Владимир Антонов - Непридуманные истории, рассказанные неутомимым странником сэром Энтони Джонсом. Том 2 Страница 5

На четвёртый день приплыли в Сент Джонс. Дождь, ветер, временами сильный дождь. Дошли до универсама-супермаркета, купили за чем пришли, посмеялись над банковскими работниками. Из парадных дверей большого местного банка выходит «гусь» в шортах, пробковом шлеме, белой рубашке с короткими рукавами и с портфелем. Но главное – гольфы! Чёрные до колен, потом выше ремешок, а от ремешка вниз резиночки с прищепками, как у девочки из кардебалета! Умора! Пошли обратно на судно, по дороге пытаясь сообразить, что делать, если на пароход с бухлом не пустят. Решили так. Я иду первый, на мне одна начатая бутылка. Спрашивают что? – честно отвечаю – Виски! и отпиваю из горлышка. У них в правилах такой регламент не предусмотрен. Там просто написано, что проносить для будущего распития нельзя. А у меня распитие происходит не в будущем, а в настоящем и прямо на их глазах! Так и вышло – я их на вахте застал врасплох своим трюком… И пронёс. За мной Солнышко, опять удача. Кнопочку же, от безысходности ситуации, стали расспрашивать сколько ей лет в попытке изъять алкоголь по причине малолетства. Она действительно своей долговязой фигурой напоминала девушку подростка, только без прыщиков. В паспорте у Кнопочки стояло двадцать четыре года. Она, к тому же, нервничая, высосала в процессе подтверждения возраста почти полбутылки, и остатки конфисковывать было как-то не по-взрослому. К утру переплыли на другой Бермудский остров.

Погода на этом острове была диаметрально противоположной. Бермудский треугольник за работой! Жарко, солнечно. Надо ехать на пляж. На автобусе доехали до места, где выходили все. Какое там было красивое море, точнее, океан. А рыбки. Мы таких видели потом только на Красном море в Эйлате. И больше нигде. Но сначала мы нашли эту бухточку. А потом рыбок. Подплывает Текила и говорит: «Вон стоит чёрный на берегу и чем-то машет. Чем, интересно, он там машет?». Приматриваюсь, ага – это он пенисом размахивает сантиметров на двадцать пять-тридцать, пытаясь привлечь внимание моих дам или моё? Так Текиле и ответил. Она в обморок, а там глубоко. До берега дотолкал и к чёрному: «Пошёл вон, – говорю, – скотина разноцветная». Он послушался, но далеко не ушёл. Спрятался за камнями и высовывался с «карабином наперевес» то справа, то слева. Я в него камнями кидался по очереди с Кнопочкой. С этими – главное правило на него не смотреть. Тогда ему не интересно и он уходит «на показ» к любопытным.

Обратная дорога в Нью-Йорк пароходом ничем не отличалась от дороги сюда, только не было качки. А без качки вечера в танцбаре потеряли свою привлекательность. Оля Текила провела ещё несколько произвольных и показательных выступлений. Публика начала к ней привыкать и уже не восторгалась так шумно. Правда, на второй день обратной дороги на шоу пришёл сам капитан. Пару раз сдвинул ладони по окончании шоу и пригласил Текилу поужинать. Что у них там было или не было, она рассказала только Кнопочке, а Кнопочка – могила! Приплыли утром и решили никогда больше на круизы по островам не «вписываться». Скучно и не интересно. Если бы не Оля, если бы у нас собой «не было»… если бы не гольфики на ремешках с резиночками и пробковым шлемом, то и вспоминать было бы нечего. Я и вам не советую! Что хорошего в этой бесконечной обжираловке? И танцах на качелях? Поехали лучше в Китай или по Средизимному!

Коста Рика, 07.12.14.

Вожак стаи

Я трижды женат. Два раза в прошлом и один раз сейчас. Соответственно, и тёщи у меня три! Две в прошлых жизнях и одна в этой! Бывших жён я когда-то любил, но они стали бывшими. Слово «любимая» перестало быть именем прилагательным как для первой, так и для второй жены. А вот отношение к моим тёщам так с годами и не изменилось. Я их по-прежнему люблю! Мы изредка звоним друг другу, интересуемся здоровьем и успехами. Но в этом рассказе разговор пойдёт о третьей и Главной!

