Алиса Орлова-Вязовская - Не было бы счастья… Страница 6

С самого рождения, тетка ругала его за шалости громче мамки родной, но прощала гораздо раньше сестры и как отступной за наказание покупала дорогую игрушку или давала денег на мороженое и кино. Племянник тут же изобразил слабую улыбку, и взгляд стал виновато простодушным. Лизавета уселась рядом, заботливо поправила парню заломившийся ворот рубашки. Повздыхала, как он осунулся и выбрит плохо. Олег, продолжая изображать раскаявшегося грешника, грустно посетовала, что живет с молодой женой вполне себе не плохо, да вот беда, родня конечно не удалась. Сколько Лида ни чистит, ни моет, а родственнички мигом загадят. Он ведь и крыльцо починил и дверь поправил, да семейка эта никчемная им сломать, что плюнуть. Словом они стали бы образцовой семьей да некуда податься. Насчет Лидкиной хозяйственности у тетки конечно возникли сомнения, но то что новая родня шваль грязнули и малому дитю понятно. А что если правда, Олег станет жить отдельно с женой и ребенком, может все устаканится и Тонечка смирится с его выбором. Вдруг девчонка окажется намного лучше своей мамаши, бывает же такое. И главное что бы Олежке жилось легче, а в развалюхе этой нормальный хозяин и козу не поселит. Она задумалась, вновь поправила племяннику воротник и обещала узнать, мало ли какой вариант подвернется.

Через две недели, Олег прохаживался мимо парикмахерской, нарочно отгул взял, как велела Лизавета. В обед она вышла и строго как постороннему кивнула, идем мол, обеденный перерыв не резиновый. Промозглый октябрьский ветер, трепал нарядную шелковую косынку на высокой теткиной прическе и заставлял Олега наклонять голову, что бы расслышать нужные по Лизаветиному мнению важные условия. Словом так, Ольга Никифоровна, ну библиотекарша пожилая, да Гуренкова фамилия ее, неужели не помнит? Господи совсем память отшибло после женитьбы? Ну, сын у нее Коля, Коля Гуренков, он же в одной с Олегом школе учился только на три класса старше! Племянник закивал, хотя никак не мог вспомнить Колю Гуренкова. Так вот, Коля ж в Североморске служил. Там и женился, неужели племянник не помнит? Они ведь две свадьбы играли одну здесь другую там, жена Колина дочка начальника гарнизона ихнего. Вот ведь повезло! Такой родне каждый бы обрадовался. Это тебе не голодрань Вырикова! Заметив, что Олег помрачнел, Лизавета быстро продолжила. Ну ладно, так вот, родился у Коли второй ребятенок. А жена – то его не дура бестолковая а старшая медсестра в воен части части. Старшему сынишке три, маленькому полгода, куда их? В ясли отдашь так больше на больничном насидишься. Матери у нее нет, тесть – то Колин вдовый. При этих словах, Лизавета сокрушенно вздохнула. Есть же на свете приличные завидные вдовцы! Да, так дело все в том, что зовет Николай Гуренков мать на подмогу. А Ольга Никифоровна и рада бы ехать, да страшно пустую квартиру оставить. Она женщина обстоятельная и лишь бы кому нипочем не сдаст. Лизавете стоило большого труда и красноречия что бы ее убедить. Вроде как она согласная только потому, что Олег Тонечкин сын и Лизаветин племянник, иначе и разговору не будет. Но, деньги переводить копейка в копейку в одно и то же число, и что бы ни, Боже мой, квартире урону не было. Ни пылинки, ни соринки, ни царапинки! А раз молодые ребенка ждут, то пусть за ним ходят неотлучно, она не посмотрит, что дите неразумное обои, где надорвет или линолеум поцарапает, стрясет деньги как за новое. Олег едва не подхватил тетку на руки от радости, да он на все готов!

Поклявшись Лизе, что мать не узнает, кто помог ему устроиться, через неделю Олег с Лидой переехали в маленькую двушку на первом этаже. Кирпичная пятиэтажка была расположена в районом центре в тихом дворе не неподалеку от станции. Первые дни Лида, несмотря на погрузневшую фигуру и большой живот, из – за которого она собственных ног не видела, словно порхала по новому жилищу, вскрикивала от радости, вертелась перед трюмо. С умилением гладила ковер на стене, любовалась на стеклянную полочку в ванной, с упоением расставляя на ней лак для ногтей, флакон одеколона, и торжественно уложила новехонький кусок мыла «Ландыш» в пластиковую мыльницу. Олег радовался вместе с ней, вот ведь повезло! Хоть каждый день в ванне сиди, как дома! И наконец – то можно не торчать в вонючем дощатом сортире продуваемом всеми ветрами разом. Нинка только губы поджала, конечно, фаянсовый толчок лучше деревянного нужника, кто ж спорит? Да все одно квартирка то чужая. А как рассорится хозяйка с невесткой, да примчит обратно, получат жильцы под зад коленом. И придут снова к ней, примите, мол, дорогая теща. Лучше бы Лидин муженек потребовал у родной мамаши комнату отдать. Он же там прописан, какое право она имеет родного сына не пускать? Опять же жена у него законная, ни какая – то приблуда сожительница, тюфяк одно слово! Другой бы еще после свадьбы на своем настоял. Вовка вообще не проявил интереса к новому жилью, убрались и хорошо, ему лишние подзатыльники ни к чему. Зинка завистливо вздыхала, кружила вокруг старенького телевизора, ишь, баре, теперь станут кино смотреть когда захотят и фигурное катание. Зачем им? Лидка родит ребенка и пусть вошкается с ним, когда ей смотреть то?

