Александр Барышников - Penitus. Фантастическое путешествие в Плутонию Страница 5

Мы посидели довольно долго, поговорили о том, о сём, вспомнили прошлое. Веня вытащил еще одну посудинку, но было слишком душно и жарко, чтоб продолжать сие пагубное занятие, поэтому решили оставить дозу до другого случая.

Глава 3. Бездна

Я никогда не страдал клаустрофобией и не понимал, как можно бояться замкнутого пространства. Детство, проведенное на улицах и дворах тихого, глубоко-провинциального поселка, не давало возможности зацикливаться на такой ерунде. Нашим энергичным играм сопутствовала постоянная необходимость забиться в немыслимо-узкую щель, спрятаться в зарослях чердачной паутины, укрыться в собственноручно вырытой пещере, и все это для того, чтоб не быть «убитым», пойманным, замеченным и т. д. Мы не только не знали самого слова «клаустрофобия», но и не подозревали, что в душе человека может возникнуть состояние, этим мудреным словом обозначаемое.

Но именно это состояние приготовилось овладеть мною, как только я забрался внутрь петькиной супер-лягушки. Нет, поначалу все было нормально: раза три стукнувшись о какие-то железки, я добрался до места исследователя.

– Пристегнись! – строго сказал командор, неуклюже вползавший в узкий люк подводного аппарата. Смешно – тоже мне, ралли Париж-Дакар… Угнездившись в кресле, я выглянул в круглое окошечко… простите, в иллюминатор. За толстым слоем оргстекла светило солнце, блестела качавшаяся у берега вода, безмолвный Веня еще более безмолвно, чем обычно, топтался на промытом волнами песочке, а за его широкой спиной неслышно колыхались листья, цветы и колючки буйной тропической флоры. Пряные запахи джунглей явственно ощущались даже здесь, внутри нагретого солнцем корпуса, среди множества всевозможных металлоизделий, и это успокаивало.

Налюбовавшись весьма содержательной картиной забортной жизни, я перевел взгляд на внутреннее убранство чудо-кастрюльки, в которой мне предстояло погрузиться в океанские глубины для свершения очередного подвига во имя очередной любви. Убранство это выглядело гораздо менее презентабельным, чем внешний дизайн, и состояло, в основном, из разноцветных проводов, тускло мерцающих трубок, кнопок, тумблеров, рукояток и прочей технической дребедени, в гущу которой были чудом втиснуты два узких кресла для размещения водителя-руководителя и пассажира-исследователя. Здешнюю мебель совершенно невозможно отнести к разряду мягкой, об этом через пару минут сигнализировала аръегардная, пониже спины, часть моего бренного тела. Неизбывный российский парадокс: изобрести уникальный аппарат можем, а «подушечку подклядывать», по выражению известного юмориста, не научились… Но водителю-руководителю приходилось гораздо хуже – Великий Куст с его фотомодельным ростом был вынужден еще и сложиться почти пополам, хотя это, похоже, совсем не мешало ему вести плановую подготовку к незапланированному подводному полету. Впереди, за узкой согбенной спиной, что-то щелкало, зуммерило, начинало тихонько завывать, и всякий раз командор бормотал какие-то непонятные слова, словно отдавая устный отчет о собственных действиях. И вот тут я заметил, что узкая согбенная спина загораживает мне вид на еще раскрытый люк субмарины; это маловажное обстоятельство вызвало где-то внутри, под ложечкой, неприятный сосущий холодок, который слегка охладил мой пыл и породил сомнение в целесообразности затеянного мероприятия. Послушай, дружище, сказал я себе, из возраста Тома Сойера ты давно вышел, поэтому ходить колесом вокруг избранницы просто несолидно и даже смешно. Хотя, если на то пошло, есть множество достойных и вполне безопасных способов обратить на себя внимание хорошенькой женщины. Да если разобраться по-хорошему, то не такая уж она и хорошенькая, по крайней мере, не настолько, чтобы безрассудно рисковать своей неповторимой, единственной, бесценной…

Лязгнуло железо, командор, пыхтя и отдуваясь, закрутил барашки люка, обеспечивающие герметизацию входного устройства, тотчас пропали куда-то уютные запахи земной тверди, интеллигентно забормотал электродвигатель, и мы отчалили от берега. Полоска пляжа, увенчанная крепкой фигурой Вени, стала удаляться, вскоре она исчезла из вида, потому что судно повернуло под прямым углом и решительно направилось в сторону украшенных белой пеной рифов. Великий Куст, выгнув корпус невообразимым способом, обратил ко мне потное лицо, которое было украшено счастливой улыбкой, освещено блеском глаз и очень напоминало вчерашнюю физиономию подвыпившего друга детства. Понятно – обмочи мою тельняшку, жить без моря не могу…