Яркая, красивая, миниатюрная и рыжая, всю жизнь проработавшая на большом заводе начальницей! И не просто начальницей, а начальницей снабжения. Она и в семье была авторитарным начальником – вожаком. «Вожаком стаи!». А познакомились мы с ней давно, очень давно. Сначала заочно, когда к ней в дом впервые пришёл мой друг – бабник, пьяница, весельчак и красавец Игорёха и попросил руки их дочери, добавив, что недостатков у него нет. «Хотя нет! – есть один, – сказал он, мечтательно задумался, тяжело так вздохнул… – его зовут Антон, и он мой друг!». Это про меня, а «Вожаку» немедленно захотелось со мной познакомиться. Именно с этой целью меня однажды пригласили на какой-то семейный праздник. Я ей не очень понравился, это чувствовалось. С одной стороны, я вряд ли мог разрушить счастье дочери, попытавшись «увести» её у новоиспечённого мужа. Игорь был «о-го-го», а этот – «метр с кепкой», – пыталась уговорить она саму себя. С другой стороны, чувствовала, что от этого с кепкой исходила какая-то опасность. Она, эта «матёрая волчица», чувствовала эту опасность, не понимая, что это. Но чувствовала и боялась. Как впоследствии выяснилось – не напрасно!

Прожив вместе почти семь лет, они вынужденно расстались навсегда – Игорь погиб в автомобильной аварии. Я же, часто наведываясь в теперь уже Санкт-Петербург по делам, звонил молодой вдове, привозил какие-то небольшие подарки, а потом взял к себе на работу. Пока ничего не предвещало грозы. Яркая и рыжая по-прежнему руководила снабжением, перемахнув через пенсионный возраст, растила внучку (дочка после случившегося потерявшая интерес к жизни, попросила маму об этом), водила её на хор и в музыкальную школу. Проверяла дневник и не давала конфет, если тройки. «Волчёнок» из её стаи звала её «Баушка», была очень милой и очень «колючей», прибавляя проблем с каждым годом всё больше и больше.

В её «стае» был ещё один очень важный персонаж – Серёга! Сорок лет назад влюбившись, женившись и сразу раз и навсегда попав под жёсткий каблук тогда ещё не вожака, но с задатками, он так в течении всей жизни и не смог из-под этого каблука вылезти. Видимо, не очень-то и хотелось. При этом был абсолютно счастлив! Он зарабатывал меньше на том же заводе, куда они каждое утро вместе добирались на двадцать шестом или пятьдесят восьмом трамвае. И обратно тоже вместе за ручку! Он был в семье на вторых ролях. Поэтому дочка и внучка часто его не слушались. Но, повторяю, Серёга был очень счастлив! Она же, избавив его от забот о пропитании, жилье и потомках, требовала только одного. Чтобы он, этот старый, длинноногий и послушный волк, любил её. Постоянно, непрерывно и «с душой». Только с одним выходным в неделю, когда ему позволялось сходить в гараж поменять масло, подкачать колёса, отрегулировать зажигание в старой «копейке». А на самом деле «махнуть по маленькой» с ребятами, такими же подкаблучниками, с этой же целью отпросившихся у своих волчиц. Гараж был последним рубежом, обнесённым красными флажками. Пересекать этот рубеж Серёге не разрешалось!

Время шло. Отношения того, который «метр с кепкой» и её дочерью – тоже очень красивой «волчицей», ей не нравились. Про себя, наверное, она думала: «Ещё неизвестно, куда заведут их эти отношения. Молодёжь нынче не та, что в наши годы… – Молодёжь – это я, сорокадевятилетний оболтус! – А моя, дурочка, о чем думает?» – продолжала переживать хранительница очага и по совместительству Вожак стаи. И однажды её небо рухнуло! Он, (то есть я), решил уехать обратно в Америку и позвал её дочку с собой!.. и она согласилась! Серьёзно, окончательно и безповоротно! «Вот оно… Я чувствовала, я это всегда чувствовала с того момента, как он первый раз переступил порог этой квартиры двадцать лет назад! Этот единственный и роковой для её стаи «недостаток» Игоря!» – в отчаянии думалось моей, теперь уже третьей по счёту тёще.

