Владимир Буров - Небо в алмазах Страница 5

– Так просто?

– Да, мир – это стакан воды, следовательно, и так можно лепить из него любую форму правления, не обязательно не только сажать на кол, колесовать, четвертовать, сжигать на костре.

– Очень, очень интересно. Когда она приедет?

– Вот сегодня к вечеру и приедет.

– Надо куда-то отослать вашего команданте Че.

– Вы думаете, он будет стеснять вас?

– Я об этом не думал еще, но знаю: хочу сделать Вилку.

– Вот из ит, вилка? – удивилась даже Щепка, знавшая все переводы этого дела на язык тех мест, где мы пока что находимся.

– Я вам покажу.

– Нет, нет, я вас боюсь, как Отелло. Потому что вы сначала, да, а потом сами же найдете повод приревновать меня к Кали.

– Вы думаете, что кого-нибудь из вас я принесу в жертву?

– Боюсь, что обеих.

– У меня есть рекомендательные письма из Германии, Швейцарии, Франции, Бельгии и Люксембурга, что меня там уже нет, а.

– А?

– А все так и остались там живы.

– Может быть, они уже муми-фицированы?

– Так уже никто не делает сейчас, как в Египте, где покойникам придавали живой вид, а живым покойников, из знаете почему? Форма уже настолько связана с содержанием, что почти буквально отражает его на лице.

– Не могли бы вы доказать, что не могут быть вариации?

– Вари-акции?

– Ну, или так.

– Вы думаете, что при мне всё было, как обычно, а через неделю все сдохли?

– Нет, не сдохли, как вы изволили сообщить, а изменились, и неизвестно, что из этого лучше, ибо вдруг они не могут даже выйти из дома, пока их не затрахают до бесчувствия.

– Как лошадь? – деловито поинтересовался Ма.

– Нет, не как лошадь, а наоборот, как автомобиль, который, чтобы ему было хорошо, надо заправить под самую горловину бензо его бака.

– По самые уши, вы говорите?

– Ну, или так, как вы сообщаете, или так, чтобы мурашки перестали по спине бегать при виде вас.

– Умри, но с наслаждением! – так вы подумали? Нет, пока еще рано думать о смерти крылатой. Но, а с другой стороны, вы правы: время летит даже быстрее автомобиля марки Тюрка-Мери, который вы мне приготовили. Я хочу Роллс-Ройс на гусеницах.

– Здесь не бывает зимы.

– Тем не менее, скажите спасибо, что я не прошу летающий автомобиль.

– Аэростат? Надо подумать.

– Купите мне Монгольфьера, я боюсь летать на Ку-Ку с этими оборванцами.

– Это не Ку-Ку, который еще в проекте, а планер Гер-Мания. От слова, лететь куда был специально спланирован.

И не перебивайте, ибо Гер – это место, а Мания – всегда:

– Величия.

– Место Величия, – повторил Ма слова Щепки. – Я сразу не догадался.

– Это что-нибудь меняет?

– Да, как два человека меняют одного.

– Меняют на что, на кого, простите?

– Одного на два, – констатировал Ма.

– И вы это уже чувствуете?

– Достаточно того, что я знаю.

– Из вас выйдет отличный абстракционист.

– Вот из ит?

– Художник, такой как Пабло Пикассо, Ван Гог, Тулуз Лотрек, и еще один, работает мастерком вместо кисти, а получается: правда.

– Сезанн.

– Вы знали?

– Нет, вы только что мне сами сообщили это имя, и не только, но я увидел его полотна:

– Настоящего будущего.

Глава 3

Прибыла Кали и было, как выразился фигурально Май:

– Не хуже, не хуже.

– Вы с кем-чем нас сравниваете? – спросила Ка. – С Вавилонской башней, или с Пизанской?

– Это одно и тоже, милые леди, ибо Пизанская и показывает падение Вавилонской.

– В том смысле, что пала для того чтобы так и стоять раком до Конца Света?

– Да. Что значит: упавший – уже не споткнется.

– Тогда я так и буду называть мою любимую позу: Пизанская башня.

– Тогда я, – сказала Щепка, – Вавилонская.

– Напишите мне короткие рефераты на тему: чем они все-таки отличаются. Ибо я должен вас не путать, хотя бы в ночном полете.

– Я уже решила, – сказала Ка: – Люблю падать направо, она налево.

– Уточните, пожалуйста, координаты полностью, ибо Бета и Альфа, хотя и похожи, но имеют одно важное отличие:

– Очередь, в которой они стоят, – резюмировала Ка.

И решили определять местоположение все-таки не по Ориону или Сириусу, а по Полярной звезде, так как она ближе, вроде.

– Я люблю делать это днем, – сказала Щепка.

– Днем проще, будем ориентироваться по Солнцу. Тень справа – ложись, тень слева – уступи очередь.

