нет. И как в деле появились такие его показания. Все это в протоколах суда было. И именно об этом обвинитель говорил, что «показания сказанные и записанные – две большие разницы».