Алиса Орлова-Вязовская - Не было бы счастья… Страница 5

Да уж говоря откровенно, Олега привыкшего к порядку, весь уклад новой семьи выводил из равновесия. Раскиданные вещи, вечный ворох не глаженого белья на прожженном утюгом старом одеяле. Разбитые доски крыльца, кастрюля с насмерть пригоревшими остатками еды. Даже запах в старом деревянном доме, был тоскливым и каким – то кислым. Раздражала младшая сестра Зинка, бесцеремонно заходившая в их комнату и нудно выклянчивая мелочь на мороженое или кино. Бесил Вовка, что таскал из кармана Олега сигареты и мелкие деньги. И вечные жалобы тещи на тяжелую жизнь и при этом абсолютное нежелание хотя бы что – то предпринять. Поначалу он сам взялся за починку дома. Испытывая легкое сострадание к семье без мужика и желая устроить свой быт более комфортным. Но, вся обстановка словно трясина погружала в лень, отбивала охоту работать и превращалась в напрасное сотрясение воздуха. Чиненое крыльцо через три дня сломал Вовка, решив прыгнуть с перил на ступеньки. Стираные после долгих уговоров Лидой кухонные занавески, быстро приняли свой обычный затрапезный вид, вся семья по привычке вытирала о них руки.

Дошло до того, что Олег сам перемывал тарелку, прежде чем положить себе надоевшую картошку с куском выгнутой дугой, вареной колбасы.

– Лид, ну ладно мать хоть на работу ходит, ты то, что сидишь как корова не доеная, весь день, хоть бы полы помыла! – В сердцах бросил он.

– Ты чо, Олежка! – Захлопала густо накрашенными ресницами молодая супруга и глаза ее наполнились слезами. – Я же вчера мыла! Каждый день, что ли тряпкой махать? Вон вас сколько, шастаете туда – сюда без остановки, а как убирать так Лида!

Черная от туши слеза поползла по щеке. Взгляд укоризненный, на беременную женщину решил всю работу свалить? Может ей вообще надо полежать, вот только вчера что – то с боку кололо, а выкидыш случится, что тогда? Избаловали его дома, замашки как у барина.

Лида начинала всхлипывать, уткнувшись в многострадальную занавеску. Олегу становилось ее жалко. Молодая, глупая, не умеет как следует хозяйством заниматься. Да ее и учить то некому было, стало быть, и вины ее нет. Надо как то помягче, поласковей что ли. Он гладил ее по голове, начинал утешать. Лида тут же успокаивалась и прижималась к мужу. И желая показать что вовсе не против чистоты и порядка и вполне готова на уступки ради мира в семье, тут же отвесила звонкую оплеуху Зинке, вернувшейся со школы.

– Куда в ботинках прешься, что в свинарник пришла? Иди тапки надень и сопли вытри, ходишь как эта!

Младшая сестра злобно сощурилась и, метнувшись в коридор прошипела.

– То же еще раскричалась, ходит сиськами трясет, как дедки Митина коза!

Олег поморщился, воспитатель из Лиды отменный. Хотя, сказать по – честному, его тоже раздражает привычка жены разгуливать по дому в сарафане с прорехой подмышкой. Молочно белая отяжелевшая грудь с выступившими под кожей голубоватыми венами виднеется всякий раз, когда жена поднимает руку вверх или тянется что – то достать. Зато глаза Лида красит с самого утра, усевшись за стол с потрескавшейся клеенкой и отодвинув грязную посуду, она старательно плюет на черный кубик туши и, приоткрыв рот, водит щеточкой по ресницам. А затем булавкой педантично расщепляет слипшиеся волоски. Так же старательно, она накручивает тонкие русые волосы на термобигуди, вылавливая их кончиком расчески из кастрюли с кипятком, в которой потом спокойно поставит варить макароны.

О том, что не видать Олегу обещанной матерью работы, смущаясь, сообщил отец. Так вот, дело то какое, все на мази было. Иван Ефимович, директоров водитель, на пенсию собирался, Тонечка за сына слово замолвила и вроде даже директор согласный был. А теперь чего ж, раздумал Ефимыч на пенсию идти, выходит. Мужик крепкий чего хорошую должность бросать? А материной вины тут и нет вовсе, кто ж знал, что так выйдет?