– Это, если мы смотрим на запад? – спросила Кали.

– Да, у нас одни окна смотрят на океан в Турцию, где для нас восходит солнце, а другие, наоборот, на Швецию, где на мир смотрят через цветные стекла, и я не понимаю, зачем?

– Скорее всего, – сказала Майер, – хотят столкнуться с тем, кто так даст в лоб, что искры вызовут разноцветное сияние, и чтобы оно не затухало со временем, эти стекла и нужны:

– Радужные сны будут казаться не только ночью, но и днем, – констатировала Щепка.

Вот так, если люди учатся в университетах, им некогда заниматься этим прямым исследованием действительности – лишь бы запомнить, как взять все производные, а тут, пажалте:

– Других занятий нет, как только изучать эту действительность на практике.

Поэтому ребята из нижнего домика, так и называли благородных вам-пир-ш революции:

– Практикантки.

Но какой революции, пока додуматься никто не мог. И естественно:

– Трудно, трудно. – ибо почему-то кажется, что вечно то, чего, практически, и вообще-то не бывает, а если кто и додумается:

– Редко, – и вечное, не что иное, как Прошлое.

Поэтому им – Бутлерову, Бурову и Ивановскому – было первое, ужаснувшее их сообщение, сакральные слова Майера:

– Я принес вам Будущее.

– Ужас. – Но все тут же и задумались:

– Почему так страшно?

– Скорее всего, потому, – сказал Буров, – раньше будущее принадлежало каждому, и более того, только в мечте.

– Сейчас предполагается одно на всех, – сказал Бутлеров.

– И в реальности, – констатировал Ивановский.

– Что это может быть? – никто не знает.

– Я знаю, – сказал Кетч, входя в эту хижину, как ее называли наверху:

– Подполье, – что значит: находящееся под нами.

Сам-то Кетч вместе с Питом жил в соседнем сарае, под одиозным сообщением:

– Флигель.

Ибо, как и констатировал Пит – Владимир:

– Мы здесь гости.

– Что это значит?

– Значит скоро улетим в Ванкувер.

– Почему именно в Ванкувер, приснилось?

– Не знаю. Более того, есть какое-то сомнение, что именно в Ванкувер.

– Всё просто, – сказал Кетч: – Ванкувер будет потом, а сейчас мы сделаем пробный вылет в какой-нибудь другой город.

– Так, значит, наше будущее – это Америка? – сказал капитан.

– Или Австралия, – сказал Ивановский.

– Нет, точнее, да, завтра полетим в Америку, – выдохнул, как тяжелую ответственность полковник Бутлеров.

Все ахнули: никто не готовился к полету.

Самолет вывел планер, и исчез в тумане облаков, как будто его здесь никогда и не было.

– Ты знаешь, куда мы летим? – спросил Пит. Сегодня он был вторым пилотом – вел планер Кетч – Валера. И он хотел спросить Майера об этом, несмотря на то, что давно уже было ясно: Майера лучше не спрашивать, ибо после ответа будете знать не больше, а меньше.

Никто ничего не знает.

Но и сами руководители полетов знали немного, почти ничего, так как не хотели мешать Маю своими вопросами, как он выразился:

– Найти здесь Точку Опоры.

И все же Кетч сказал:

– Я так больше не могу лететь, ибо: скажите куда?

– Я не говорил? – спросил Ма, как будто встретил на вершине своей пирамиды очередного испытуемого и удивился:

– Ты кто, собственно?

Кетч хотел ответить прямо и зло:

– Нет, сэр! – но Пит опередил его:

– Спасибо, что напомнили, а то я чуть не забыл: в Америку, конечно.

– Почему? – решил добраться до логики этих реципиентов Ма.

– Вы ищете пирамиду, на вершине которой можно узнать правду.

– Так-то бы, да, милый мальчик, но не в этот раз. По крайней мере, не сразу. Сначала мы выполним вашу миссию.

– А именно?

– Вы познакомитесь с Авиа-Тором.

– Зачем? – спросил Валера.

А Владимир добавил:

– Это действительно очень важно, так как, если договоримся с ним, то свяжем Ялту и Техас в одно целое.

– Мы сможем ходить друг к другу в гости, как могли бы, но не делаем этого в наших Верхнем и Нижнем домиках? – спросил Кетч.

– Ну, не знаю, можно ли будет вот так просто, в домашнем халате, бродить оттуда сюда, но по специальному приглашению, как делал Очень способный Мистер Рип, думаю, получится.

– Но а нам-то какой смысл, в этом вашем открытии, закрытии всех заграждений? – спросил Владимир. – Мы, кажется, не получаем ничего.

– Я куплю вам шоколадный торт с изюмом и орехами.

– Этого мало, – ответил Валерий.

– Ну-у, пожалуйста, попросите сами чего-нибудь, – махнул лапой Май.