Лидин хозяйственный запал быстро прошел, Олега по вечерам вновь ждала груда немытой посуды только теперь не в тазу, а в раковине. Ванная покрылась мыльными разводами, зеркало засохшими брызгами. И после работы муж перемывал посуду под жалобы жены на плохое самочувствие. Денег катастрофически не хватало. Олег с каждой зарплаты педантично отправлял хозяйке уговоренную сумму, а остальное отдавал Лиде. При встрече отец совал то трешку, то пятерку, утаенную от жены. Вот ведь жалость что невестка бестолковая нигде не работала, хотя бы декретные получала! Олег стал подрабатывать в выходные в своем же парке механиком. Узнав об этом, Антона промолчала, только губы сжала покрепче. Ну, если сын за это время в ум не вошел, что ж, заварил кашу сам и хлебай полной ложкой. Она не призналась бы ни за что ей вовсе невмоготу знать, как сын надрывается ради пустяковой зарплаты. Для кого? Добро бы копил на машину, а то все через свою глупую упертость и поганую голодрань, Выриковское отродье!

На новый год неожиданно в гости завалилась Лидина семья. Олега аж перекосило. Хотел тихо вдвоем с женой посидеть, хотя бы немного отдохнуть. Да и ей вот – вот рожать, какие еще гости. Ну да как же, а голубой огонек смотреть? Зинка прямо с порога метнулась к телевизору, плюхнулась на кушетку и домкратом не поднять. Вовка развалился за столом, подгонял мать и сестру что бы быстрее накрывали, с голодухи помрешь, пока дождешься. Мрачный Олег лишь смотрел с тоской, как исчезают из холодильника с трудом купленные деликатесы. Нинка с умильной улыбочкой крошила овощи для салата, а чего это зятек не веселый? Новый год праздник семейный, Лидочка, слава Богу, не сирота. Конечно есть такие родители что и в праздник о кровном дитя не вспомнят, но она не из таковских. И зять ей почти сынок родной, вот и встретят новый год в кругу семьи, как положено. Олег накинул куртку и долго курил на площадке, слушая, как за соседскими дверями раздается смех, детские голоса и музыка. У Павловых телевизор работал так громко, что выступление Авдотьи Никитичны и Вероники Маврикиевны он сумел выслушать целиком.

Не исправило настроение ни еда, ни щедро наполняемая тещей рюмка. Лида сидела довольная, смеялась до слез над выступлением Геннадия Хазанова и весь вечер повторяла его фразу: «… Чего в супе не хватает? Хлеба». Как пластинка заезженная! Выпила что ли? Раздраженно смотрел, как жена вновь тянется за шампанским. С ума сошла что ли, вон ситро стоит.

– Ой, да я немножко. – Рассмеялась Лида глядя на хмурого мужа. – Я ж не водку наливаю.

– И то, правда, зятек. – Подхватила Нинка. – Это ж вино, какой от него вред то будет? На последнем месяце даже врачи разрешают. Я вот и с Лидочкой вино пила и когда Вову носила и Зиночку…

– Вот и народились дураки! – Не сдержавшись, бросил Олег.

Лида без всякого перехода от смеха заревела в голос. Ну, точно пьяная, совсем.

Теща зашипела, мол дождались праздника по – семейному, совсем сбрендил так над беременной женой изгаляться? Вовка с Зинкой даже головы не повернули, пусть себе орут, телевизор работает и ладно. Олег отшвырнул стул, выскочил на площадку, даже пиджак не накинув. Пока курил, аж трясло всего: то ли от холода, то ли от злости. Вернулся в квартиру и молча сел за стол, стараясь не встречаться ни с кем взглядом. Лида успела успокоиться, и размазанную косметику подправить. Виновато ловила взгляд мужа и сидела тихая словно и не было ничего. Что случилось пока его не было, Олег не узнал, но под утро, еле держась на ногах, теща с Вовкой и Зинкой убрались восвояси.

Но отдохнуть Олегу так и не удалось, то ли Лида и впрямь понервничала, то ли шампанское помогло, но буквально через час после ухода родни у нее начались схватки. За старой дверью с облупившейся краской и матовым стеклом с переплетом, куда жену отвели на осмотр, слышались Лидины вскрики и сердитые замечания медперсонала. Олег, бледный, от волнения, сидел на узенькой банкетке, мял в руке пачку сигарет и напряженно прислушивался. Жена вопила на таких высоких нотах, что у него уши закладывало. Господи, неужели это так невыносимо больно? Хотя бы лекарство, какое дали, или укол сделали! А что если она сейчас умрет от болевого шока? В армии, сослуживец рассказывал про такое, его свояк в аварию попал, зажало в машине, и помер бедолага, не дождавшись скорой. Олег судорожно глотнул и вытер выступившие на лбу капельки пота. Лидин визг заглушил сердитый женский голос, велевший прекратить орать на пустом месте. Этот же голос обозвал жену истеричкой. Олегу, почему – то стало легче от сердитого голоса, и даже страх за Лиду прошел. Не станет же врач умирающую женщину обзывать истеричкой?