Отец так горячо и многословно убеждал в непричастности матери к потере работы, что Олег лишь хмуро кивнул в ответ. Может он и не большого ума, но тут и ребятенку понятно, Антонина Князева не простит измену никому даже собственному сыну. Отец, как всегда, помявшись и шепотом, словно жена могла услышать, сказал, что поспрашивал знакомых, если сын не возражает можно водителем рейсового автобуса пойти. Сам Гена Князев возил отдыхающих со станции к дому отдыха «Озерки». А Олегу в случае согласия придется кружить между станцией и поселком. Сын вновь промолчал, только кивнул согласно. Как ни крути, а на работу идти надо, не на тещину же копеечную зарплату сидеть. Да и завидной работой в небольшом поселке считалось пристроиться в немногочисленные санатории, а все хорошие места давно заняты. И в отличие от отцовской должности, зарплата будет меньше машина хуже и престижу никакого. Старый, видавший виды автобус с облезлыми вытертыми сидениями и облупившейся краской, пропитанный накрепко потом и бензином. Конечно, не о таком месте мечтал Олег после армии. Он уже словно чувствовал себя за баранкой светло – серой волги с бежевыми сидениями и чистеньким ковриком у пассажирского места.

По – первости Олег в таком напряжении вел машину, что к концу дня чувствовал себя совершенно разбитым и вяло прожевав очередную безвкусную мешанину, наспех состряпанную женой или тещей, падал в постель и тот час засыпал. На что Лида обиженно надувала губы и попрекала мужа невниманием. Вскоре Олег стал работать спокойнее, быстро научился бойко переругиваться с пассажирами, что возмущались долгим ожиданием и нехваткой мест. Автобусов в парке всего три, один вечно в ремонте, не нравиться идите пешком, или разъезжайте на такси как в Москве. Скажите спасибо, что он каждое утро сам машину проверяет и везет аккуратно, а не как сменщик Худяков, что на каждой выбоине подпрыгивает и к концу маршрута можно наставить синяков и раздавить малину, которую целыми корзинами поселковые волокли к станции. На работе Олега хвалили за аккуратность, исполнительность, через полгода даже вымпел вручили, он висел на боковом стекле, пока не выгорел, и буквы стало не разобрать. За резинку рамы лобового стекла, Олег по примеру остальных водителей вставлял десяти копеечные монеты и сбоку прикрепил маленькую фотографию Людмилы Гурченко в красивом платье. Намеренно потеснив иностранную грудастую девицу, приклеенную Худяковым. Эта девица, беззастенчиво выставляющая бюст, почему – то напоминала Лиду.

Теперь, когда талия у жены окончательно исчезла и торчащий живот с натянутой кожей и просвечивающими тонкими дорожками сосудов, словно нарочно лез в глаза, Олег стал испытывать к ней какую странную брезгливую жалость. Она совершенно перестала волновать как женщина, будто просто родственница, что мучается от тяжелой хвори и надо бы посочувствовать.

