Алла Иошпе - Бочка счастья (сборник) Страница 5

Дежурные блюда:

Суп-шурпа-хоменташ

Печень больная по-стахановски

Котлеты отбивные по-овировски

Среди отказников г. Москвы и Харьковской области объявить месячник СТАХАНОВСКОГО движения.

Так как в момент юбилея работники ОВИРа отсутствовали (в силу производственной необходимости, а также в связи с наступлением лыжного сезона), телеграмму подписал то ли Иванов, то ли Петров, по телефону.

Подпись неразборчива».

Да. Находка эта заставила вспомнить многое. И «нацию» отказников, и наше многолетнее молчание, запрет на нашу сцену…

Понятия не имеем, кто написал эту так называемую телеграмму. И понятно, что «подпись неразборчива». Кто рискнул бы подписаться под такой «телеграммой»?! Тогда?! Разве что – «самоубивец».

Ясно одно: автор хорошо знал нас и нашу ситуацию. И грамотный был человек, в теме. И спустя многие годы он решил напомнить нам о том смрадном времени. И сделал это с присущим еврею юмором.

Спасибо тебе, «то ли Иванов, то ли Петров»!

Нет добра без худа

Наше вынужденное молчание длилось долго. Мы изолированы, одиноки… Не знаем, чего ждем и что будет с нами дальше.

Мы – изгои.

Конечно, изгои. Не каждый в то время мог позволить себе объявить государству, что не хочет, вернее, больше не может жить с государством этим. И что есть причины, по которым человек хочет или должен уехать из этой страны.

Мы же «позволили» себе объявить это нашему государству.

И объявили.

А страна – наоборот, не желает с тобой расставаться. Оказывается, любит тебя страна очень. Любит! Выпустить – не выпускает, а жить не дает. Жить, как ты хочешь, не дает. Жить, как ты считаешь нужным, не дает. И работать не дает!!!

Ничего не дает.

Но любит.

И опасно с такими, как мы, не только дружить, но и просто общаться.

И многие боятся. Их можно понять.

И мы понимаем.

Но страшно не всем.

…Вечер. Мы сидим на нашей Конюшковской. В доме, который впритык к американскому посольству. Мы там живем. В доме этом. К удовольствию КГБ. Легче следить за нами. Там все равно все под наблюдением: и посольство США, и мы рядышком. Экономия.

В этот вечер у нас гости, вернее, гостья. Галина Борисовна Волчек. Замечательная артистка. Известный, талантливый режиссер любимого театра «Современник».

Для нас она – Галочка. Интересный, умный, добрый человек. Друг. Она-то уж точно ничего не боится!

Мы ходим на ее спектакли в театр. Поем ей наши песни дома – вернее, показываем наши записи. Концерты наши запрещены.

У Галины тоже времена не лучшие. Личные, семейные проблемы. Она грустная. Но вместе нам хорошо. Спокойно. Тепло, уютно.

Стахан плов сделал к ее приходу.

Вдруг Галине что-то понадобилось в своей машине. Машину, говорит, с трудом пристроила в маленьком закутке.

Она спускается вниз «на минутку» и тут же бросается обратно – «Машина! Угнали!!!».

Действительно, нет машины Галины Борисовны Волчек в этом закоулке! Надо срочно бежать в милицию, писать заявление!

Но не тут-то было.

Галина звонит другу – Володе Высоцкому.

– Володя, дорогой, приходи. У меня машину украли. Я у Аллы и Стахана. Ты их знаешь.

Володя приехал. Запыхавшийся. Встревоженный. Чем помочь?! – спрашивает.

– Да ладно. Вот – гитара. Спой лучше, Володичка!

– Только после плова, – возражает Стахан.

Сидели до глубокой ночи. Слушали песни, которые пел этот маленький хриплый человек. Ничего не существовало вокруг. Все исчезло. Нет семейных проблем. Ни запретов. Ни угроз. Ни КГБ… Ни пропавшей машины. Только стихи, музыка, напряженный ритм, голос… Удивительное внутреннее единение всех нас.

Это была наша первая встреча с Владимиром Высоцким в нашем доме. Перед этим, когда мы еще не были «изгоями», мы встречались в общих концертах, ездили под Москву на его концерты, приходили на его спектакли на Таганку…

Но эта встреча была совсем другой.

Нет худа без добра! Вернее – добра без худа.

Если б не пропала машина, тогда Галина Борисовна не позвонила бы Володе Высоцкому и… Не было бы такого потрясающего вечера, этой незабываемой встречи, немного успокоившей наши встревоженные души…

А машина нашлась. Оказалось, Галина Волчек совсем в другом месте ее припарковала.

Этот вечер запомнился навсегда.

Отпуск

Не сидится нам на одном месте. То ли – привычка к постоянным дорогам гастрольным, то ли – наши характеры?

Наверно, и то и другое.