– Отойдем подальше, чтоб сэкономить кислород, – радостно доложил он и лихо, по-пиратски, подмигнул правым глазом. Странно, но факт: оптимизм командора частично передался мне, я улыбнулся в ответ и молча кивнул головой. Продолжая экономить кислород, мы добрались до рифов и после неприлично смелого маневра вышли с забрызганными пеной иллюминаторами в открытый океан. Похоже, отважный капитан Немо слегка забыл о цели нашего путешествия… Словно услышав мои мысли, Великий Куст заерзал в жестком кресле.

– Пройдем с внешней стороны рифов, – сказал он, не оборачиваясь. – Это будет гораздо эффектнее.

Послушай, дружище, сказал я про себя, кого ты вводишь в заблуждение или, как выражаются в современных высокохудожественных романах, кому ты паришь мозги? Дорвался до родной стихии, почувствовал себя всемогущим тритоном и хочешь порезвиться на просторе? Пожалуйста, но зачем же так беспардонно врать? Впрочем, я уже немного привык к новой обстановке, сосущий холодок под ложечкой стал утихать, временами он исчезал вовсе и заменялся нормальным человеческим любопытством. Нет, все-таки тетенька вполне симпатичная; интересно, откуда она родом, в смысле, из какой страны? Латинскую Америку, Юго-Восточную Азию и Африку не предлагать… Нет, я не расист, Боже упаси, и, паче того, не бритоголовый нацист, просто подобное тянется к подобному; наверно, это заложено в человеческой природе; да-да, кажется, где-то когда-то об этом писали…

– Куда прикажете? – спросил, не оборачиваясь, командор.

– Давай прямо, – скомандовал я. – Они как раз напротив отеля. Посудина раскрашена, как матрешка…

Разглядеть отсюда катер аквалангистов было невозможно, особенно через мой иллюминатор, который выходил в сторону открытого океана, но я был уверен, что катер на месте, я же видел его, когда шел на базу Великого Куста.

Мы прошли вдоль рифов еще немного, и водитель-руководитель, наблюдавший картины внешней жизни через передний иллюминатор, слегка похожий на лобовое стекло автомобиля, радостно подтвердил:

– Есть такое дело! Вижу матрешку, иду на абордаж! Ёолы-палы…

Сразу после этого началось погружение. Аппарат заметно накренился вперед, забортная вода поднималась все выше, она перекрывала иллюминатор колеблющимся зеленоватым полем и постепенно заглушала звуки надволного мира. На смену крикливым чайкам пришли безмолвные рыбы и медузы – м-да, на трибунах становится тише…

Совершенно секретно.

Дервиш Минарету срочно. Объект вышел в море раньше срока, движется непредполагавшимся курсом. Ждем указаний.

Совершенно секретно.

Минарет Дервишу срочно. Действовать решительно, использовать любую возможность!

Внутренность субмарины, залитая прежде ярким дневным светом, наполнилась призрачным бирюзовым сияньем. Забыв недавние страхи, я прильнул к иллюминатору и вгляделся в толщу прозрачной, пронизанной солнечными лучами воды. Помимо солнечных лучей, вода была нашпигована множеством мелких, разноцветных, безмятежно резвящихся рыбешек, похожих на аквариумных обитателей; среди них встречались другие – покрупней, поосанистей, по внешнему виду они слегка напоминали продукцию рыбных отделов наших «Гастрономов». Но были и такие, которых увидишь разве что в научно-популярном телефильме о подвигах ученых-исследователей. Тут же плавно бултыхались медузы, порхали какие-то белесые мотыльки, толпилась еле различимая глазом планктонная пыль и прочая подводная шелупень. А в сумрачной глубине двигался параллельным курсом и на той же скорости некий темный силуэт, от которого веяло американским ужастиком про страшные челюсти гигантской акулы. Впрочем, если сопоставить примерное расстояние и видимые размеры, то наш неведомый спутник смахивал больше на взрослого нехилого кашалота.

– Петька, тут киты водятся? – спросил я на всякий случай.

– Откуда? – Великий Куст засмеялся, но потом все же (на всякий, как я понял, случай) добавил: – Если и заплывают, то очень редко.

– А это что за зверюга?

– Где? Где? – заинтересовался Кустище и даже завертел головой.

– Да вон, справа по курсу, чуть ниже нас.

Командор довольно долго молчал, щелкал тумблерами и прикладывался к торчащему сбоку окуляру.