Сергей Буянов - Чужой астрал Страница 5

– Во, жируют, а! – возмутился Лапа.

Все его поддержали. Кое-кто истратил талоны на сахар ещё до начала месяца. Но на что нам карамель? И она бродит с дрожжами. С томат-пастой – чуть хуже, но и это не беда! В итоге заключили, что жизнь у них ничем не хуже Москвы.

А посла обеда засели за стол в слесарке. Теперь играть было нельзя, в любой момент мог появиться Мастер.

– Может, пойдём? Чё тут высиживать? Сколь ни парь яйца, цыплят не будет! – предложил бригадир. Он собирался уйти с работы на полчаса раньше, а тут какой-то дурацкий ремонт!

– Нет, – сказал дед Никола. – Рано. Пусть конденсат осядет!

– Да ну его в баню, конденсат этот! – сказал Лапа. – Помаленьку, полегоньку открутим крышку с переходника, пар и выйдет, потом открутим задвижку, и дело в шляпе!

– Ат-тыть, шустрый какой! А техника безопасности? – встрял неожиданно появившийся Мастер. – Пойдёте не раньше трёх!

– Вот где козёл настоящий, а ещё мы – генеральские! Мастер у нас – маршальский! Не мог с утра сказать! – возмущался Лапа тотчас после ухода Мастера.

– Начальству виднее, – сказал Тихоня.

– Да ни хрена ему не виднее! – взорвался Хорёк. – Проторчал в бухгалтерии с тёлками, потом вдруг вспомнил, что турбину не остановил! – вопил Хорёк, умолчав о том, что отключить турбину с утра – дело подсудное.

– Ты полезешь? – глядя в глаза бригадиру, спросил дед Никола.

– Я-то?

– Ты-то! Как бригадный бери ответственность!

– И возьму! – тряхнул подбородком Хорёк. – Значит так, Лапа и Нерослов, – он ткнул пальцем в Егора. – Как самые здоровые – на переходник, а ты, дед Никола – к задвижке!

– Я куда? – спросил Тихоня.

– Ты со мной на подхвате! И туда, и сюда! Идём?

– Под твою ответственность?

– Под мою!

– Не боишься без партбилета остаться?

– Не боюсь! – Хорёк больше всего боялся остаться без расположения тёщи. Только-только наметился путь к примирению, и если он опоздает… подумать страшно, что будет!

– Начальству виднее, – повторил любимую фразу Тихоня и начал собирать инструменты, закончив споры.

Слесари вышли на площадку. Предстояло спуститься на три пролёта вглубь турбинного цеха. Помещение разделялось на три этажа. Со второго до третьего стояли турбины, их цилиндрические корпуса были похожи на паровозы, только в несколько раз больше. В самом низу, на бетонном полу располагалась запорная арматура: насосы, бойлеры, задвижки, переходники. Не смотря на то, что одна из турбин не работала, шуму хватало: друг друга можно было услышать: если только орать прямо в ухо.

Рабочие разошлись, как распорядился бригадир. Хорёк всё поглядывал на наручные часы и прикидывал: сколько времени уйдёт на всё про всё? Выходило, опаздывает! Оставив Деда с Тихоней у задвижки, он рванулся к работающим на переходнике. Похоже, они не спешили. Стоят, приглядываются, будто в первый раз!

– Что уставились, как бараны на новые ворота? Давайте, откручивайте болты с крышки! – заорал он что есть силы.

Рабочие промолчали. Труд предстоял нелегкий. Егор накинул ключ на гайку размером с хоккейную шайбу, запрыгнул на край шарообразной крышки переходника и наступил на ключ сапогом. Лапа взял большую кувалду с приваренной трубой вместо ручки и ударил по длинной рукоятке ключа. Гайка не сдвинулась с места. Со второго удара сошла.

– Есть! – крикнул Лапа.

Егор снял ногу с петли накидного ключа и подал Лапе рожковый.

Лапа крутанул гайку – бесполезно! Пришлось всё повторять заново. Теперь Лапа от души помахал кувалдой. Когда гайка совсем ослабла, Лапа едва не улетел вслед за отбойным инструментом.

– Силушку девать некуда? – проорал ему в ухо Хорёк. – Работай, как следует, не балуйся!

Лапа промолчал. Он уже откручивал гайку рожковым ключом.

– До конца не отворачивай! – взвопил бригадир. – И через одну!

– Почему?

– А как потом обратно крышку ставить? Так до утра провозимся!

Лапа пожал плечами, махнул рукой напарнику. Они принялись за вторую гайку.

Хорёк посмотрел на часы: «Ужас»! Еще тридцать три гайки – не успеть! А может, не надо откручивать их все для того, чтобы выпустить пар? Может, можно как-то рациональнее, но как? Бригадир побежал к деду Николе

– Дед Никола! Сходи к молодняку, подскажи им, как лучше! Я ору-ору, не слышат! У тебя-то голос баще будет! А то они все подряд гайки откручивают! Как потом центровать будем?

Дед Никола молча посмотрел на бригадира. Зачем центровать, если надо выпустить конденсат? Не снимать же для этого крышку весом в четыреста килограммов!