Поэтому и в отпуск – куда-то обязательно на природу. Не в санаторий какой-нибудь, где все «инклюдит», все включено бесплатно, то есть – на халяву. Просто нам обязательно надо, чтоб спешилось, ехало, и с неожиданностями, и на колесах желательно. Тем более что и «мотор» уже недавно появился. Наконец-то и у нас автомобиль. Настоящий! Первая в жизни машина!!! Новый красавец «запорожец».

– Надо его срочно объезжать, – заявляет Стахан.

– Он что – конь? – спрашиваю.

– Конь. Даже много коней.

И гордо объявляет число лошадиных сил этого «гиганта».

«Конь» рвался в дорогу.

И мы отправляемся в свой первый автопробег.

Вернее, автообъезд.

Выехали в Сочи.

Нас четверо. Мы с мужем, дочка и Владимир Васильевич. Танюшка маленькая. Пять лет.

Владимир Васильевич – потрясающий друг, потрясающий главный травматолог СССР, потрясающий… Всеобщий любимец.

– Еду с вами. Вас нельзя отпускать одних. Вам веры нет.

Инна Михайловна, «мадам», жена его, осталась «в лавке». «Гнездо сторожить». А «этот» – с нами.

Ехали целый день. Перекусывали на завалинках: у нас с собой было.

На второй день решили «пилить» до упора, чтоб назавтра пораньше приехать. Куда именно? Где остановимся? Точно еще не знали.

– Разберемся, – сказал гениальный хирург, молодой доктор наук, профессор Владимир Васильевич Кузьменко.

Но пришлось заночевать на дороге. Не доезжая до места назначения. Поздно вечером выбрали место для ночевки. На пригорке. На лужку. Сеном пахнет и еще чем-то… Природа, в общем.

– Итак, начинаем отпуск, – торжественно объявляет В. В.

И – у нас с собой было. У Владимира Васильевича, вернее. У него всегда с собой было.

Устроились на ночлег.

Мы с Танюшкой – на раскладушках. С собой в багажнике две маленькие привезли. Стахан – в машине. В. В. тоже.

Дочка уснула.

Я пытаюсь.

Мужики курят. И не только. «Запасы» Владимира Васильевича уничтожают. Решают жизненные проблемы мирового значения. Философствуют на природе.

…Рассвет наступил неожиданно. Я проснулась – ничего понять не могу. Вместо нежного зеленого лужка, на котором мы заснули, что-то черно-серое, шевелящееся и блеющее…

Господи! Стадо! Козы! А мы – в самом центре их! В середине – мы с Танюшкой, ребята – чуть сбоку.

Козы медленно перемещаются. Травку жуют.

Мы козам не мешаем.

– Мамочка! Что это?! Кто это?! – раздается испуганный голос дочери.

– Доченька, не бойся, это козочки пасутся. Мы на их месте устроились.

Козочки живут своей жизнью.

– Мам!!! Смотри, смотри! Дерутся! Одна даже на другую залезла, кусается!

Боже! Какое счастье для Владимира Васильевича!

– Они не дерутся, – со знанием вопроса серьезно объявляет профессионал.

Я вжимаюсь в раскладушку.

– Они детей делают, – объясняет со знанием дела В. В.

– А-а-а, – задумчиво тянет Танюшка.

К счастью, к нашим раскладушкам направляется молодой любопытный козел. Смотрит на Танюшу. Она – на него. Тоже с любопытством.

Вопрос о «кусающих» козлах отложен.

Но это я так думаю.

– Дядя Володя, – обращается Танюшка к компетентному дяде Володе, – а когда у них появятся маленькие детки?

– Скоро.

– Дядя Володя, а вы тоже кусаете свою тетю Инну?

– А то как же, – важно ответствует невозмутимый дядя Володя, нарезая колбаску для завтрака.

– И вообще, вырастешь, заходи. Объясню все подробно, – пообещал он.

Стахан говорит козлам «фу». Это относится и к Владимиру Васильевичу. Козлы недовольно отходят от наших раскладушек. Смотрят искоса и со стороны.

Я раскладываю на салфетке оставшуюся провизию.

«Завтрак на траве». С козлами.

Позавтракали.

Складываем манатки.

Поехали.

Танюша все оглядывается назад.

…До Сочи добрались только к вечеру. Где остановимся – неизвестно.

– Не волнуйтесь. Все беру на себя. Устрою все наилучшим образом, – уверенно заявляет профессор Кузьменко. – Будете довольны.

И добавляет гордо:

– У меня везде пациенты. Кого я только не резал!

Решили подъехать к автовокзалу. Наверно, там предлагают жилье на отпуск.

В. В. подходит к какой-то местной женщине. Выбрал посимпатичней. Пошептал ей что-то на ухо…

И – «все устроил».

Мы попали в крошечную каморку из одной кровати, с кривой тумбочкой – на втором этаже. Крутая лестница из полусломанных деревянных ступенек… Прямо под крышей. Что-то типа голубятни.

Но без голубей.