Домашние дела так же перестали его интересовать, теперь он не сдерживался и охотно затевал перебранку с женой, тещей. Выговаривал Зинке и пару раз съездил подзатыльник Вовке, обнаружив очередную пропажу сигарет. Лида по привычке пыталась всхлипывать, но с удивлением заметила, что слезы Олега больше не трогают, молодой супруг лишь кривит губы и спокойно отправляется курить на по – прежнему сломанное крыльцо. Это стоило того что бы задуматься и даже неприятный холодок почувствовать. А ну как свекровь окажется сильнее и Олег с чистой душой вернется под мамкино крылышко. Развод ничем ему не грозит, ну покивают фальшиво нахмурясь на комсомольском собрании, ну алименты вычтут, но насильно жить с женой его не заставит ни прокурор, ни милиция. И станет она, в точности как мать – брошенка. Лида на себе успела прочувствовать как с каким пренебрежением смотрят на таких, как они. Если Олег уйдет, то на ее несчастную голову с лихвой обрушиться пренебрежение соседей, вечная нехватка денег и беспросветная жизнь разведенки с хвостом. Вот еще не хватало! Зря она, что ли так умненько прихватила Князева? Он прямо как сказочный принц к заколдованной царевне явился. Она уже успела погулять с Игорьком, а потом с Димкой, и никакого впечатления на них не произвела. Димка нагловатый и разбитной парень сразу дал понять, что дальше встреч в пристройке дело не двинется. А Игорь и вовсе обидно погнал, взашей узнав, что ей восемнадцати нет. Девчонки в свою компанию брали неохотно, пришлая, чужая. Вот и увязалась за теми, кто старше. Бывшие одноклассницы Олега поначалу даже пожалели, девчонка молоденькая, ни друзей и знакомых, да и мать пропащая. Кто ж ей бедолаге подскажет, что юбка слишком короткая и глаза намазаны не по возрасту? Лида охотно жаловалась на тяжелую жизнь, на неустроенный быт, плела россказни, как замечательно они на севере жили, да черт дернул дальнюю родственницу помереть и оставить дом. Они может и не решились бы на поездку, у них там все устроено было не хуже чем у людей, да вроде Зинке суровый климат вреден, здесь то вечно в соплях, а там и подавно. И по Лидкиному выходило, что в далеком Мончегорске они оставили райскую жизнь сытую и богатую. Большие деньги и устроенный быт. Девчонки уши развесили, пока ушлая малолетка не сманила вернувшегося из армии Олега Князева. Да уж, потом проклинали поганку приезжую на все лады и некоторые даже поплакали в подушку, из – за здорово живешь уведенного из под носу перспективного жениха, да после драки кулаками не машут. Чего теперь, пригрели змею на груди! И Лидина чисто женская интуиция явно подсказывала, что стоит всем узнать, что Олег ушел, охотниц на него сбежится предостаточно, лопатой не перекидаешь. Хотя, в глубине души, Лида мужа немного презирала, так легко поверил, что первым был. Ну и сам виноват, пить надо было меньше. В любом случае, упустить его из рук стало бы большой и непростительной ошибкой. Мать при всей злости на Тоньку Князеву, вполне разделяла дочкино стремление держать мужа намертво, что бы ни случилось. Даже если со временем Олег начнет грубить или руку подымет, не страшно. Бьет, значит любит. Пара синяков семейной жизни не помеха, главное не остаться с дитем без мужа, тем более, такого как дубина Олежек. Тонька стерва тоже не вечная, а как наследство получать придется? Аж дыхание схватывает, сколько можно добра поиметь. Ведь ихняя Лизка тоже не нищая, вдова, да еще и бездетная. Стало быть, Олегу остается готовить закрома для щедрого наследства, а если еще добавить подлую старушонку тетку Варю, так оставшиеся годы можно всей семьей в потолок плевать, только и дела что денежки пересчитывать. И Лида должна по возможности терпеть мужнину придурь и потакать во всем, надо будет еще детишек народит, что бы уж точно уйти не смог. Норов свой не показывать, замашки прежние оставить и не быть дурой еловой, если уж судьба пряничка поднесла. Лида на материны слова согласно кивала, крашеными глазками хлопала и продолжала старательно наводить красоту, что бы муж на других не зарился. Исподволь, вкрадчиво словно кошка, она прижималась щекой к груди мужа и горестным голоском жаловалась, что старается изо всех сил уют дома навести, да где уж ей одной? Брат с сестрой привыкли к беспорядку, да и мать не лучше. Вот если бы они жили отдельно от родни, то и проблема решилась бы сама собой. Олег задумывался, тер подбородок, хмурил брови. Пожалуй, жена права. В этой развалюхе, сколько не делай, порядка не будет. И Вовка с Зинкой болтаются как… Про тещу и говорить нечего, та еще чистюля, из одной и той же тарелки может несколько раз поесть, вывалит очередную мешанину и пальцем по краям оботрет вроде как в чистую положила, тьфу, весь аппетит на раз отобьет. Но в свой, любовно устроенный родителями дом, вход закрыт. Мать действительно на порог не пустит. Бабаня из солидарности нипочем не уступит свое жилье. К тому же квартиранты деньги дают исправно, а с внука вроде не возьмешь. И тут помощь неожиданно явилась, откуда не ждали. На станции к автобусу подошла Лизавета, наспех сочинила историю, что по каким – то неотложным делам ездила в город. Олег понял, тетка смягчилась и старательно ищет причину, что бы расспросить о жизни, а может даже посочувствовать или совет дать.