Вожак по-прежнему в строю, до семидесяти двух доставая для завода всё, что было необходимо остаткам этого предприятия для производства. В семьдесят два она всё-таки ушла на пенсию. Теперь её квартира была одновременно профилакторием, Диснейлэндом, читальным залом и спортивной площадкой для следующего поколения «волчат», которых произвела на свет её «колючая» любимица. Они обожают свою рыжую бабушку! Как ждут поездки к ней! И как искренне расстраиваются, если вдруг поездка не состоялась. Серёга, наконец, в Авторитете! Даже, наверное, в большем, чем бабушка – начальница! Тех «чудес», которыми заполнен его гараж, оказалось достаточно, чтобы чаша весов склонилась в его сторону. Для малышей главный Он и слушаются они Серёгу беспрекословно! Мы видимся раз в году, иногда два, созваниваемся каждую неделю и уговариваем Старую волчицу переехать к нам в Коста Рику. Она отказывается, потому что считает себя необходимой этим двум волчатам – правнучатам. Она им действитеьно очень нужна, и «Колючей» нужна, и мне тоже! Но больше всех – Серёге!

Коста Рика, 22.11.14.

Синие войлочные тапочки

Жила-была маленькая девочка, очень красивая! С раннего детства её звали Солнышко, потому что она была похожа на солнечный зайчик. У неё были папа, мама, дедуля, бабуля, ещё одна бабушка и прабабушка. Работали папа и мама, остальные занимались воспитанием Солнышка, кормили Солнышко, гуляли Солнышко, причёсывали, на горшок и опять кормили, водили в детский садик и в кружок. Преимущественное право «воспитывать» её принадлежало дедуле по праву «кто в доме хозяин!». Остальные стояли в очереди, чтобы приложить и свою руку. Именно дедуля привил ей, что «палочки должны быть попендикулярно», «поел – помыл за собой тарелку», «вилка в левой, ножик в правой», зубы чистить, руки мыть и т. д. Никто не догадывался, что в Солнышке сидела непослушная, своенравная и вредная девчонка. Не зайчик, а какая-то камышовая кошка. И чем больше её воспитывали, тем больше она сопротивлялась воспитанию! Одевали её заботливо, красиво и дорого. «Красивая девочка должна красиво одеваться», – говорили бабки-немки из бывших ссыльных… и одевали! Ездили по магазинам, в ДЛТ, Гостиный Двор, ездили в Прибалтику, стояли в бесконечных очередях за югославскими или китайскими детскими сарафанчиками и туфельками. Особое внимание уделялось обуви, боялись плоскостопия. На полочках в обувном шкафчике стояли босоножки на маленьком каблучке, модельные туфельки с каблучками повыше, сапожки летние, осенние, зимние с каблучками и без. Если сложить всю обувь семьи, то на долю Солнышка приходилось семьдесят процентов пространства, в которое всю эту обувь запихивали. А её это не радовало. Она грустила, теряла аппетит, чем бесконечно расстраивала дедулю. В общем, чахла. Она и в самом деле чахла от нежной любви к синим войлочным тапочкам, в которые были одеты все её содетсадницы и содетсадники. Любовь тем больше крепла, чем решительнее дедуля и в едином порыве все бабушки отговаривали её носить это недоразумение отечественной обувной промышленности. Ничего не помогало. Она хотела! Она бросила вызов семье и требовала синие войлочные тапочки в доказательство признания её лидирующего положения в семье! Признания её мнения в качестве основного для принятия к исполнению немедленно! Между нами говоря, она с тех пор ни на сколько не изменилась. Но тогда этот камышово – солнечный вредный котёнок этими тапочками достал всех, и семья решила не отступать! И тогда она ушла из дома. Навсегда! Дом был в Парголово. Вскоре её розовые бантики на светленькой макушке исчезли вдалеке по направлению к Ленинграду. Прошедший всю войну до самого Кенигсберга, дедуля впервые испугался, обнаружив пропажу, позвонил соседям и приступил к прочёсыванию окрестностей, взяв командование операцией на себя. И через час пропажу нашли, собирающую одуванчики на полянке в парке в полукилометре от дома. Она и сама уже собиралась вернуться, потому что не по годам рациональный и практичный ум Солнечного зайчика проанализировал ситуацию и пришёл к выводу, что без запасов дедулиных бутербродов и зимней шубки, хотя сейчас и июль, побег «провалится». Надо сохранять лицо и возвращаться, жаль только одуванчики помешали, «а то бы я и сама пришла, подумаешь!». Она-таки получила свои синие войлочные тапочки! Она всегда с тех пор получает всё, что задумала! И меня заполучила тоже!