Дед Никола подошёл к работающим.

– Почему через одну откручиваете?

– Хорёк приказал! – ответил Лапа. – Говорит, что не надо все подряд откручивать!

– А у тебя башки-то нет? – крикнул дед Никола. – Скручивай подряд, но половину! Потом просунем лом, чуть приподнимем!

– Это как? – не понимал Лапа.

– Так! Надо крышку чуть приподнять, как в кастрюле, делов-то! С одной половины понадкрутите гайки, в щель выйдет пар, вот и всё! главное, чтобы не в рожу! Понял?

– Ну! – махнул рукой Лапа и накинул ключ на гайку. Дед Никола приказал ему отдохнуть, сам запрыгнул наверх, вручив кувалду Егору.

Дело заспорилось. Егор отбил четыре гайки подряд, устал. Лапа отвернулся, не желая помогать умникам. Егор ещё раз взмахнул кувалдой и чуть не упал. Голова кружилась. Что получается? Он бьёт всем телом, а гайка ни с места! Пот залил глаза, поролоновая подкладка каски уже ничего не впитывала. Но выглядеть слабее Лапы не хотелось. Егор поднатужился, отбил ещё две гайки. Руки его опустились. Дед Никола спрыгнул вниз.

– Давай, Лапа, кверху!

Лапа с удовольствием запрыгнул. Дед Никола ухватил кувалду и в два приёма отбил гайку. Рукой отворачивал Егор. Затем снова. И снова. Руки Егора устали. Как это дед долбит и долбит? Лапа ухмыляется, а Егору неловко. Он смотрел на взмокшую спину Деда и думал. Шестьдесят лет деду Николе, а всё пашет. Лучше молодых. Привык надрываться? Неужели Егор станет таким же? Невесёлые размышления прервал, крик Хорька:

– Долго ещё возюкаться будете? Так и завтра не управимся! И всё Восьмое марта тут проторчим!

– Сделаем! – крикнул в ответ Егор, смахнув с лица грязные потоки пота грубой брезентухой рукава.

– Сделаете, как же! – Хорёк посмотрел на часы, не успеть! Он сплюнул и рванулся к турбине, рассуждая: «Времени прошло порядком, пар должен конденсироваться». К такой-то матери всю технику безопасности! Велико дело – сальники набить! Снять задвижку, заменить прокладку, а потом стой себе, набивай сальники! Нечего тут рассусоливать! Соображениями своими он не поделился ни с кем. Пусть ребята откручивают. Может, как раз выпустят давление, всё легче работать.

Пока Егор сгорал от стыда, глядя на вкалывающего пенсионера, бригадир уже скомандовал Тихоне:

– Откручивай!

– Мужики сняли давление?

– Снимут!

– Ещё не сделали?

– Откручивай, как раз успеешь!

– Так сорвёт же задвижку! Вот, и не остыла ни грамму! – Тихоня потрогал трубу.

– Отойди! – пихнул его Хорёк. – Сам откручу!

Но у самого не получалось. То ключ не тот взял, то гайку сдвинуть с мёртвой точки не смог. Тихоня постоял, посмотрел, да и отобрал инструменты у бригадира.

Когда он открутил болты, сквозь появившуюся щель засвистело. Бригадир подошёл ближе. Увидев, что болты держатся на честном слове, но крышка задвижки как прилипла, он ухватил вентиль и сдёрнул.

Тихоня инстинктивно отпрянул, а Хорёк заглянул внутрь зияющей трубы. Свист нарастал. Тихоня обеими руками пихнул бригадира в лицо, отбросив его назад. Хорёк упал на спину, больно ударившись затылком. Каска треснула треугольником. В негодовании он вскочил, но ничего не увидел. Вырвавшийся на волю пар разошёлся по всему цеху!

– Об-тъегайку! – вскрикнул дед Никола. – Они с ума сошли! Давай лом, быстро!

Егор подал. Вдвоём воткнули ломик в щель под крышкой шара, раздался чмокающий звук, и исчез пар.

– Козлы генеральские! Какой идиот разобрал задвижку? – надрывался дед Никола на бегу. Следом мчался Егор.

У разобранной задвижки, скрючившись в три погибели, сидел Тихоня.

– Ты?

– Я.

– Вот зубы бы тебе пересчитать! – злился дед Никола. Увидев руки Тихони, он умолк. А потом заорал ещё громче: – Немедленно в медпункт! Немедленно! Отведи его, Егор!

– Чего ты руками туда полез, дурак?

– Начальству виднее, – не разжимая рта от боли, сказал Тихоня. Его кисти набухли. Вспузырившаяся кожа на глазах у всех слезала с пальцев. Тихоня размахивал кистями. Слабые потоки тёплого воздуха ненамного притупляли боль. Егор схватил ведро, набрал ледяной воды и нёс его перед пострадавшим, заставляя Тихоню время от времени опускать руки в воду.

– Спасибо, так намного легче! – благодарил Тихоня.

Они дошли до слесарской. Егор позвонил в медпункт. Рабочее время медсестры окончилось. Егор закурил сигарету, сунул её в зубы больному: